Кремль 2222. Царицыно

Медленно досчитав до нуля, убедился, что угроза не подействовала, дверь по-прежнему осталась закрытой.

– Хорошо, я сделал все, что мог, и теперь с чистой совестью умываю руки!

Табурет с треском врезался в металлопластик двери. Образовалась внушительная вмятина. Однако замки (насколько я понял – электромагнитные) не сдавались. Понадобилось ещё с десяток ударов, прежде чем конструкция не выдержала.

– То-то же, – удовлетворённо произнёс я, оказавшись в коридоре. – Только не говорите, что не предупреждал. Не надо было доводить до крайностей.

Путь, по которому меня вели, я помнил весьма фрагментарно. Движимый наитием, развернулся и пошёл в правую сторону по коридору. Моё внимание привлекла раскрытая дверь одного из ближайших боксов. Она не была повреждена.

За порогом бокса находилась анабиозная капсула, близнец моей. Влекомый любопытством, я подошёл к ней и бросил быстрый взгляд на стеклянный колпак. Увиденное заставило меня отвернуться: в капсуле находилась мумия, вроде той, что есть в Эрмитаже. Меня на неё посмотреть отец в детстве водил. Помню, как стоял и отворачивался.

– Что за… – выругался я.

Результат неудачного эксперимента? То, что могло произойти со мной?

Перекрестившись и пробормотав короткую молитву, я выбрался из бокса. Надо сказать, в коридоре их хватало: несколько десятков. Некоторые оказались открыты, но большинство было заперто. Поскольку никто не окрикивал и не одёргивал, я принялся методично в них вламываться. Увы, меня ожидало разочарование: в каждой анабиозной капсуле лежало по мертвецу разной степени высушенности или разложения. Лаборатория всё больше смахивала на склеп.

Это порядком давило на нервы. Даже у меня, насмотревшегося во время служебных «командировок», постепенно нарастало чувство отчаяния. Труп, трупы, десятки трупов и ни одной живой души… А если дополнить это тревожной тишиной и всё более тускневшим светом, ситуация казалась всё более жуткой.

Может, весь эксперимент пошёл не так и потому лабораторию забросили, не убедившись, что есть один уцелевший? Среди учёных полно безалаберного народа, так что версия произошедшего не выглядела столь уж безумной. Тем более факты – упрямая вещь. Пустые помещения, неработающие механизмы, куча покойников и я. Картина безрадостная.

Тут я услышал странный дребезжащий звук. Он прозвучал так неожиданно, что я едва не подпрыгнул на месте. Блин! Предупреждать надо!

Звук повторился. Он исходил из другого конца коридора. Я уже был там, но, наткнувшись на запертую дверь (на сей раз более надежную и крепкую, чем в боксах), повернул обратно. Сейчас этот звук показался мне слаще музыки. Я кинулся на его источник и увидел, что дверь, преграждавшая выход из коридора, медленно распахивается под дребезжание автоматического привода.

Люди? Они пришли за мной? Череда радостных предположений пронеслась в уме, однако былой энтузиазм быстро сник. В открытый проём вкатилось нечто вроде большого пылесоса на колёсиках. Мне уже приходилось сталкиваться с такими в первые дни пребывания в центре – робот, запрограммированный на выполнение ряда простейших команд. Они широко использовались для несложных или грязных технологических операций, в которых можно было обойтись без человека.

Робот передвигался с большим трудом. Внутри него звенело и булькало, время от времени клапаны стравливали зеленоватый пар, колёса поворачивались со скрипом и почему-то с треском. Исходящий из зрачков-детекторов красный луч безучастно скользнул по мне, и робот продолжил движения, игнорируя меня будто пустое место.

Я окликнул его:

– Эй!

Проклятый механизм не среагировал. Может, не имел датчиков звука, а может, в его программе ничего не было заложено насчёт подобной встречи. Покатил себе, будто ни в чём не бывало.

Не знаю, куда лежал его маршрут, но, поблагодарив судьбу за удачу (я бы вряд ли сумел распахнуть эту дверь самостоятельно), я смело шагнул за порог, оказавшись на гулкой бетонной площадке. Поблизости должны находиться лифты, в памяти отложилось смутное воспоминание. На одном я спустился сюда.

