Женить нельзя помиловать

Дабы разнообразить жизнь, протекавшую под тотальным маминым контролем и в мамином же обществе, Света решила записаться в фитнес-клуб. И вовсе не для того, чтобы похудеть, или, как водится, познакомиться с подходящим мужичком. У неё и в мыслях этого не было. Просто осточертело коротать вечера с мамой, и подвернулся ещё один повод меньше бывать дома. Тем более что абонементы продавали с сумасшедшей скидкой.

Именно на пороге клуба всё и случилось.

…Любовь с первого взгляда, о которой писали в книгах, представлялась Свете довольно глупой сказкой для наивных подростков. Ведь каждому ясно, что сначала надо узнать объект страсти, понять, чем он дышит, каков он, и потом уже каким-то образом придёт вышеупомянутое чувство.

– Светик, есть химия, понимаешь? – вещала более опытная Катерина. – Ты видишь мужика, у тебя в организме происходит химическая реакция, взрыв – и всё. Твоя неприступность разлетается вдребезги, и ты готова на цырлах скакать за объектом обожания. Просто у тебя такого ещё не было.

Света искренне веселилась. О какой химии может идти речь? Человек – не пробирка с химикатами, ничего в нём не взрывается. Это всё красивые слова. Люди же любят объяснять всё непонятное доступными методами. Вот и придумали подобную ересь.

Химия всё же была. И взрыв. И всё остальное.

Света увидела Его в холле фитнес-клуба и оцепенела, задохнувшись от нахлынувших чувств. Она ничего не знала об этом мужчине с весёлым взглядом и светлой улыбкой, но это вовсе не помешало ногам подкоситься, рукам задрожать, а сердцу забиться в каком-то прединфарктном ритме.

Это было на всю жизнь. Когда видишь человека и понимаешь: больше никто и никогда тебе не будет нужен. Кроме него.

А Он лишь пружинисто обошёл застывшую у входа девушку, вежливо улыбнувшись ничего не значащей улыбкой, и исчез на улице.

* * *

Январское солнце чёртиками искр пронзало идеально вымытые стёкла, скакало по ламинату и залихватски плясало на Леночкиных бёдрах. Бёдра, обтянутые короткой юбочкой с мелкими стразами, ритмично покачивались в такт походке.

Туда-сюда, туда-сюда. Цок-цок, цок-цок.

Тонюсенькие шпильки звонко щёлкали по полу, унося стройные ножки и их очаровательную владелицу в недра офисных коридоров. Глубокий разрез нахально размахивал тонким трикотажем, словно поддразнивая цепеневшего от избытка чувств молодого мужчину, с грацией голодного хищника шагавшего следом.

Леночка прекрасно знала, кто за ней идёт. И не сомневалась, что он смотрит – завороженно, напряжённо. И, вероятно, сглатывает слюну, нервно дёргая кадыком и вытирая вспотевшие ладони о свой дорогущий пиджак. А как же иначе? Все мужчины реагировали на неё одинаково.

Ещё в школе она получила прозвище Елена Прекрасная. Так ведь было за что!

С самого детства Лена Сухарёва слышала о том, какая она красавица. Об этом говорили мамины знакомые, соседи, воспитатели в саду и учителя в школе. В общем – вполне авторитетные люди. Голубоглазая блондинка с идеально правильными чертами лица, ровными белыми зубками и сногсшибательной улыбкой. Даже на фотографиях времён детского сада она первой бросалась в глаза, так как была похожа на удивительную фарфоровую куколку. Конечно, мама всегда лезла из кожи вон и наряжала её соответствующе – общественное мнение обязывало, да и быть родительницей бесспорной красотки очень почётно.

В те времена ни про какие конкурсы красоты для детей никто и не слыхал, а то быть бы Леночке главной принцессой Всея Руси. Это сейчас на благодатную почву материнского самомнения бросают зёрна чуждых нам западных идей, демонстрируя целые реалити-шоу по подготовке крошечных девочек к подобным мероприятиям. Невменяемые мамаши азартно в этом участвуют, а вменяемые содрогаются, глядя, как крохам перекрашивают волосы, наклеивают ногти, намазывают загар, приклеивают (да-да, именно так) трусы и нашлёпывают на нежные мордашки килограммы косметики, превращая девочек в подобия взрослых дам. Затем девочкам дают пару уроков кокетства, после чего выпихивают на сцену, где они с азартом женщин лёгкого поведения старательно кривляются, флиртуя с судьями. Именно эта вакханалия и именуется детскими конкурсами красоты.

Так вот в те благодатные времена, когда Леночка ходила в детский сад, ничего подобного ещё не было. Вероятно, только сей факт и уберёг юную нимфу с модельной внешностью от сомнительной карьеры на подиуме.

