Нехорошее место

Ночь опять выдохнула. Уже сильнее. Резко и влажно.

Он был в кроссовках, белых высоких носках, джинсах и синей, в клетку рубашке с длинным рукавом. Без пиджака, который ему бы не помешал. Впрочем, ночь выдалась не холодной, разве что прохладной. Холод шел изнутри, вместе с леденящим страхом, вот он и дрожал, зажатый между прохладной лаской ночного воздуха и этим внутренним холодом.

Порыв ветра стих.

В какой уж раз ночь замерла.

Убежденный, что нужно выбираться отсюда, и побыстрей, Фрэнк оттолкнулся от мусорного контейнера. Пошатываясь, двинулся по проулку, все дальше уходя от уличного фонаря в более глубокую тень, не имея какой-либо конкретной цели, движимый чувством, что здесь ему оставаться нельзя, а безопасность, если он мог ее где-то найти, следовало искать в другом месте.

Ветер поднялся снова и на этот раз принес с собой странный, едва слышный свист, будто где-то далеко заиграли на сделанной из кости флейте.

Пройдя несколько шагов, Фрэнк почувствовал себя более уверенно, глаза привыкли к темноте, он оказался между двумя железными решетчатыми воротами под оштукатуренными арками, справа и слева от себя.

Он попытался открыть левые ворота. Замка не было, их удерживал только засов. Петли заскрипели, заставив Фрэнка дернуться. Оставалось лишь надеяться, что его преследователь не услышал этого звука.

К настоящему моменту, пусть Фрэнк и не видел никакого врага, у него более не оставалось сомнений в том, что за ним кто-то гонится. Он знал это наверняка, как заяц знает, что на поле появилась лиса.

Ветер дул ему в спину, в ушах стоял тот самый, на одной ноте, свист, который издавала невидимая флейта. Свист этот пронзал его насквозь. Усиливал страх.

За черными железными воротами, в окаймлении папоротников и кустов, между двумя двухэтажными жилыми домами тянулась пешеходная дорожка. Она вывела Фрэнка в прямоугольный двор, освещенный тусклыми лампами. Двери квартир первого этажа выходили в крытую галерею, двери квартир на втором этаже – на балкон, тоже крытый, с железными прутьями ограждения. Темные окна смотрели на полоску травы, клумбы азалий и гортензий, несколько пальм.

Тени пальм падали на слабо освещенную стену, неподвижные, словно тени скульптур, а не настоящих деревьев. А потом вновь заиграла загадочная флейта, ветер набрал силу большую, чем прежде, и тени затанцевали, затанцевали. Да и тень Фрэнка побежала по стене, когда он торопливо пересекал двор. Он нашел еще одну дорожку, еще одни ворота, попал на улицу, на которую выходили фасады домов жилого комплекса.

Боковую улицу, без фонарей. Здесь никто не оспаривал главенство ночной тьмы.

На этот раз ветер дул дольше, чем до того, и сильнее.

А потом разом стих. Одновременно смолкла и флейта, тянувшая одну ноту, ночь замерла, словно на улице каким-то чудом воцарился вакуум: порыв ветра забрал с собой весь воздух. У Фрэнка заложило уши, как бывает при смене атмосферного давления, но, когда он пересекал мостовую, направляясь к припаркованным у противоположного тротуара автомобилям, ощущение это прошло.

Он попробовал ручки четырех из них, прежде чем нашел незапертый «форд». Сев за руль, оставил дверцу открытой, чтобы не погасла лампочка под крышей.

Посмотрел в ту сторону, откуда пришел.

Жилой комплекс спал, закутанный в ночную темноту. Обычные дома, но почему-то они казались зловещими.

И нигде ни души.

Тем не менее Фрэнк знал, что кто-то приближается, сокращает разделяющее их расстояние.

Он сунул руки под приборный щиток, вытащил связку проводов, напрямую, минуя замок зажигания, соединил аккумулятор и стартер, прежде чем сообразил, что такие не слишком уж распространенные навыки предполагают тесное знакомство с жизнью вне закона. И однако, он не воспринимал себя вором. Не было у него ни чувства вины, ни страха перед полицией, ни антипатии к ней. Собственно, в этот самый момент он с радостью обратился бы к копу, чтобы тот уберег его от преследователей. Он видел себя не преступником, а человеком, который давно уже бежит от неумолимого и не знающего жалости врага.

Когда Фрэнк потянулся к ручке дверцы, перед ним полыхнуло светло-синее пламя, и тут же стекла «форда» со стороны водителя взорвались. Мелкими осколками засыпало заднее сиденье. Поскольку переднюю дверцу Фрэнк закрыть не успел, осколки стекла посыпались не на него, а на мостовую.

Захлопнув дверцу, Фрэнк через дыру – ранее ее место занимало стекло – посмотрел на темные жилые дома. Никого не увидел, ни в одном из окон не зажегся свет.

