Имперский крест

– Не спорю, – улыбнулся профессор. – Но вполне вероятно, что у того, кто тасует эту колоду, много свободного времени. А колоду он тасует с невероятной скоростью.

Егор выпустил уголком рта струйку табачного дыма, прищурил недобрые глаза и уточнил:

– И к чему вы все это ведете?

– К тому, что… – Терехов осекся. – Прости.

Он взял со столика фужер и залпом допил вино. Затем, промочив горло, снова устремил взгляд на Егора и продолжил:

– Молекула и атомы, из которых состояло тело агента Грофта, в один прекрасный момент… лет этак через шестьдесят после смерти самого агента… вновь встретились и, подобно деталям конструктора, снова сложились в человеческое тело. И тело это приняло в себя информационного двойника, который все эти годы блуждал по Вселенной в поисках нового приюта.

– То есть – душу?

– Можно сказать и так. Но я предпочитаю избегать этого слова.

Профессор взял бутылку крымского «Каберне» и снова наполнил свой фужер. Егор посмотрел, как струя красного вина бьется в хрустальные стенки фужера, усмехнулся и сказал:

– Значит, я – новое воплощение немецкого агента Георга Грофта. И именно это позволило мне использовать его в качестве «носителя».

Профессор посмотрел на Егора поверх фужера и кивнул:

– Угу. – Затем отнял фужер от губ и добавил: – И с точки зрения науки, в подобном положении вещей нет никакого противоречия.

– И, надо полагать, вы первый человек, который додумался до всей этой лабуды с кирпичиками-молекулами и «информационным двойником», вернувшимся в заново отстроенное тело?

– Я очень умный, – ответил на это профессор. – Если ты помнишь, я единственный человек на планете, сумевший построить действующую Машину времени.

– Должно быть, вы додумались до этого под хмельком?

– Угадал, – улыбнулся Терехов. – И это говорит о том, что ученых давно пора было хорошенько напоить.

Егор не принял шутку собеседника:

– У вас два пути, проф: либо в церковь, к боженьке, либо в сумасшедший дом.

Терехов лукаво прищурил голубые и чистые, словно у ребенка, глаза и парировал:

– Мне вполне хватает своей собственной лаборатории, дружок. А теперь давай о деле. Мы добыли очки, трубку и браслет. Но теперь пришло время добыть четвертую вещь. Могу ли я и дальше на тебя рассчитывать?

– Я слишком крепко в этом увяз, чтобы останавливаться на половине пути, – сказал Егор.

Терехов одобрительно кивнул и спросил:

– Когда ты готов отправиться в следующее путешествие?

– Хоть сейчас, проф. Куда на этот раз?

– Надо навестить одного дьявола в человечьем обличье.

– И этот дьявол жил тысячу лет назад?

Терехов улыбнулся и покачал седовласой головой:

– Нет. Гораздо ближе. Тебе предстоит отправиться в тысяча девятьсот сорок второй год.

– Что я должен добыть?

– Циркониевый браслет. Мой брат носил его на правой руке. Он страдал гипертонией, и кто-то из врачей уверил его, что цирконий нормализует давление.

– Где конкретно искать браслет?

– Точно сказать не могу. Знаю лишь, что он находится на территории ставки.

– Ставки?

– Да. Сейчас я все объясню.

4

Убрав с журнального столика вино и закуски, Терехов разложил на нем старенькую карту, изданную еще в советские времена.

– В июле тысяча девятьсот сорок второго года Адольф Гитлер перевел свой генштаб из ставки «Волчье логово» у Растенбурга в новую ставку, расположенную в Винницкой области. Сейчас это территория независимой Украины. Первоначально эта ставка называлась Werwolf, оборотень. А потом, уж не знаю из каких соображений, в это название вставили еще одну букву, и ставка стала называться Wehrwolf, в переводе с немецкого – волк-защитник. Но в личных беседах фюрер продолжал по привычке называть ее «Вервольфом». Так же называют ее и сейчас.

– «Волк-защитник», – повторил Егор. – Хорошее название для детской сказки.

– Я бы на твоем месте так не радовался. «Волк-защитник» – твой будущий противник.

– Вы хотели сказать – прошлый.

Терехов дернул уголком морщинистых губ:

– Хватит парадоксов и каламбуров, Егор. Отнесись ко всему серьезнее. Ставка «Вервольф» представляет собой комплекс из нескольких подземных этажей и одного наземного. Ты чего усмехаешься?

– Странно, что вы говорите о ставке в настоящем времени, – сказал Егор, дымя очередной сигаретой.

– Прошлое, настоящее и будущее находятся рядом, они, как три коридора внутри одного дома. Есть места, где все три коридора почти смыкаются. Их отделяет лишь тонкая стенка, и мы с тобой научились ее ломать. Впрочем, я тебе уже об этом говорил. Итак, я продолжу, если ты позволишь.

Егор примирительно поднял руки.

– Толщина бетонных, армированных сталью стен бункера – несколько метров. В центральной зоне расположены главные строения: помещение гестапо, телефонная станция, столовая для высшего начальства и офицеров, бассейн, двенадцать жилых домов для генералов и высших офицеров штаба, помещения для Гитлера и два подземных бункера. В восьми километрах от «Вервольфа», в районе села Гуливцы, находится ставка Германа Геринга, а в здании Пироговской больницы – штаб верховного главнокомандования сухопутных и военно-воздушных сил.

– Где они берут провиант, чтобы прокормить такую ораву народа? – поинтересовался Егор.

– В Виннице есть спиртзавод…

Егор усмехнулся:

– Да ну? Мне нравится ход ваших мыслей, профессор.