Восточный ветер

– Я помню о своей работе. Я буду точно в десять. Но, честно говоря, чувствую себя не очень хорошо. Впервые в жизни, Андрей Валентинович, я чувствую себя не в своей тарелке. Вы должны меня понять, я всегда был кадровым офицером ФСБ, а до этого КГБ и всегда сражался на «нашей стороне».

– Вы полагаете, что сегодня вы сражаетесь на чужой стороне? – недовольно спросил Попов. – Или вы считаете, что мы все тоже возможные потенциальные предатели интересов своей родины?

– Я так не говорил.

– Но вы так думаете. У меня тоже были похожие чувства. Все правильно, полковник. Мы привыкли работать только на свою страну, и поэтому любая двусмысленная ситуация кажется нам несколько странной. Но не забывайте, что мы и сейчас работаем на свою страну.

– О чем сама страна даже не догадывается.

– Она и не должна догадываться. Мы честно работали и работаем на свою страну. Просто мы несколько иначе понимаем свой долг и положение нашей страны в мире за последние пятнадцать лет. И делаем все, чтобы восстановить авторитет нашей страны в мире и наказать мерзавцев, которые использовали сложившуюся ситуацию в мире в свою пользу.

– Не нужно меня агитировать. Я сознательно пришел к вам. Но это не избавило меня от подсознательного чувства моей вины. Хотя бы с точки зрения обычного уголовного кодекса. Превышение служебных полномочий, несанкционированное приведение приговоров в исполнение, незаконное прослушивание, нарушение банковской тайны, я могу собрать целый букет наших возможных правонарушений.

– И во имя чего? – спросил Попов. – Мы стараемся для личного обогащения, как эти мерзавцы? Или предаем свою страну, своих товарищей, своих коллег? Что криминального мы делаем? Разве вы не знаете, что цель всегда оправдывает средства, во всяком случае, для сотрудников спецслужб, которые никогда не были связаны буквой закона. Не мне вам об этом напоминать, полковник Караев. И не забывайте, что мы собирали материалы на Карташова для передачи их в следственное управление военной прокуратуры только для того, чтобы помочь им разобраться с этим предателем. Что плохо мы сделали? Это, если хотите, наш долг. Что касается приведения несанкционированных приговоров в исполнение, то здесь вы тоже не правы. Мы приводим в исполнение только те приговоры, которые вынесены нашими судами. Советскими и российскими. И это тоже наш долг – находить предателей. Вы ведь понимаете, что в современном мире наши официальные организации не могут действовать так, как работаем мы. И наша неофициальная организация не подставляет свою страну и свои правоохранительные органы под объективы западных контрразведок или ненужное внимание прессы. С точки зрения закона и здравого смысла мы делаем то, чего не могут позволить себе сотрудники официальных учреждений.

– Я понимаю…

– Боюсь, что не совсем. Вы считаете, что Карташов единственный, кого мы вычислили за последние несколько лет? Ничего подобного. До него мы вычислили еще нескольких предателей. Например, полковника Сергея Скрипаля. Вы о нем наверняка слышали, процесс был достаточно громким. О нем написали даже в западной прессе. Он уволился в запас еще в девяносто девятом, но продолжал передавать сведения о своих бывших коллегах. Его трудно было вычислить, ведь он не был среди действующих сотрудников, но мы смогли выйти на него. Сначала даже хотели предложить ему работать у нас. Затем обратили внимание на его подозрительные контакты. Кроме него, благодаря нашей помощи, были арестованы бывший полковник Службы внешней безопасности Александр Запорожский, получивший восемнадцать лет за измену родине, подполковник ФСБ Игорь Вялков, получивший десять лет тюрьмы, и полковник Алексей Кулешов. Он, между прочим, работал в нашей Академии. Можно сказать, у меня под носом. И заодно работал на англичан. Вот так.

– Я о нем слышал. Но он застрелился.

– Да, он понял, что его вычислили, и застрелился.

– Вы ему помогли?

– Нет. Если вам интересно, то нет. Но мы ему подсказали как нужно поступить.

– Почему?

– У него сын служил в пограничных войсках. И зять был главным инженером на очень засекреченном объекте. Если бы Кулешова осудили, их обоих автоматически убрали бы с тех мест, где они работали. Таковы суровые правила безопасности во всем мире. Мы тщательно все проверили, у него была прекрасная семья, и никто не знал о его предательстве. Поэтому было принято такое решение. С ним откровенно поговорили. И Кулешов все правильно понял.

