Восьмой смертный грех

Лена видела, что Михаил тоже хочет поговорить с ней. Тамара Павловна, заметив его высокую фигуру, сказала шепотом, который разносился по всему коридору:

– Хорошо, детка, я пошла кофеманить, ты присоединишься ко мне позже. Тебя ждет кавалер. И мы обсудим с тобой кое-какие исправления, которые, как я думаю, надо внести в твои предложения, прежде чем отправлять их на самый верх.

Она гренадерским шагом вышла из конференц-зала, затем повернулась и погрозила Лене и Михаилу длинным пальцем с обгрызенным ногтем:

– Только без глупостей, голубки. И не долго, а то я одна без тебя выдую весь кофе, и, если потом меня хватит Кондратий, Ленка, будешь в этом виновата!

Михаил прошел в конференц-зал, закрыл за собой дверь и сказал:

– Леночка, это было грандиозно. Я тобой горжусь…

Он оказался около нее, Лена вздохнула. Она и впрямь влюбилась в Михаила. Он обнял ее и нежно поцеловал. Затем провел рукой по ее длинным каштановым волосам:

– Мы сегодня встретимся, не так ли? Я приду к тебе, Лена?

Глядя в открытое лицо Михаила, в его карие глаза, она не смогла ответить «нет». Слава богу, что никого особо не занимал их служебный роман. Только Регина иногда намекала на то, что «шашни на коврике для мышки – моветон». Однако, как успокоила Лену Воеводина, на самом деле Регина бесится из-за того, что темноволосый красавец Михаил положил глаз не на нее, а на Лену.

– Регинка со своим характером кого угодно от себя отпугнет. Да она и не способна к долгим отношениям, к тому же все время твердит, что ей не нужен русский муж, намеревается выйти замуж за влиятельного иностранца. Это за сына Хаммерштейна, что ли?

Скорый визит на фабрику супруги Магнуса Хаммерштейна и его сына-наследника, которые хотели самолично убедиться, что дела в русском филиале идут превосходно, был темой кулуарных бесед и сплетен. Грегуара Хаммерштейн считалась одной из самых элегантных дам высшего света Америки и Европы. А ее сын Эдуард, которому было чуть за тридцать, являлся мечтой многих молоденьких (и не только) сотрудниц концерна.

Когда Лена заглянула в кабинет к Тамаре Павловне, та что-то печатала на компьютере, одновременно поглощая очередную чашку кофе.

– Проходи, – сказала Воеводина. – Ну что, намиловалась с Мишкой? Он – парень неплохой, смазливый, только немного безалаберный. Так что роман с тобой ему только на пользу пойдет. Кстати, как думаешь, когда приедет Эдик, он на меня внимание обратит? Я – баба в самом соку, жару могу задать ой-ой-ой!

Эдиком Тамара Павловна именовала Эдуарда Хаммерштейна. Его фото, вырванное откуда-то из глянцевого иностранного журнала, лежало поверх бумаг на столе Воеводиной. Светловолосый атлетического вида красавец в смокинге, с сексуальной улыбкой и неотразимым шармом, Эдуард был не женат, и стать его супругой хотели многие из благородных девиц пяти континентов. Там же на фото была изображена и его мать Грегуара – блондинка с идеальным бледным лицом и точеной фигурой. На вид ей нельзя дать больше тридцати пяти, хотя этого не могло быть, так как ее сыну было немногим меньше. На самом деле возраст Грегуары приближался к шестидесяти.

– А Ягуара-то похожа на Регинку, такой наша Станкевич и станет лет через двадцать, – сказала Воеводина, наливая Лене в чашку жутко крепкий кофе. Тамара Павловна обожала такой кофе, от которого аж дух захватывало. Она где-то вычитала, что Екатерина Великая тоже была кофеманкой, и неподготовленные гости, хлебнув из кофейника императрицы, падали в обморок от густоты напитка. Екатерина Тамаре Павловне импонировала: «и страну вперед толкала, и о себе, грешной, не забывала».

Тамара Павловна не скрывала, что ей не нравится Регина. Та, впрочем, питала к Воеводиной такие же чувства.

– Ну что, дорогая, – заявила Тамара Павловна, – а теперь примемся за работу. Твои предложения почти идеальны, и сейчас мы попытаемся сделать их идеальными на сто процентов. Ты, Ленка, самая светлая голова в нашем отделе. После меня, конечно!

Вечером того же дня, возвращаясь пешком домой, Лена Монастырская подумала, что счастлива. Еще бы, ей двадцать семь лет, она окончила Московский государственный университет и работает на одном из самых прибыльных и динамично развивающихся предприятий страны. Когда на ее резюме пришел положительный ответ от концерна «Хаммерштейн», Лена почти не удивилась. Она, недолго думая, приняла решение переехать из столицы в Новгородскую область. «Хаммерштейн» был отличным плацдармом для карьеры.

