Имперский ястреб

Впрочем, обижаться было не на что: никто и никогда не слышал от капитана Джо Сольвига ничего, кроме самой забористой ругани. Порой я просто прихожу в недоумение по поводу его высказываний. И еще меня гложет любопытство: а как он разговаривает со своей женой?

– Здравствуйте, уважаемый Джо, – я продемонстрировал хорошие манеры. – Как прошло ваше путешествие?

– Как серпом по жабрам, – пожаловался морской волк. – Видно, придется старому Сольвигу уходить на покой. Твари всякой развелось – прежде за пятьдесят лет столько не встретишь, как нынче за год.

– Это что же за тварь такая, уважаемый Джо? – заинтересовался я.

– Да уж такие вот, ублюдки из Мрака, задери Угелук их мамашу! Чего мы только не навидались в этот раз: и мертвые огни, и корабли—призраки, и морские тролли два раза нападали. Только Дитя глубин не встретили, слава Маннаину!

– Дитя глубин? Это что?

– Не твоего ума дело! Не к ночи оно будь помянуто! – спохватился вдруг капитан, и, ухватившись за оберегающий амулет, висевший у него на шее, шепотом прочел молитву богу моря.

Джо свистнул, и четверо вахтенных матросов ринулись в трюм. Вскоре они выволокли на палубу несколько тюков, и мне пришлось карабкаться по трапу на борт судна. Не люблю я это дело! По моему глубокому убеждению, человек должен ходить по твердой земле. Даже оказавшись на палубе пришвартованной к пирсу шхуны, я ощутил мерное покачивание, которое тут же вызвало легкую тошноту.

– Эх ты, сухопутная крыса! – расхохотался Джо. – Проверяй товар, и вали отсюда!

Я склонился над тюками и запустил в них обе руки. Пестрые журженьские шелка – дядюшка неплохо заработает, продав их знакомым модницам, которых не смущают такие мелочи, как неуплаченная пошлина. Ароматный табак с Зеленых островов, запрещенный к ввозу в Галатон, давно уже распределен между знатоками. Мешочки со специями… связки бус из черного дерева, которые после магической обработки становятся довольно сильными амулетами… Я продолжал рыться в тюках. Еще шелка, еще табак… Вот! Пальцы сжали гладкую капсулу величиной с воробьиное яйцо. Слава Лугу! Именно ради этой штуки, собственно, все и затевалось: маленькая капсула из Солнечного камня содержит вещество, стоимость которого в сотни раз превышает цену остальной контрабанды. Впрочем, как говорится, если велика плата, то хороша и расплата. Схвати меня сейчас стража с этой штуковиной в руке – и смертная казнь обеспечена.

Южный континент огромен и богат. Именно его колонизировал Ридриг первый, тем самым превратив Галатон в могущественную империю. Сейчас весь Южный континент разделен на колонии, большая часть из которых принадлежит Галатону, а остальные – Паргании. Каждая из двух стран стремится стать полновластной владелицей континента, пытаясь потеснить соперницу. Оно и понятно: здесь скрываются огромные, невероятные сокровища. На севере ведется добыча алмазов, рубинов, изумрудов и золота. Южные леса богаты деревом драгоценных пород, а шкуры некоторых экзотических животных, которые там водятся, стоят дороже нашего с дядей дома. Еще с континента везут рабов, которых охотно покупают в Восточном Эмирате, Андастане и Журжени. Мужчины южных племен сильны, выносливы и ловки. В самом Галатоне нет рабства, то есть, гражданин нашей страны не может быть порабощен. Но вот иметь в хозяйстве раба из колоний аристократам не возбраняется. Или рабыню. Какие на Южном континенте женщины! Высокие, гибкие, чернокудрые, темноокие, позолоченные щедрым горячим солнцем, вызревшие под ним, словно диковинные плоды чужой загадочной земли, они одним своим видом заставляют кровь быстрее бежать по жилам, а сердце заходиться в лихорадочном биении. Но такие наложницы очень и очень дороги, они по карману лишь богачам. Эти красавицы украшают собой гаремы правителей восточных стран, блистают в полусвете империй, их красота прельщает даже королей… Но ни черное дерево, ни алмазы, ни прелестные рабыни не сравнятся по ценности с пауронием– металлом, который добывается в шахтах Южного континента. Он – воплощение магии, квинтэссенция волшебной власти, вещество, делающее боевые заклинания в десятки, сотни раз сильнее. Совершенное оружие. Разумеется, исключительное право на добычу паурония принадлежит государству, оно же и продает бесценное вещество. Любая попытка добычи, купли, продажи, а также незаконного использования металла карается смертью.

