От земель к великим княжениям. «Примыслы» русских князей второй половины XIII – XV в.

Реальной попыткой Семена Дмитриевича вернуть с ордынской помощью один из отчинных столов был его набег на Нижний Новгород с ордынским «царевичем» Ентяком осенью 1399 г.[207 - В источниках имеются две датировки этого события – 1399 и 1395 гг. О верности первой из них см.: Горский A.A. Датировка похода Юрия Дмитриевича в «татарскую землю» и некоторые аспекты московско-тверских отношений в конце XIV в. // Древняя Русь: вопросы медиевистики. 2004. № 4 (18). Мобилизацию аргументов в пользу датировки нападения Семена и Ентяка на Нижний Новгород и ответного похода Юрия Дмитриевича 1395 годом см.: Кучкин В. А. О времени похода князя Юрия Дмитриевича в «татарскую землю» (К вопросу о методах исторического исследования) // Древняя Русь: вопросы медиевистики. 2006. № 3 (25). Работа В. А. Кучкина построена в виде ответа на статью автора этих строк. Продолжать дискуссию по данному вопросу вряд ли есть необходимость (читатель может сопоставить аргументы в пользу обеих датировок в названных работах и решить для себя, какие из них убедительней). Ограничусь несколькими замечаниями, так сказать, «к вопросу о методах исторического исследования». В. А. Кучкин вроде бы подробнейшим образом разобрал мой текст (вплоть до исправления опечаток), но при этом полностью обошел молчанием один из главных аргументов, высказанных мной в пользу датировки событий 1399 годом: наличие в Софийской I и Новгородской IV летописях (древнейших источниках, содержащих дату 6903 (1395) г.) серии бесспорно неверных датировок событий вокруг Нижнего Новгорода конца XIV – начала XV в., при наличии в Троицкой летописи (наиболее ранней из содержащих дату 6907 (1399) г.) бесспорно верных дат тех же событий. Ни слова не говорится в статье В. А. Кучкина и о наличии в Софийской I – Новгородской IV еще одного (краткого) известия о походе Юрия Дмитриевича «в Казань», и именно под 1399 г. Причем в прежних своих публикациях В. А. Кучкин упоминал это известие и полагал, что в 1399 г. Юрий Дмитриевич совершил еще один поход в средневолжские владения Орды (Кучкин В. А. О дате взятия царевичем Ентяком Нижнего Новгорода // Норна у источника Судьбы: Сборник статей в честь Елены Александровны Мельниковой. М., 2001. С. 220–221; он же. Договорные грамоты московских князей XIV века: Внешнеполитические договоры. М., 2003. С. 302–303). Теперь же, подробно обосновав тезис о невозможности с точки зрения политической ситуации вторжения московских войск в ордынские владения в 1399 г., исследователь странным образом «забывает», что источники, которые он считает наиболее достоверными – Софийская I и Новгородская IV летописи, – прямо говорят о таком вторжении в 1399 г.! Соответственно, отсутствует и реакция на мое предположение, что в Софийской I – Новгородской IV имеет место дублировка известия о походе Юрия Дмитриевича, которая и привела составителя их протографа к переносу пространного рассказа о событиях вокруг Нижнего Новгорода из 1399 г. в 1395.]. Семен и Ентяк сумели захватить Нижний 25 октября; но вскоре им пришлось покинуть город, опасаясь приближения московских войск. Эти войска возглавлял брат Василия I Юрий Дмитриевич. Он совершил трехмесячный поход на Среднюю Волгу, в ходе которого были взяты города Булгар, Жукотин, Казань, Кременчук[208 - Приселков М. Д. Троицкая летопись. С. 453; ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. Вып. 2. С. 379–380.].

В конце 1401 г. Василий послал своих воевод «искать» жену Семена Дмитриевича. Войска прошли через мордовскую территорию и «изнимаша» княгиню с детьми «въ татарьскои земл?». Узнав об этом, Семен в следующем году приехал из Орды в Москву, примирился с великим князем и был отправлен в ссылку на Вятку, где в конце того же года умер[209 - Приселков М. Д. Троицкая летопись. С. 454–455.].

