Рандеву и другие рассказы (сборник)

– Je regrette, Madame, mais je ne suis pas prеsentable[10 - Сожалею, мадам, но вид у меня непрезентабельный (фр.).].

Хозяйка засмеялась и с довольным видом приподняла бровь, пробормотав:

– Excusez-mois, je vous croyais parti[11 - Простите, я думала, вы съехали (фр.).].

Она осторожно прикрыла дверь и повела приезжих к номеру в конце коридора.

– C’est ce que nous pouvons trouver de mieux pour ce soir[12 - Это лучшее, что у нас есть на сегодняшний вечер (фр.).].

В крохотном номере было невыносимо жарко. Хозяйка отворила окно, выходившее на узкий дворик. Во дворике сидели две кошки; девушка что-то стирала под краном. В углу комнаты стояла недавно заправленная большая кровать с грудой лишнего постельного белья. Другой угол занимал умывальник – пузатый кувшин с трещиной посередине. Обои с уродливым узором, на полу красный ковер. Мужчина с беспокойством взглянул на девушку.

– Убого, но куда деваться? – сказал он с деланым смешком. – Пойдем куда-нибудь перекусим.

Они поужинали в ресторанчике на бульваре Монпарнас. Девушке есть не хотелось, она поковыряла в тарелке, потом со вздохом ее отодвинула.

– Послушай, тебе нужно подкрепиться, – заговорил мужчина. – В поезде ты почти ни к чему не притронулась. Что с тобой? Неужели ты – ты! – чего-то боишься?

– Не говори глупостей! Конечно же нет. Я не голодна, вот и все.

Она притворилась, что наблюдает в окно за прохожими. Мужчина встревоженно взглянул на нее. Этим вечером девушка выглядела совсем иной – не такой, как в Лондоне. Возможно, потому, что наконец они остались вдвоем. Раньше почти всегда вокруг были люди, и она казалась собранной и решительной; во взгляде у нее сквозили понимание, жизненный опыт. Именно это его в ней и привлекало. Нынешним вечером она даже внешне выглядела моложе – совсем юная, почти девочка. Пить она тоже не стала. Мужчина тщательнейшим образом изучал винную карту. Приключение такого рода требует легкого подпития.

Это путешествие он мыслил совершенно иначе. Почему бы ей себя не пересилить? Неужели надо было тащиться черт-те куда – и вот эдак себя вести?! Он с досадой отметил, что девушка для него теперь не слишком притягательна. Лицо как лицо – ничего необычного. У него закралось подозрение, что не так уж сильно он ее и желает. Ну нет, это идиотское ощущение должно пройти; просто оба они немного устали. Странные существа женщины: поди разбери, что они чувствуют и тем более – почему.

Странные, но время от времени необходимые. Давно уже его так сильно ни к кому не тянуло; он не намерен был останавливаться на полпути, пока цель не достигнута.

«Вот вам оборотная сторона темпераментной натуры, – подумал он. – Чувства играют тобой как хотят». Мысленно он нарисовал свой портрет: необычный, экстравагантный, с искрой гениальности, обуреваем страстями, околдован этой девушкой… Портрет интригующий.

– Gar?on! Gar?on! – позвал он, помахав винной картой. – Gar?on!

Он начинал входить во вкус.

В отель вернулись уже затемно. Patronne, по-видимому, ушла спать: конторка была пуста. Зато невесть откуда, зевая и протирая глаза, появился мальчик все в той же рубашке. Пока они поднимались по лестнице, он озабоченно глядел им вслед.

– В этом отеле есть что-то зловещее, – прошептала девушка. – Напрасно мы здесь остановились.

Она засмеялась, надеясь выдать свои слова за шутку. Из какой-то комнаты донеслось тихое женское бормотание, мужской кашель. Потом все стихло. Где-то заскрежетали жалюзи. В их номере, хотя окно было открыто, жара казалась нестерпимой. Луч лунного света падал на треснувший кувшин и на полоску уродливых обоев.

Мужчина сел на стул и стал снимать туфли.

– Местечко так себе, – согласился он. – Но ради бога, попытаемся сохранить чувство юмора.

Жаль, надо было выпить чуточку больше: он чувствовал себя несуразно трезвым.

Девушка не ответила. Она налила немного воды в стаканчик для чистки зубов и жадно выпила. Руки у нее дрожали. Она не понимала, зачем она здесь и что ее ждет, но думать об этом было слишком поздно. Она чувствовала себя совершенно разбитой и больной, и глубоко внутри ее притаился холодок страха. Что привело ее сюда? Любопытство, тяга к приключениям, бессмысленная бравада. На месте ее спутника мог быть кто угодно.

– А что если про нас узнают? – спросила она.

– Не говори ерунды. Никто никогда ни о чем не узнает – во всяком случае, обо мне. Наверное, и ты со своей стороны устроила все как надо?