Именно пауроний находился сейчас в капсуле из полого Солнечного камня, засунутой между упаковками с табаком и туго свернутыми рулонами шелка. Поэтому можно представить себе, что я почувствовал, услышав за спиной повелительный голос:

– Бастард Рик? Именем императора следуйте за мной!

На плечо легла тяжелая рука. Я осторожно обернулся, все еще судорожно сжимая в пальцах капсулу медового цвета и не зная, куда ее спрятать. Так и есть: надменный усач в алом мундире с нашивками лейтенанта императорской гвардии, нахмурившись, повторил:

– Рик бастард?

Чуть поодаль от него маячили еще три высоких воина в алом. Пришлось признаться:

– Это я.

– Следуйте за мной, – интонации лейтенанта не вызывали желания возражать.

Я внутренне заметался, не зная, что делать: то ли оставить капсулу внутри тюка, то ли постараться незаметно сунуть ее в карман. Если оставлю – все обвинения падут на голову несчастного Джо, а это будет нечестно. Эх, была не была! Сжатая ладонь нырнула в карман штанов, и я, распрямившись, понуро затрусил следом за нарядом гвардейцев. Капитан облегченно выдохнул и подмигнул, давая понять, что остальной товар будет доставлен дядюшке в целости и сохранности.

– Не отставать! – не оборачиваясь, приказал лейтенант.

Двое гвардейцев конвоировали меня по бокам, третий пристроился в хвосте шествия. Только тут до меня дошло: позвольте, а при чем здесь императорские гвардейцы? Единственная обязанность алых мундиров – охрана дворца и августейших особ. Откуда они взялись в порту, да еще и знали мое имя? Попытки что—либо выяснить окончились ничем: все четверо усачей хранили гордое молчание. Недалеко от пирсов меня погрузили в карету с занавешенными окнами, по обе стороны уселись конвоиры, третий солдат и лейтенант, не сводивший с меня хмурого взгляда, разместились напротив. Экипаж сорвался с места и загрохотал по кривым улочкам Портового квартала.

* * *

– Ну, что удалось выяснить?

– Он бастард.

– Великое открытие! Это было видно по одежде. Что еще?

– Да, в сущности, ничего. Думаю, он действительно просто прохожий.

– Просто прохожий… просто прохожий, Бездну тебе в тещи, который сумел нейтрализовать «Поцелуй саламандры».

– Но он только подставил зеркало…

– Судя по тому, что осталось от кайлара, на зеркало были наложены чары. Ты много видел «просто прохожих», которые разгуливают по улицам с магическими зеркалами в руках?

– Может быть, его следует убрать?

– Ни в коем случае, это вызовет подозрения. Я займусь им сам. Тебе ничего нельзя поручить.

– Простите…

* * *

Путешествие вышло довольно долгим, я от тряски задремал и очнулся от громового «Тпру—у–у», которое издал кучер. Карета остановилась, лейтенант распахнул дверцу и выскочил наружу.

– Пошевеливайся! – пробурчал один из стражей, для убедительности пихнув меня локтем в бок.

Я вышел и раскрыл рот от удивления: мы стояли перед широкой полукруглой лестницей, ведущей к парадным воротам императорского дворца. Оказывается, пока я спал, карета миновала внешние ворота, и теперь передо мной вздымалось величественное и одновременно легкое, какое—то воздушное здание, увенчанное серебристым шпилем. Лейтенант повелительно кивнул, и принялся подниматься по мраморным ступеням. Меня тем же порядком конвоировали следом. По обе стороны лестницы застыли караульные гвардейцы с алебардами, двое стражей стояли у ворот и при нашем появлении крест—накрест сомкнули свое оружие.

– Лейтенант Ривен, Рик бастард, в Большой тронный зал, по приказанию императора, – четко произнес «мой» офицер.

– Проходите! – алебарды плавно разъехались в разные стороны, пропустив нас с лейтенантом. Конвойные гвардейцы остались снаружи, видимо, считалось, что из дворца я сбежать уже не смогу.