И вот теперь она живет в пригороде Великого Новгорода, уютного, древнего и компактного города. Концерн, заботясь о сотрудниках (не обо всех, конечно, а в первую очередь о тех, кто занимается разработкой стратегически важных решений), выстроил недалеко от заводских корпусов коттеджи, в которых, ничего не платя, могли жить те, кто работал на «Хаммерштейн». В число этих счастливчиков попала и Лена Монастырская. Ей предоставили половину добротного коттеджа, в котором было все, что требовалось для беззаботной жизни. Она знала: стоит ей разорвать контракт с концерном, как придется покинуть жилище, которое она обставила по собственному вкусу. Впрочем, Лена не намеревалась разрывать контракт и отказываться от продолжения карьеры в концерне.

Коттеджи располагались в нескольких километрах от фабрики, обычно живущие там добирались до дома на автобусе, ходившем каждые полчаса, или на собственных автомобилях. В тот день Лена решила прогуляться.

Рабочий день закончился, однако июньское солнце светило по-прежнему ярко. Она шла вдоль трассы, думая о том, что сегодня предложила Воеводина. У Тамары Павловны, без сомнения, есть голова на плечах.

В двадцать семь лет Лена получила так много: перспективная и высокооплачиваемая работа, карьерные шансы, даже жилище, которое оплачивает не она сама, а работодатель. Концерну «Хаммерштейн» пророчили великолепное будущее. Лена регулярно просматривала новости с биржи: «Хаммерштейн» был концерном, который получал прибыль, несмотря на экономический спад и всеобщее отсутствие инвестиций. Попасть в число его работников желали многие тысячи, а удостаивались этой чести только избранные единицы. Лена в который раз подумала, что ей повезло. Впрочем, она, конечно, нашла бы иную работу, но «Хаммерштейн»… Пожалуй, он был мечтой любого смертного!

Ну, вот показались и крыши поселка. Лена очутилась перед коттеджем. Она знала, что за секретами концерна идет настоящая охота, несколько раз ловили промышленных шпионов, а некоторое время назад весьма крупный работник был молниеносно уволен, после того как стало известно, что он якшается с конкурентами. Сотрудники концерна дорожили своей работой: со временем они могли получить в собственность квартиру в Великом Новгороде или коттедж в поселке, помимо этого имелась возможность по чрезвычайно льготным ценам отдыхать на нескольких иностранных курортах, жить в отелях, принадлежащих господину Магнусу Хаммерштейну, который позволял своим сотрудникам нежиться под солнцем, почти ничего не тратя из собственного кошелька. А еще: забота о пенсионном страховании, медицинские услуги высочайшего класса, фитнес-центры, сауны, бассейн и великолепные фабричные столовые. Хаммерштейн не раз заявлял, что пришел в Россию надолго, и все его действия подтверждали эти слова.

Лена открыла дверь и в этот момент услышала шаги. Обернувшись, она увидела Михаила. Тот произнес:

– У тебя найдется для меня свободная минутка?

– Ну конечно, – ответила Лена. Они поднялись по лестнице на второй этаж, Михаил чувствовал себя здесь как дома. Он обнял Лену и сказал:

– Как я горжусь тобой, малышка! Сегодня ты была, как всегда, очаровательна.

Вечером, когда Михаил, сославшись на то, что ему необходимо подготовить кое-какие документы для предстоящего визита Грегуары и Эдуарда Хаммерштейнов, ушел, Лена осталась одна. Они великолепно провели время: Михаил был ласковым и нежным любовником, кроме того, он замечательно готовил. Она сидела перед компьютером и пыталась изменить шаги рекламной кампании в соответствии с теми предложениями, которые внесла Тамара Павловна. Лена не чувствовала усталости. Ей нравилось работать, и она знала, что руководство концерна одобряет такой энтузиазм.

На следующий день она предоставила Дмитрию Львовичу исправленный вариант проекта. Тот, внимательно изучив его, заметил:

– Елена Николаевна, вы потрудились на славу. Впрочем, как и Тамара Павловна. Высокое начальство это наверняка одобрит, хотя, как вы знаете, внесет свои изменения. И вот что я подумал…

Они находились в просторном и скромно обставленном кабинете руководителя рекламного отдела Дмитрия Львовича: светлые стены, копии абстракционистских шедевров, самый современный и быстродумающий компьютер с плоским монитором и прочая техника, необходимая боссу.

– Хотите кофе? – задал вопрос Дмитрий Львович. Лена поняла, что он хочет побеседовать с ней. Но о чем именно? Вроде бы все вопросы, связанные с рекламным проектом, они уже уладили.

Дмитрий Львович получил согласие Лены, взял трубку интеркома и попросил секретаршу принести им два кофе. Затем заявил:

– Елена Николаевна, я рад, что вы работаете под моим началом. Я никогда не сомневался в том, что наше руководство сделало правильно, выбрав именно вас из возможных претендентов. Я раньше не говорил, но у вас было сто семьдесят четыре конкурента. Сто семьдесят четыре! И мы остановили наш выбор на вас.