Уж конечно она ничего не упустила и не натворила глупостей.

– Разумеется.

Девушку не оставляло ощущение, что все это происходит с кем-то другим, не с ней! Сама она сейчас дома, ставит машину в гараж.

«Что будет, если про нас все-таки узнают?» – с беспокойством думал он. Вероятно, он, как честный человек, должен на ней жениться. Впрочем, теперь уже слишком поздно, раньше следовало спохватиться. Почему она постоянно делает все наперекосяк? Ну вот, в кои-то веки села на постель – бледная, словно насмерть перепуганный ребенок. Что за невозможная ситуация!

Он подошел к умывальнику и начал чистить зубы. Трудно было сдерживаться: ему хотелось ее ударить. Чертовы куклы! Почему они никогда, никогда не могут быть в нужное время в нужном настроении? Впрочем, потакать ей он не собирался, нельзя же строить из себя дурака. Проделать весь этот путь, притащиться в Париж! Он подумал, что должен пересилить себя и постараться скрыть свое недовольство. Он отбросил полотенце и подсел к девушке на кровать.

– Ноги не стынут? – небрежно спросил он. – Что ты обычно делаешь в такой ситуации? Как ты вела себя раньше?

Девушка отодвинулась от него и с нервной улыбкой ответила:

– В том-то и штука. Со мной это впервые.

Он опешил.

– Что ты этим хочешь сказать? – Он почувствовал, как к лицу его прихлынула краска. Он в ярости стиснул ей руку, лицо у него пылало. – Если ты собираешься морочить мне голову…

Он проснулся внезапно, как от толчка, вынырнув из глубин сна, в который провалился, как в пучину смерти.

В чем дело? Она бредит во сне, ей привиделся кошмар?

– Что такое? Что с тобой? – прошептал он.

Девушка дышала странно – часто, сбивчиво, словно задыхаясь, и в горле у нее что-то клокотало. Он нашарил спички, чиркнул и вгляделся в ее лицо. Белое, страшное, ни кровинки. Волосы – хоть выжми; глаза смотрели на него в упор, не узнавая, стеклянные, потухшие. В тихой комнате слышалось только ее хриплое, прерывистое дыхание – жуткое, несмолкающее.

– Тише, – в отчаянии умолял он, – тише, кто-нибудь услышит. – Он встал с постели, налил в стаканчик немного воды. – Выпей, дорогая, выпей.

Ее зубы застучали о стакан, вода пролилась на подбородок. Она была в беспамятстве.

«Что мне делать? – беспомощно подумал он. – Что же делать-то, господи?» Он подкрался к двери и прислушался. В коридоре было по-прежнему темно, но в распахнутое окно уже пробивался луч рассвета.

Он растерянно застыл посередине комнаты. Увидел на стуле пояс для чулок, засунутый под ночную сорочку. В голове пронеслась нелепая мысль: «Розовый, почему пояс для чулок розовый?»

Он провел рукой по лбу. На пальцах остались капли пота. Он словно со стороны услышал свой собственный судорожный глоток.

Внезапно ее дыхание стихло. С кровати больше не долетало ни звука. Он стоял недвижно, не в силах шевельнуться, не в силах ни о чем подумать, напряженно прислушиваясь к тишине.

В распахнутое окно просачивался серый свет. Мебель приобрела очертания, проступил узор на обоях. В голове вертелись глупые вопросы: кто выбирал эти обои? Сколько лет их не меняли? Мозг отказывался ему повиноваться.

«Незачем тут стоять, – подумал он. – Незачем стоять посреди комнаты».

Конечно, она умерла. Куда яснее? Умерла. Странно, но никаких чувств он не испытывал. Все вытеснил страх. Он склонился над постелью. Девушка как будто съежилась, ссохлась, рот у нее приоткрылся. Она не дышала, не слышно было ни единого звука. Да, она умерла. Он пошел к умывальнику, смочил лицо и руки. Бессмысленно гадать, в чем причина. Сердце, наверное. Она никогда не выглядела здоровой. Ей нужно было его предупредить, он не виноват. Разумеется, не виноват! Не он же ее убил? Правда, о женщинах он знал мало. И даже не предполагал…

«Понятия не имею, как надо поступать, когда кто-то умирает», – подумал он, вытирая руки о полотенце.

Его пугало отсутствие каких-либо чувств. Возможно, от шока они зажаты, подавлены; возможно, что-то неладно с рассудком. Но нельзя позволить себе впасть в истерику. Еще расхохочется в тишине этой темной, зловещей комнаты и разбудит других постояльцев отеля. И тогда они все сползутся к двери в номер – странные призрачные фигуры, выглядывающие из-за жирного плеча patronne. Человек с золотыми зубами поклонится с улыбкой: «Je regrette, mais je ne suis pas prеsentable». Он представил себе его серое, небритое лицо, сползающую с лица ухмылку при виде неподвижного тела на постели…