Да, такой красоты я в жизни не видел! То есть видел, конечно, но только на картинках. А уж о том, чтобы воочию, и не мечтал даже. Мы оказались в огромном круглом зале с высоченными, какими—то бесконечными, потолками. Стены, на обивку которых ушло не меньше десятка квадратных майлов журженьского шелка, радужно переливались под мягким светом магических вечных свечей. Пол под ногами блестел, как ледяная поверхность зимнего озера. Становилось даже немного не по себе: все время казалось, что вот—вот поскользнешься и пропашешь сияющий паркет собственным носом. Лейтенанта Ривена, однако, подобные соображения нисколько не смущали, и он решительно двинулся к широкой лестнице, покрытой ковровой дорожкой, сделанной лучшим мастером из Восточного Эмирата. Пересекая зал, гвардеец то и дело коротко здоровался с роскошно одетыми людьми, спешившими куда—то по своим делам. Я плелся за ним, низко склонив голову, как и полагается бастарду при встрече с родовитыми и богатыми господами. Смотреть по сторонам у меня возможности не было, поэтому я сосредоточил взгляд на обрамляющих лестницу резных перилах из черного дерева. Это было настоящее произведение искусства! Мастер изобразил на них птиц, зверей самого невероятного вида, и диковинные растения. Возможно, огромные уродливые ящеры, зубастые орлы, а также цветочки, с аппетитом заглатывающие людей – плод фантазии резчика. А может быть, мастер воссоздал флору и фауну Южного континента, с которого было привезено дерево для этих перил.

В таком случае, не дай Луг мне когда—нибудь оказаться там! Я украдкой проводил пальцем по перилам, и удивлялся теплу, исходившему от них, словно черное дерево впитало в себя лучи горячего солнца своей родины, и теперь постепенно отдавало их. Да, много диковинок в императорском дворце, но говорят, даже ему не сравниться с великолепием Дома Совета магов. Там, по слухам, имеются волшебные подъемные устройства, благодаря которым не нужно топать по лестницам пешком. А еще Дом Совета освещается не вечными свечами, а «маленькими солнцами» – магическими светильниками, которые сами выбирают, с какой яркостью им гореть и когда потухнуть. Если в окна светит настоящее солнце, волшебные светильники гаснут, и наоборот, чем темнее становится на улице и в доме, тем ярче они сияют.

– Пришли! – прервал лейтенант мои размышления.

Мы находились в относительно небольшой комнате без окон, вдоль стен которой стояли мягкие бархатные диваны. Кроме нас, здесь больше никого не было. Напротив двери, через которую мы попали в комнату, имелась вторая – не дверь даже, а ворота, большие, двустворчатые, украшенные мозаичным полотном, изображающим портрет какого—то императора, то ли Ридрига Просвещенного, то ли еще кого. Офицер заботливо оглядел меня с ног до головы, зачем—то одернул рубаху, пробормотав:

– Ровней, ровней держись! Голову выше!

А вот это он зря: может, для солдата умение высоко держать голову и полезно, а вот бастарду оно ничего, кроме неприятностей, не принесет. От стены отделился невысокий бородатый человек в длинной сиреневой мантии – видимо, один из придворных магов. Он обвел меня с головы до ног бронзовым жезлом в форме львиной лапы и удовлетворенно кивнул:

– Он чист!

Понятно, амулет для обнаружения всяких магических штучек. Хорошая вещь! Хотя нет, с помощью амулета не всякую магию найдешь. Например, при встрече с силами Бездны любой амулет рассыплется в прах. Скорее, львиная лапа – какой—то могущественный артефакт, их на вооружении Совета магов много. Я незаметно перевел дух. Солнечный камень сработал! Он обладает свойством гасить магические излучения паурония, и обманывает даже самые мощные поисковики. Сегодня мне пришлось убедиться в этом лично. А страшновато было! Бородатый чуть приотворил тяжелую, украшенную мозаикой створку и тихо скользнул за нее. Лейтенант отступил назад, а створки вдруг распахнулись во всю ширь, и навстречу мне выступил пышно одетый человек с булавой в правой руке. На нем был белоснежный камзол с широким веерообразным воротником, поперек груди шла алая перевязь, на которой висели то ли ордена, то ли просто украшения – я в этом не разбираюсь. Нижняя часть тела величественного незнакомца была упакована в тугие штаны, заправленные в высокие красные сапожки. Человек шагнул ко мне, я от неожиданности попятился. Лейтенант тут же толкнул меня в спину, прошипев:

– Это церемониймейстер двора его величества!

Ну, тут я уж совсем растерялся: никогда не слышал, чтобы задержанных за контрабанду доставляли к церемониймейстеру императорского двора. Тот, не обратив никакого внимания на мой испуганный вид, откашлялся, повернулся лицом к распахнутой двери, шарахнул концом булавы об пол и торжественно возвестил:

– Рик бастард!

– Иди! – шепнул лейтенант, снова награждая меня ощутимым тычком в спину.