На грани катастрофы

Некоторое время они молча курили, рассеянно глядя, как сигаретный дым поднимается к потолку и исчезает, втянутый кондиционерами. Спенсера одолевали невеселые мысли. Как только вернется в головной офис, он непременно начистоту поговорит с начальством, хотя уже до того, как вызвать такси и отправиться в аэропорт, объяснил по телефону представителю в Виннипеге, что с этой сделкой теперь придется повозиться. Для оправдания провала в Ванкувере явно назревает крупный нелицеприятный разговор. Наверное, неплохо бы воспользоваться создавшейся ситуацией, чтобы по возвращении потребовать увеличения жалованья, а еще лучше – повышения в должности. Если его сделают управляющим отделом продаж – о чем старик часто заговаривал, но до дела так и не довел, – то они с Мэри, Бобси и малышкой Кит смогли бы переехать из дома, где жили теперь, на Паркуэй-Хайтс. Или расплатиться за новый бак для воды, за школу, по кредитам за «олдсмобиль» и морозильник, по счетам из больниц во время второй беременности Мэри. Не за все сразу, конечно, спустился с небес на землю Спенсер, даже на жалованье управляющего.

Доктор Байрд размышлял, что лучше: вздремнуть или воспользоваться прекрасной возможностью почитать доставленный авиапочтой свежий номер «Британского медицинского журнала», но мысли его сами собой переключились на амбулаторию в небольшом городке, который он покинул на пару дней. Интересно, справится ли Эванс? Парень подает большие надежды, но слишком уж он молод. Только бы не забыл, что миссис Лоури нужно выписать обычную микстуру, а не ту патентованную дрянь, из-за которой она все время поднимает шум. Дорис, конечно, поможет Эвансу держать верный курс: жены врачей это очень хорошо умеют. Господи, иначе и быть не должно. И Льюису придется в свое время это уяснить: нужно искать достойную половину.

Доктор все-таки задремал, но догоревшая сигарета обожгла пальцы и выдернула из объятий сна.

Сидевшая через проход чета была по-прежнему поглощена чтением спортивных журналов. Описать Джо Грира можно было теми же словами, что и Хейзел Грир: трудно представить настолько похожих друг на друга супругов. Оба розовощекие, живые, со взглядом ясным, как свежий утренний воздух. Они скрупулезно изучали испещренные текстом страницы, словно там раскрывались тайны мироздания.

– Леденцы будешь? – спросил Джо, когда к ним подошла стюардесса с подносом.

– Угу, – буркнула Хейзел.

Забросив по конфете в рот, они принялись размеренно их рассасывать, склонив над чтивом каштановые головы.

Сидевшая за Спенсером и доктором четверка болельщиков пошла на следующий круг. Трое из них выглядели как типичные фанаты: плотные, горластые и напористые, – и явно приготовились в предстоящие два памятных дня веселиться по полной, на время отбросив все дела и заботы. Четвертый был совсем не похож на болельщика: низкорослый, худенький, неопределенного возраста, с унылым лицом – и судя по говору, уроженец Ланкашира.

– За завтрашнюю победу «Львов»! – объявил он, поднимая бумажный стаканчик и в очередной раз провозглашая тост за своих героев.

Друзья со всей серьезностью поддержали тост. Один из них, у которого на лацкане красовался значок с изображением разъяренного драного уличного кота, очевидно, представлявшего ни много ни мало царя зверей, пустил по кругу портсигар и в который раз заметил:

– Нет, я-то думал, что не успеем. Когда в Торонто пришлось пережидать туман, я сказал себе: «Энди, похоже, к этому празднику жизни ты опоздаешь». Да. И вот мы все-таки опаздываем на несколько часов, ну да ничего: поспать можно и в самолете.

– Только сначала было бы неплохо поесть, – заметил другой. – У меня прямо-таки брюхо сводит от голода. Когда тут хавчик разносят?

– Да уж должны бы. Обычно около восьми, но после задержки рейса все сместилось.

– Не переживай ты так! Лучше хлебни-ка, пока ждешь, – предложил ланкаширец, которого приятели называли «Пейдодна», протягивая другу бутылку.

– Притормози, дружище: не так уж у нас и много осталось.

– Ой, там, где я это взял, пойла полно. Давай глотни, спать крепче будешь.

Остальные пятьдесят шесть пассажиров, включая трех-четырех женщин, читали или болтали о том о сем. Все пребывали в предвкушении и радовались, что вышли на финишную прямую перелета через всю страну. В иллюминаторах по левому борту перемигивались синие и желтые огоньки дальних пригородов Виннипега, но вскоре они исчезли за тучами: самолет постепенно набирал высоту.