– Доведение до самоубийства. Тоже статья, – меланхолично заметил Караев.

– Что бы вы сделали на нашем месте? – поинтересовался Попов. – Позволили бы его арестовать? И загубили бы жизнь хорошему ученому, каким был его зять, и его сыну офицеру. Он, между прочим, уже майор и имеет боевой орден. Вы считаете, что мы поступили неправильно?

– Не знаю. Очевидно, есть случаи, где мне трудно быть судьей.

– Как и нам всем, полковник. Но иногда нам приходится решать. И этот выбор не всегда бывает легким.

– Я могу идти? – Тимур поднялся. Этот разговор был неприятным для обоих собеседников.

– Идите, – разрешил Попов, – и подумайте еще раз о нашем разговоре, чтобы чувствовать себя гораздо лучше.

Караев вышел из квартиры, мягко закрыл за собой дверь. Уже спускаясь по лестнице, он вспомнил слова Попова о супруге Карташова. Может, этот генерал прав, вдруг подумал Тимур. В их возрасте заводить новый роман почти безрассудство. Карташову было под шестьдесят, его жене тридцать. Полковнику Караеву было пятьдесят шесть, а Элине, с которой он встречался, уже за сорок. Но разница все равно была большой. Какие глупости. Разве можно сравнить умную, тактичную, все понимающую, интеллектуалку Элину с этой глупой самочкой, которой нужны были только деньги ее супруга. Хотя он был ее вторым мужем, а у Элины тоже был первый супруг. Какие невероятные вещи приходят в голову. Этот циничный Попов испортил ему настроение. Караев подумал, что нужно будет позвонить Элине, как только он приедет домой. Или нет. Лучше позвонить из машины. Он так и сделает. Позвонит ей прямо из машины. И выбросит из головы Карташова и его молодую супругу. А может, он тоже поступает не совсем порядочно. Ведь можно предположить, что их организацию рано или поздно сумеют вычислить. И тогда он отправится следом за Карташовым. Хотя он в своей жизни не сделал ничего противозаконного. Да и вероятность провала была настолько ничтожна, что о ней можно было забыть.

Организация «Щит и меч», созданная несколько лет назад, включала в себя такое количество высших офицеров спецслужб, что возможность самого провала была практически исключена. Караев об этом знал. Но чувствовал он себя плохо, словно совершал некие противоправные поступки. И по большому счету он понимал, что действует вопреки обычным нормам, принятым в большинстве государств. Но он отлично знал и другое. В большинстве так называемых демократических государств, подобные методы применялись давно и успешно. И эта была та самая альтернативная реальность, о наличии которой знали только настоящие профессионалы.

ЛИОН. ФРАНЦИЯ. 16 ИЮНЯ 2006 ГОДА

На часах было около шести. Фармацевт припарковал машину на соседней улице, рассчитывая, что сумеет увидеть, когда Борнар поедет домой. Его «Ауди» находилась прямо перед ним. Борнар вернулся на работу еще до перерыва. Обедал он обычно у себя в здании, а заканчивал работу в половине шестого. Но сегодня он задерживался. Фармацевт поправил темные очки. Когда он был в шляпе и в очках, трудно было увидеть выражение его глаз или запомнить его лицо случайному прохожему. Глаза не выдавали профессионального убийцу, они были спокойные, несколько ироничные и всегда безучастные.

Борнар наконец показался. Он подошел к своей машине, оглянулся, сел в салон и, достав мобильный телефон, начал с кем-то разговаривать. Фармацевт терпеливо ждал. Он хорошо знал, что в подобных ситуациях необходимо сохранять выдержку. Борнар закончил разговор и снова кому-то позвонил. Второй разговор длился гораздо меньше, не больше минуты. Борнар убрал наконец аппарат и его «Ауди» медленно тронулась. Фармацевт поехал следом. Если все пройдет нормально, Борнар должен припарковаться у своего дома, и войти в это старое здание, и подняться на третий этаж. Код на входной двери Фармацевт уже знает. Пока Борнар будет парковать машину у своего дома, он успеет оставить автомобиль на соседней улице и пройти к зданию, чтобы встретить Борнара прямо на лестнице. Затем два выстрела, один из которых контрольный. И он уйдет по лестнице, стараясь не привлекать внимание соседей.