Фрэнк включил передачу, снял автомобиль с тормоза, нажал на педаль газа. Отъезжая от тротуара, задел задний бампер стоящей впереди машины. Ночь прорезал возмущенный скрежет металла.

Но атака не прекратилась. Вспышка синего света продолжительностью в доли секунды озарила салон. И тут же по лобовому стеклу зазмеились тысячи линий, хотя Фрэнк не увидел, что по нему ударило. Он успел наклониться и крепко закрыть глаза, чтобы летящие осколки не ослепили его. Какое-то время не видел, куда едет, но ноги с педали газа не убрал: лучше столкнуться с препятствием, чем остановиться, нажав на тормоз, и позволить невидимому врагу настичь его. Осколки завалили салон, многие попали в голову. К счастью, стекло было безопасным, разбивалось в крошку, так что обошлось без порезов.

Он открыл глаза, прищурился, защищая их от потока встречного воздуха, увидел, что миновал половину квартала и выезжает на перекресток. Крутанул руль направо, чуть придавил педаль тормоза, повернул на более освещенную улицу.

Как огонь святого Эльма, сапфирово-синий свет поблескивал на хроме, и, когда «форд» огибал угол, лопнула одна из задних покрышек. Выстрела Фрэнк не услышал. А буквально через мгновение лопнула и вторая задняя покрышка.

Автомобиль качнуло, потащило налево.

Фрэнк движением руля попытался выровнять «форд».

Обе передние покрышки лопнули одновременно.

Автомобиль качнуло вновь, его еще продолжало тащить влево, но взрыв передних покрышек в какой-то степени компенсировал левостороннее скольжение, вызванное взрывом задних, что дало Фрэнку возможность сохранить контроль над автомобилем.

Опять он не услышал выстрелов. Не знал, как все это могло произойти, и при этом знал.

И вот это пугало больше всего: на каком-то глубоком подсознательном уровне он понимал, что происходит, какая таинственная сила уничтожает «форд» вокруг него и сколь малы его шансы на спасение.

Вновь синее мерцание.

Лопнуло заднее стекло. Осколки полетели в разные стороны. Несколько застряло в волосах.

Фрэнк обогнул угол и продолжал ехать на четырех спущенных колесах. Рев ветра, бьющего в лицо, не мог заглушить хлопанье об асфальт рваных покрышек и скрежет стальных дисков.

Он посмотрел в зеркало заднего обзора. Ночь расстилалась черным океаном, редкие уличные фонари, светящиеся в темноте, напоминали сигнальные огни судов, идущих двумя колоннами.

Согласно спидометру, после поворота ему удалось разогнаться до тридцати миль в час. Он попытался увеличить скорость до сорока миль, несмотря на спущенные колеса, но что-то стучало и щелкало под капотом, гремело и выло, двигатель кашлял, на большее автомобиль просто был не способен.

Он уже приближался к следующему перекрестку, когда фары то ли взорвались, то ли погасли. Точно Фрэнк сказать не мог. Столбы с фонарями стояли на достаточно большом удалении друг от друга, но Фрэнк все равно видел, куда едет.

Двигатель кашлянул, раз, другой, и «форд» начал терять скорость. Фрэнк не стал тормозить на перекрестке. Наоборот, надавил на педаль газа, но увы.

Отказало и рулевое управление. Руль только крутился в его потных руках, более ничем не связанный с передними колесами.

Вероятно, шины сорвало совсем. Диски высекали из асфальта золотые и бирюзовые искры.

«Светляки на ветру…»

Он по-прежнему не знал, что это означает.

И теперь, на скорости двадцать миль в час, «форд» сближался с бордюрным камнем по правую руку Фрэнка. Тот нажал на педаль тормоза, но она просто «утопла».

Автомобиль ударил в бордюрный камень, подпрыгнул, перескочил через него, по касательной соприкоснулся с фонарным столбом, измяв борт, и с грохотом врезался в большую пальму, что росла перед выкрашенным в белый цвет бунгало. В окнах зажегся свет еще до того, как грохот столкновения утих.

Фрэнк распахнул дверцу, схватил с пассажирского сиденья кожаную дорожную сумку, засыпанную осколками стекла, выскочил из салона, сбрасывая с себя все те же осколки.

Прохладный воздух показался ему обжигающе ледяным, потому что по лицу тек пот. Облизав губы, он почувствовал вкус соли.

Мужчина открыл дверь бунгало, вышел на крыльцо. Свет вспыхнул в окнах соседнего дома.

Фрэнк оглянулся. Облако светящейся сапфировой пыли надвигалось на него. Словно от огромного скачка напряжения, в двух кварталах позади начали рваться лампы уличных фонарей, и осколки стекла посыпались на асфальт. В сгустившемся сумраке Фрэнк, как ему показалось, разглядел высокую темную фигуру – расстояние между ними чуть превышало квартал, – которая направлялась к нему, но точно сказать не мог.