Если лифт работает, поднимусь на поверхность, к цивилизации, а уж там что-нибудь придумаем. Надеюсь, договор о легализации в новом статусе в силе. Как-то не улыбается загреметь за решётку, полностью выполнив все свои обязательства перед государством. Не заслужил я такого кидка, честное слово! И если уж разбираться до конца, так это мне ещё и приплатить должны за то, что бросили в лаборатории, забитой мертвецами! Тут счёт на миллионы можно выкатить, причём в вечнозелёной валюте. Я человек не особо меркантильный, но всему есть разумные пределы, за исключением человеческого головотяпства. Интересно будет увидеть физиономию Сергеева, когда он будет передо мной оправдываться. Хотя… ещё неизвестно, чем оно закончится.

Новое разочарование: лифты обесточены. Я ещё более уверился в том, что с экспериментом что-то пошло не так. Другого разумного объяснения происходящему не имелось.

Снова покричал в пустоту. Ответом стало лишь моё эхо. Понятно, надрывать глотку не имеет смысла. Пора свыкнуться с мыслью, что я тут кукую в гордом одиночестве. От первого извечного русского вопроса «кто виноват?» нужно переходить к более практическому «что делать?».

Из рассказов Сергеева я помнил, что подняться на более высокие уровни можно исключительно на лифте, здесь не имелось ничего похожего на лестницы и лестничные пролёты. Каким образом включаются подъёмные механизмы – неизвестно. Может, с центрального пульта, а может, с рубильника, который от меня в двух метрах на самом видном месте. А что из этого следует? Да элементарное: самый простой и комфортабельный способ подъёма мне не светит. Нужно искать другой.

Какой? А разве есть выбор? Только шахта лифта. По ней, проявив толику ловкости и сноровки можно вскарабкаться на поверхность. Трудно? Конечно. Никто не говорил, что будет легко.

В принципе, азы альпинизма нам ещё в армейской учебке показывали. Ничего особенного, минимальный минимум, так ведь нам и не эвересты покорять.

Но есть и другой момент: в шахту ещё нужно проникнуть. Я взялся за створки дверей и попробовал разжать. Очень быстро выяснилось, что я переоценил свои возможности. Тут надо быть Гераклом.

Однако я не впал в грех тяжкого уныния. Если створки не раздвигаются, можно попробовать их сломать, а ещё лучше – пробить дыру, через которую проберусь в шахту.

Я долбал их всем, что подвернулось под руку, но створки были как из брони. Дело запахло керосином. Замаячила перспектива провести под землёй остаток жизни, не скажу, что самая заманчивая.

Пора менять тактику. Продолбить бетонную стенку? Вряд ли она столь же прочная…

Меня хватило на час. За это время в стене появилось лишь несколько мелких вмятин, свидетельствующих о надвигающейся катастрофе. Вот попал, так попал!

И снова до меня донёсся знакомый скрежет. Не иначе, робот возвращался с неизвестного задания. Вот бы его припахать!

Мысль показалась мне светлой. Я ринулся за роботом, предварительно позаботившись, чтобы двери, ведущие в коридор с анабиозными боксами, не закрылись. Заклинить механизм – проще простого.

Робот пилил в мою сторону. Отлично. Я встал у него на пути, широко расставив ноги. Точно не объедешь.

Механический болван доехал до меня и остановился, будто уткнувшись в невидимую преграду. Его лампочки-индикаторы недоумённо замигали.

Должен же у него быть речевой интерфейс! Возможно, он срабатывает при кодовом слове? «О’кей, Гугл!» или что-то в этом роде…

Была не была! Я рявкнул во весь голос:

– Смирн-а-а!

Несчастная железяка затряслась как припадочная. О, заработало!

– Доложить по форме! – продолжил изгаляться я над кибернетическим созданием.

Робот возмущённо пискнул. Его клапаны стравили целое облако зелёного пара, и пахло оно отнюдь не фиалками.

– Ну, ты и вонючка, – покачал головой я.

Удивительно, но это сработало.

– Я – Вонючка. Готов к приёму голосовой команды, – сообщил робот.

Разработчики программы были теми ещё шутниками.

– Следуй за мной, – приказал я.

Робот послушно покатил, держась от меня в полуметре.

Мы подошли к шахте лифта.

– Знаешь, как его включить?

– Знаю.

Долгое молчание. Блин! Надо правильно формулировать вопрос.