Мама всегда говорила:

– Всех красивых считают дурами. Но если не только красивая, но ещё и умная – это ядерная смесь, которая подорвёт сердце и кошелёк любого самца. Главное – самой сделать правильный выбор. Вряд ли судьба даст много попыток, поэтому к решительному удару по мужику нужно готовиться заранее. Удиви всех и стань умной.

Леночка очень старалась удивить. Но, одарив её феноменальными внешними данными, природа слегка поскупилась на извилины, поэтому учёба давалась девушке с трудом. Но и это маму не смущало. Она была уверена: за её дочерью рано или поздно прискачет принц-бизнесмен и увезёт Елену во дворец, не забыв прихватить с собой и маменьку. Эту идею мама с бессознательного возраста культивировала в Леночкином сознании с упорством натуралиста, пытающегося в условиях Крайнего Севера выращивать ананасы. Внешность младшей Сухарёвой была признана единственным семейным достоянием. Это стало аксиомой и отрицанию не подлежало.

В итоге Лена твёрдо усвоила, что главное – произвести впечатление, зацепить на крючок, а уж дальше дело техники. Для этого она не жалела ни сил, ни средств. Последние копейки тратились на одежду и хорошую косметику. Ведь даже принц заметил Золушку лишь на балу, когда она отплясывала там в хрустальных туфлях и платье, подаренных феей. А заявись она на праздник в своём обычном скромненьком наряде? Да как минимум никакой принц ей бы не светил, а как максимум – её вообще во дворец никто бы не допустил.

Кроме того, политику семьи Сухарёвых оправдывала и поговорка «По одёжке встречают…». Именно так. Сначала тебя встретят, а потом уже будут копаться в душе и умственных способностях. И это абсолютная ерунда, когда девицы машут руками и высокомерно рассуждают о том, что не в шмотках счастье. Может, оно и так. Да только махать на объективную реальность можно лишь тогда, когда ты уже отхватила себе мужа и живёшь в беспечной уверенности, что он любит тебя и в тренировочных штанах, и со сметаной на физиономии, и с короной из бигуди (именно через эти бигуди у некоторых потом и прорастают ветвистые рожки). Так что мадемуазель Сухарёва точно знала: женщина всегда должна быть в первую очередь женщиной, а уже во вторую – умной. Хотя сама Лена совсем уж дурой точно не была. Да, не суждено ей с умным видом смотреть в микроскоп, изобретать роботов или писать докторскую по физике Солнца. Но более-менее сносное образование она получила, безмозглой пустышкой не была, и никто не посмел бы назвать её типичной блондинкой.

Если женщина забывает о своей принадлежности, то уж её спутник жизни и подавно об этом не вспомнит. Именно поэтому юным девицам не рекомендуется взваливать на себя излишние заботы, освобождая любимого не только от бытовых хлопот, но и от процесса добычи материальных средств. Как кот, которого регулярно не тычут носом в испорченный ботинок, привыкает гадить в вашу обувь, так и мужчина, которого не держат в тонусе постоянными требованиями, адаптируется и повисает на вашей шее блаженно-ленивым хомутом. Тут главное не перестараться с капризами и не переусердствовать в воспитательных потугах. Муж – это орудие в руках умелой дамы. Непросвещённая в этих вопросах неумеха извлечёт из супруга не больше пользы, чем из фрезерного станка. Ну – есть и есть, гудит, а что с ним делать и зачем он вообще – непонятно.

Леночка считала себя умелой. Вот только подходящего мужчины пока не нашлось. А самой большой проблемой стало то, что, пока она такового искала, умудрилась влюбиться в совершенно неподходящего. Осознание сего прискорбного факта сильно отравляло ей жизнь.

Цокот каблучков в сочетании с изящной линией щиколотки, переходящей в невероятно стройную ножку, сводил Константина Манурова с ума. Его в этой девушке вообще всё сводило с ума: и белокурые локоны, и тонюсенькая талия, и нежная кожа, и всё остальное. Периодически Костя ловил себя на мысли, что закатывает глаза и уходит в нирвану, предаваясь совершенно неприличным подростковым фантазиям. При этом поделать с собой он ничего не мог, так как хоть человек и может повелевать миром, но любым человеком повелевают гормоны. И если уж они бродят по организму, то рано или поздно ударят в голову и вышибут из неё любые мысли о работе и прочей чепухе.

…– Леночка, – он догнал её уже у двери в свою приёмную и смотрел, как она возится с замком. Для этого секретарше пришлось слегка отклячить попку и изогнуться. – Давайте я вам помогу.

– Ой, – звонко отозвалась она. – Вы меня напугали. Я думала, вы сегодня позже будете.

– А я решил вас удивить. Получилось?

– Нуууу, – озадаченно прогудела Леночка, прикидывая, пора заканчивать этот бессмысленный трёп или ещё пару минут порадовать начальство. Ведь Константин Николаевич небось думает, что остроумен, как Жванецкий, и неотразим, как Бандерас. Вон как пыжится. – Слегка.