В крохотной, но прекрасно оборудованной кухоньке стюардесса Дженет Бенсон готовилась подавать ужин, пусть и запоздалый: его надо было разнести еще два часа назад. В зеркале на шкафчике с посудой отражалось ее радостно-возбужденное лицо. Она всегда испытывала невероятные ощущения в начале полета, некий подъем, но старалась скрываться от экипажа в своей личной «епархии». Доставая из ящичков приборы и салфетки, Дженет что-то радостно мурлыкала себе под нос. Подача еды была наименее привлекательной из всех ее обязанностей, и Дженет знала, что ей предстоит очень нелегкий час, когда надо будет накормить полный самолет проголодавшихся пассажиров, но все равно чувствовала себя вполне счастливой. Многие ее коллеги – если бы видели, как она с выбившейся из-под форменной шапочки белокурой прядью грациозно и изящно управляется на кухне, – наверняка бы по меньшей мере удивились, а то и заразились ее уверенностью в себе. В двадцать один год Дженет только начинала ощущать вкус к жизни и находила его приятным.

Из кабины пилотов не раздавалось ни звука, кроме ровного и ритмично пульсирующего гула моторов. Оба летчика сидели неподвижно, разве что время от времени шевелили рукой или ногой. Лица их освещались мерцавшими в темноте многочисленными индикаторами на приборных панелях. Из наушников то и дело слышались переговоры других экипажей между собой и с землей. На шее у пилотов висели небольшие микрофоны.

Командир корабля Даннинг потянулся в кресле, разминая мышцы, и выдохнул, распушив роскошные усы, благодаря которым выглядел старше своего тридцати одного года. Эта его манера была хорошо знакома всему экипажу.

– Пит, как там температура на головках цилиндров третьего двигателя? – обратился Даннинг ко второму пилоту.

Тот взглянул на приборную панель.

– Теперь в полном порядке, шкип. Я в Виннипеге просил их проверить, но техники ничего не обнаружили. Кажется, все само собой утряслось. Сейчас ничего не перегревается.

– Ну вот и славно.

Даннинг окинул взглядом ночное небо. Бледный свет луны холодно подсвечивал края облаков. Похожие на клочки ваты тучи лениво наплывали на кабину и пролетали мимо. Иногда самолет погружался в бело-серую облачную муть и через секунду-другую вырывался на свободу, словно выскочивший из воды спаниель.

– Если повезет, то долетим без эксцессов. Да и прогноз погоды в кои-то веки более-менее ничего. Нечасто бывает летать в соответствии с планом.

– Да уж, – согласился второй пилот. – Но это ненадолго: через месяц с небольшим все изменится.

Самолет вошел в тепловые потоки, началась болтанка, и капитану пришлось на несколько минут сосредоточиться на том, чтобы выровнять курс. Когда трясти перестало, он спросил:

– Если останется время отдохнуть, пойдешь на матч в Ванкувере?

Второй пилот замялся, прежде чем ответить:

– Пока не знаю. Посмотрим, как получится.

Командир бросил на него удивленный взгляд и резко поинтересовался:

– Что значит – «как получится»? Если положил глаз на Дженет, то даже не надейся: она почти ребенок для тебя, завзятого Казановы.

Вряд ли это прозвище подходило второму пилоту: ему не было и тридцати, лицо свежее, задумчивый, проникновенный взгляд романтика.

– Полегче, шкип! – возмутился Пит, покраснев до корней волос. – В жизни никого не соблазнял.

– Ну да, конечно! Впрочем, не мое дело, но что касается Дженет, даже не пытайся, – улыбнулся командир. – Половина летного состава компании мечтает закрутить с ней роман, поэтому не усложняй себе жизнь, дружище.

Неподалеку от пилотов, за раздвижной дверью, предмет их обсуждения занималась раздачей ужина.

– Сэр, ваш ужин, – негромко обратилась Дженет к очередному пассажиру, явно задремавшему.

– А? Что? Да, пожалуйста. – Байрд очнулся и ткнул в бок тоже спавшего Спенсера. – Проснитесь! Ужинать будете?

Тот зевнул, собираясь с мыслями.

– Ужинать? Конечно, буду. Что-то поздновато, мисс, а? Я уж подумал, что все давным-давно поели.

– Нас задержали в Торонто, сэр, и поэтому ужин сегодня позже обычного, – спокойно ответила Дженет. – Что желаете? Есть баранина и жареный лосось.

– Э-э-э… Да, пожалуйста.

Улыбка Дженет стала растерянной, но голос был по-прежнему профессионально спокойным:

– Так все-таки что, сэр?

Спенсер окончательно проснулся.

– Ах да… Извините, мисс. Баранину.

– Я тоже, – сказал Байрд.

Дженет вернулась на кухню и следующие полчаса раскладывала и разносила еду. В конце концов всем, кто хотел есть, было подано горячее, и девушка, улучив минутку, взяла трубку внутреннего телефона.

– Пилоты на связи, – отозвался голос Пита.