Борнар остановился у супермаркета. Фармацевт затормозил в десяти метрах от его машины. В магазине Борнар пробыл еще пятнадцать минут. Затем вышел сразу с двумя большими пакетами. Фармацевт пригляделся. Если в пакетах только продукты, то это лишь облегчает ему выполнение порученного дела. В таком случае руки у жертвы будут заняты. Но по своему опыту он знает, что в пакетах могут быть и стеклянные бутылки. И если жертва внезапно выпускает их из рук, то стекло может загреметь на лестнице или разбиться, привлекая ненужное внимание соседей. Этот фактор профессионал обязан учитывать. Борнар положил пакеты в багажник и поехал дальше. Он остановил машину у еще одного магазина, на этот раз цветочного. Фармацевт терпеливо ждал. Борнар вышел оттуда с большим букетом цветов, который он бережно уложил на заднее сиденье. «Интересно, кому он повезет цветы, – беззлобно подумал убийца, – неужели своей супруге?»

«Ауди» наконец свернула к центру города. Фармацевт следовал за машиной, стараясь не выпускать ее из виду. Наконец они подъехали к дому Борнара. Здесь не было подземной парковки, и Борнар оставлял свою машину на улице. Фармацевт быстро припарковал машину на соседней улице и, закрыв автомобиль, поспешил к зданию, чтобы оказаться в доме первым, до того как туда войдет Анри Борнар.

Французу было под пятьдесят. Он был среднего роста, круглолицый, с каштановыми вьющимися волосами и смешной ямочкой на подбородке. Он был сотрудником контрразведки, но вполне мог сойти за кондитера или аптекаря. Одетый в вельветовые джинсы и светло-коричневую куртку, Борнар казался обычным французским горожанином, возвращавшимся домой после рабочей недели.

Фармацевт набрал код и открыл тяжелую входную дверь. Он осторожно поднялся на второй этаж. Лучше подождать здесь. В доме нет внутренних камер, это он уже успел проверить. Нужно достать оружие и завинтить глушитель. Обычно он делал это заранее, чтобы не торопиться. Фармацевт завинтил глушитель и прислушался. Внизу послышался скрип открываемой двери. И в этот момент рядом открылась дверь. Фармацевт убрал оружие и сразу пошел наверх, чтобы не встретиться с соседом, который мог бы его потом опознать. Но, судя по шаркающим шагам, это была пожилая женщина. Он прислушался, осторожно глянул вниз. Так и есть. Женщине было лет шестьдесят. На первом этаже она столкнулась с Борнаром, который нес цветы и два больших пакета.

– Добрый вечер, мсье Борнар, – приветливо поздоровалась соседка.

– Здравствуйте, мадам Жанире, – ответил Борнар, – как ваша нога?

– Уже гораздо лучше, спасибо. А вы купили эти чудесные цветы для Мари?

– Сегодня ее день рождения, – сообщил Борнар, – сорок пять лет. Хочу ее порадовать.

– Поздравьте и от моего имени, – обрадовалась соседка, – у вас чудесная жена, мсье Борнар.

– Я знаю, – ответил тот, – извините, я тороплюсь.

Фармацевт покачал головой. Выше третьего этажа в этом старом доме просто некуда подниматься. Нужно либо стрелять, либо, рискуя, уходить, пройдя мимо Борнара. Но другого выхода просто нет. Он не был настолько аморальным негодяем, чтобы стрелять в мужа в день рождения его супруги. Но скрыться просто некуда. Абсолютно нереальная ситуация, когда нужно стрелять и все готовы, но стрелять нельзя. И поэтому он после нескольких секунд колебаний принял нелегкое решение. Он подошел к другой двери на втором этаже и позвонил. Борнар поднимался по лестнице. Фармацевт стоял к нему спиной, чтобы не встречаться с ним лицом к лицу. Нужно было, чтобы дверь открыли как можно позже. Но она открылась почти сразу. На пороге стояла девушка, лет двадцати, которая недоуменно смотрела на незнакомца.

– Здравствуйте, что вам нужно? – поинтересовалась она.