– А что нужно сделать, чтобы удивить вас не слегка, а очень сильно? – с каким-то загадочным подтекстом, добавив во взгляд непонятной мути, прошептал Мануров.

Дамы же любят, когда их пытаются обаять, очаровать и завоевать. Делать это следует по всем законам бразильских мелодрам – кроя страстные рожи и изображая неуёмный эротический пыл. Иначе до дам доходит плохо. Они вообще особи крайне непонятливые и непредсказуемо обидчивые.

Леночка чуть повернула точёный профиль в сторону Константина и снисходительно улыбнулась, словно убогому. Отвечать она не посчитала нужным.

Мануров и сам чувствовал себя идиотом. Обычно с девицами всё было как-то проще. Они быстро оценивали его одежду, благосклонно принимали знаки внимания и активно вступали в фазу бартера: подарки – секс.

А тут требовались дикие усилия, чтобы подтолкнуть сотрудницу в нужную сторону. Отношения у них развивались как-то вяло. Хорошенькая, даже не хорошенькая, а дивно красивая секретарша оказалась исполнительной, старательной и неприступной, как поселение викингов. Любые заигрывания шефа она встречала если не в штыки, то уж точно с явным нежеланием идти на сближение. Она держала дистанцию, словно опытный водитель, за которым по пятам следует машина гибэдэдэшников. Хвататься за неё руками Константин опасался, хотя и очень хотелось. Форсировать события тоже побаивался: при всей его мужской самоуверенности червячок сомнения всё же подтачивал непоколебимую убеждённость в собственной неотразимости – а ну как будет послан, и что тогда?

Позже к азарту завоевателя начало примешиваться что-то ещё, что спустя некоторое время Костя Мануров смог идентифицировать как влюблённость.

И он испугался.

Влюбляться Константин не умел, не хотел и вообще считал это чем-то постыдным. Зависеть от женщин нельзя. А любовь делает тебя зависимым и уязвимым, как перевёрнутый на спину еж.

Мужчина же должен быть сильным и довлеть над ситуацией, а не наоборот.

Костя Мануров был в некотором роде баловнем судьбы. Учился отлично, одевался стильно, всегда был в центре внимания, благо природа внешностью не обделила – темноволосый, поджарый, с лучистыми глазами мальчика из хорошей семьи и ошеломляющей улыбкой киноактёра, на которую и покупались абсолютно все барышни. Нельзя сказать, что он был красавцем. Но харизматичным и притягательным – безусловно. С деньгами помог папа, с образованием – мама, так что в итоге к тридцати годам он стал довольно успешным бизнесменом, любимцем дам и просто беззаботным плейбоем, легко срывавшим любые цветы, услужливо подсаженные на его пути судьбой.

И только об Елену Сухарёву он, фигурально говоря, сломал свои тщательно отполированные зубы.

Мануров твёрдо придерживался принципа: не гадить, где работаешь, поскольку расставаться девушки не любили и не умели. Ещё бы – молодой, красивый, богатый – и вдруг наелся чувствами, сыто икнул и помахал ручкой. А наличие на работе очередной недовольной разрывом пассии позитива не прибавляет. Проблемы вообще никому не нужны, а успешному мужчине и подавно. Пару раз он обжёгся и сделал вывод: все бабы – за пределами конторы. Благо выбор велик.

Как показала жизнь, никогда и ни в чём нельзя быть абсолютно уверенным.

Чётко осознавая, как надо жить правильно, Костя умудрился попасть в ситуацию, в которую ни при каких обстоятельствах попасть был не должен.

Лена Сухарёва свалилась на него как лавина и погребла под собой все прежние представления о правильном и неправильном.

– Не парься, пройдёт. Это просто спортивный интерес, – утешил Манурова друг и соратник Андрей Вересов. Андрей был хоть и моложе, но по умолчанию мудрее. В отличие от Кости он не попадал в неприятные истории с девушками, любил всё продумывать и просчитывать и вообще был обстоятельным и неазартным, как член партии времён застоя, опасающийся за своё место и моральный облик. С одной стороны, Костя считал друга слегка занудным, а с другой – только Вересов удерживал его от различных авантюр как с дамами, так и в бизнесе. Андрей был высоким, худощавым, немного нескладным очкариком, и на его фоне Мануров выглядел форменным красавцем.

– Но я её всё время хочу, – нудил Константин, набулькавшись коньяка и дойдя до кондиции унылого студня – когда ещё какое-то подобие формы сохраняется, но собраться в кучу нет никаких сил. – У меня навязчивое состояние и нервы ни к чёрту. Нравится она мне.

– Костян, ты ведёшь себя как дитё, которому мама отказывается покупать машинку. Вот всё время покупала, а тут вдруг не хочет. Плюнь. Купи другую бибику и катай её, сколько влезет.

– Не нужна мне другая. Я, кажется, влюбился, – пугливо покопавшись в ощущениях, выдал Мануров.

– Тогда ты попал, – добродушно резюмировал Вересов. – Сочувствую.