Лена улыбнулась. Что ж, этот разговор тешит ее самолюбие, но для чего Дима (так сотрудники отдела называли начальника за глаза) вспомнил дела давно минувших дней?

Принесли кофе, когда секретарша вышла, Дмитрий Львович продолжил:

– За год работы в нашем коллективе вы полностью раскрыли свои способности, Елена Николаевна. Повторюсь, я очень вами доволен. Поэтому сделаю вам предложение…

Он замолчал, размешивая в чашке сахар. Затем, вперив в Лену взгляд сквозь тонкую оправу очков, сказал:

– Конечно, вам известно, что всего через несколько дней нас почтят монаршим визитом Грегуара Хаммерштейн, супруга президента концерна, и ее сын Эдуард, который в свое время станет преемником отца. Они совершают инспекционные поездки по ряду иностранных филиалов. От оценки нашей деятельности этими двумя людьми будет зависеть очень многое. Скажу честно, нам важнее всего мнение молодого Хаммерштейна. Его матушка Грегуара – только красивая декорация, она не очень-то смыслит в делах, а отношение к косметике имеет исключительно как активный ее потребитель.

– А почему сам господин Хаммерштейн-старший не навестит нас? – спросила Лена. О Хаммерштейне ходили разнообразные и противоречивые слухи. Начать с того, что в прессе почти не было его фотографий, а те, что имелись, были давно устаревшими и размытыми. Миллиардер, который регулярно входил в сотню самых богатых людей мира, сторонился СМИ.

– О, это не его стиль, – сказал Дмитрий Львович. – Но не думайте, что я знаю про него больше вас. Я ведь в конце концов такой же наемный сотрудник, как и вы, Елена Николаевна. Однако он неусыпно держит руку на пульсе, высшее руководство ежедневно отправляет ему отчеты о том, что происходит на предприятии, он вникает во все мелочи. Ему за шестьдесят, однако Хаммерштейн по праву считается одним из самых блестящих финансовых умов на этой планете. Он обитает то на своем острове где-то в океане, то в многочисленных поместьях, разбросанных по всему миру.

Дмитрий Львович сделал паузу. Все это Лена и так знала. Магнус Хаммерштейн, скорее всего, намеренно нагнетал таинственность вокруг собственного имени, это помогало ему создавать ореол легендарности и секретности.

– Так вот, – продолжал начальник. – Господин Эдуард Хаммерштейн в отличие от своего отца не сторонится массмедиа. И помимо этого вникает в каждую мелочь. Этот молодой человек станет когда-нибудь владельцем всех фабрик концерна и личного состояния Магнуса, которое перевалило за несколько миллиардов. Он окончил лучший вуз Америки, стажировался в Англии и возглавлял в течение года один из филиалов в Восточной Европе. Как вы прекрасно понимаете, мы хотим произвести на него налучшее впечатление.

Лена начала догадываться, какую именно миссию ей намеревались поручить.

– Беда многих сотрудников и сотрудниц нашего концерна в том, что они владеют иностранными языками не в той мере, Елена Николаевна, в какой это требуется для ведения бизнеса. Знание как минимум одного языка, английского, является обязательным условием для приема на работу в концерн «Хаммерштейн», однако это все теория… А вот вы, и мне это точно известно, прекрасно владеете английским и французским и также бегло говорите на итальянском и испанском. Ведь это так?

– Да, – подтвердила Лена. Еще в школе она заметила, что языки даются ей необычайно легко. Затем в течение многих лет ее хобби было самостоятельное изучение все новых языков. – Кстати, вы забыли упомянуть, Дмитрий Львович, что я также разговариваю и пишу на эсперанто.

Начальник рассмеялся и заметил:

– Чувство юмора – тоже обязательный атрибут при общении с высокими гостями. Так вот, Елена Николаевна, мы думаем, что вы – наиболее подходящая кандидатура для того, чтобы презентовать господину Эдуарду Хаммерштейну на английском языке, разумеется, детальный план наших рекламных задумок, а также чтобы сопровождать молодого хозяина во время его экскурсии по фабрике. Конечно, нам не составило бы труда использовать переводчика из международного отдела концерна, однако одно дело – наемная сила, не имеющая прямого отношения к процессу производства, и совсем другое – вы. Вы же сможете сделать это, Елена Николаевна? На вас возлагаются очень большие надежды! Вы – прелестная молодая дама, свободно говорящая на иностранных языках, которая детально знакома с рекламной кампанией и разбирается в жизни нашего предприятия.

Лена поняла, что решение принято уже давно. Она не может ответить отказом. Да и почему она должна отказаться? Затем она подумала о Регине Станкевич. Та ведь тоже говорит по-английски и наверняка не скажет «нет», если ей предложат подобное. И вообще, посмотреть на Эдика и Ягуару, как окрестила сынка и мамашу Хаммерштейнов Тамара Павловна, было редкостным шансом.

– Спасибо за лестную оценку моих скромных способностей, Дмитрий Львович, – произнесла Лена. – Как я понимаю, ответ вам требуется прямо сейчас?