– Добрый вечер, мадемуазель, – крикнул Борнар, проходя мимо них.

– Здравствуйте, мсье Борнар, – любезно отозвалась незнакомка, – мой привет Мари. Кто вы такой, что вам нужно? – снова спросила она.

– Я из службы социального страхования, – пояснил незнакомец, – дело в том, что мадам Жанире жаловалась на свое плохое самочувствие, и мы собирались предложить ей пройти обследование в больнице…

– Верно, – улыбнулась девушка, – вам нужна мадам Жанире? У нее действительно болели ноги, но она живет в соседней квартире. Вы просто ошиблись.

Борнар, поднимаясь, обернулся. Он слышал весь разговор и удивился. С каких пор служба социального страхования проявляет такую заботу о своих клиентах. И как незнакомец вошел в дом, минуя кодовую дверь и не позвонив самой мадам Жанире. Самое интересное, что незнакомец даже не повернулся, когда соседка поздоровалась с Борнаром. Или у этого чужака такие железные нервы. Но с таким самообладанием люди работают обычно в других учреждениях. Борнар нахмурился, замедлил шаг. Он хотел даже спуститься, чтобы уточнить у этого типа, из какой организации его прислали, когда на третьем этаже открылась дверь. У Борнара было слишком много покупок, чтобы отвлекаться на разговор с неизвестным. К тому же на лестничной площадке появилась Мари. Она давно ждала его, и Анри Борнар поднялся в свою квартиру, уже не думая о визите странного незнакомца.

Фармацевт позвонил в квартиру мадам Жанире и, не дождавшись ответа, спустился вниз. Он сегодня рисковал ради неизвестной ему Мари. Но стрелять в день ее рождения было просто немыслимо. Она сделала своему мужу самый лучший подарок, подарила ему еще один день жизни. Фармацевт вышел из дома, чувствуя досаду. Он прошел к своему автомобилю и уселся в салон. Машину он обязался сдать еще до завтрашнего утра. Нужно будет поменять автомобиль. И придумать новый план. Завтра суббота, вполне вероятно, что Борнар даже не выйдет из дома.

– Я становлюсь сентиментальным стариком, – подумал Фармацевт и едва не выругался. Положив пистолет с глушителем на соседнее сиденье, он прикрыл оружие своей шляпой. И медленно отъехал от дома.

МОСКВА. РОССИЯ. 16 ИЮНЯ 2006 ГОДА

В молодости мы часто влюбляемся. Говорят, что в этом виноваты гормоны, бушующие в наших телах, вспомнил он. Говорят, что молодые должны влюбляться и совершать безумные поступки. После тридцати приходит опыт и некоторая осмотрительность. После сорока начинается кризис среднего возраста. К пятидесяти становишься циником. К шестидесяти уже теряешь все свои лучшие качества, оставляя себе личный эгоизм в качестве нормы. Ему казалось, что так и должно быть. Так и развивается его собственная судьба, когда в сорок лет он испытывал настоящий кризис, развелся с женой, а в пятьдесят с лишним ушел на пенсию. И вот теперь, в пятьдесят шесть лет, он неожиданно влюбился как мальчишка в женщину, которая была моложе его на пятнадцать лет. Более того, в замужнюю женщину. Он не просто влюбился, он сходил с ума из-за ее отсутствия, частых отлучек в Санкт-Петербург, куда она ездила к сыну.

Элина лишь формально была замужем. Она уже узнавала, как именно ей можно развестись. Согласно российскому законодательству, оставшемуся в наследство от советского семейного права, супружеская пара, не имеющая материальных претензий друг к другу и несовершеннолетних детей, могла разводиться через загс, минуя унизительные процедуры суда. Сыну Элины было почти двадцать, и супруги могли подать на развод, минуя суд.

Тимур знал, что последние годы они не жили вместе, но он умудрялся ревновать Элину даже к прошлому, когда она была замужем. Обычно она приезжала к нему вечером, чтобы утром уехать. Они уже привыкли к этому ритуалу, включавшему в себя ее обязательные звонки с извещением, что она уже в пути. Караев все время изумлялся подобной тактичности, ведь она точно знала, что он живет один и его бывшая супруга никогда не появлялась в этой квартире. Однажды он спросил Элину, почему она всегда предупреждает его о своем появлении.