После смерти зимой 1403–1404 гг. Василия Дмитриевича Василий I передал Городец в число владений своего двоюродного дяди Владимира Андреевича Серпуховского, не дав, таким образом, детям покойного князя овладеть отчинным столом. Владельческие права князей суздальского дома тем самым еще более сужались; правда, часть городецкой территории московский князь пожаловал второму сыну Бориса Константиновича Ивану[210 - ДДГ. № 16. С. 43–44 (договор Василия I с Владимиром Андреевичем, первая половина 1404 г.).].

В духовной грамоте Василия I, составленной между 16 сентября 1406 и 7 июня 1407 г., Нижний Новгород выступает как великокняжеское владение[211 - ДДГ. № 20. С. 56. По мнению П. В. Чеченкова, духовная свидетельствует, что Василий I во время ее составления Нижним не владел; исходя из этого, он полагает, что нижегородский стол к этому времени занял Даниил Борисович (Чеченков П. В. Указ. соч. С. 48). Но формулировку «а дасть Богъ сыну моему, князю Ивану, держати Новъгород Нижний…» неверно рассматривать как свидетельство о выходе Нижнего из-под московской власти. Аналогично Василий I формулирует и пункт о великом княжении (в принадлежности которого московским князьям усомниться невозможно) – «а дасть Богъ сыну моему, князю Ивану, великое княженье держати». Имеется в виду естественное опасение по поводу будущей судьбы малолетнего княжича (кстати, сбывшееся, так как он не пережил отца); в принадлежности великого княжения и Нижнего Новгорода себе Василий не сомневался.]. Но, по-видимому, не все земли, ранее тянувшие к Нижнему, были тогда непосредственно под московской властью. До нас дошли две жалованные грамоты Суздальскому Спасо-Евфимьеву монастырю на земли близ Гороховца, выданные Даниилом Борисовичем. Одна из них выдана при игумене Константине, вставшем во главе монастыря не ранее 1404 г.[212 - АСЭИ.Т.З. № 481. С. 466.]. Гороховец с окружающими волостями ранее входил в «нижегородскую часть» Нижегородско-Суздальского княжества, и можно было бы допустить, что эта грамота Даниила Борисовича относится ко времени после 1408 г., когда он владел нижегородским столом. Но другая грамота выдана при основателе монастыря игумене Евфимии, т. е. не позднее марта 1404 г.[213 - Там же. № 480. С. 465–466.]. Нижний Новгород тогда находился под властью Василия I. Вероятнее всего, Гороховец с округой принадлежал до 1394 г. Семену Дмитриевичу – поскольку он вернулся на Русь после своего первого, 1392 г., бегства в Орду, надо полагать, что московский князь как-то компенсировал ему потерю Суздаля. После же вторичного бегства Семена гороховецкие территории могли быть переданы Даниилу Борисовичу как князю суздальскому.

Положение в нижегородских землях изменилось после похода правителя Орды Едигея на Москву в конце 1408 г. Ордынский отряд, действовавший отдельно от главных сил, возглавляемый неким «царевичем» и включавший в себя, помимо «татар», также «болгарскую силу и мордву», разорил тогда нижегородские земли, взяв Нижний и Городец[214 - ПСРЛ. Т. 15. М., 1965. Стб. 484. Не исключено, что командовавший этим отрядом «царевич» – тот же Ентяк, участвовавший в набеге 1399 г. и, по-видимому, управлявший при Едигее Булгарией – ередневолжским улусом Орды.]. В 1410 г. «князь Данило Борисович Нижнего Новгорода приведе к себ? царевича Талычю» и послал с ним свой отряд в набег на Владимир; город подвергся разграблению[215 - ПСРЛ. Т. 25. С. 240; Т. 23. СПб., 1910. С. 143.]. А. Е. Пресняков и А. Н. Насонов на основании этого летописного известия вполне резонно заключали, что Даниил Борисович владел тогда Нижним Новгородом и, следовательно, получил ярлык на нижегородское княжение в результате похода Едигея[216 - Пресняков А. Е. Указ. соч. С. 280–281; Насонов А. Н. Монголы и Русь. М.; Л., 1940. С. 143.]. Известен серебряный ковчег-мощевик, изготовленный в 1410 г. для жены Даниила Борисовича Марии; в надписи на нем Даниил назван «великим князем»[217 - Рыбаков Б. А. Из истории московско-нижегородских отношений в начале XV в. (мощевик княгини Марии 1410 г.) // Материалы и исследования по археологии СССР. Вып. 12. М.; Л., 1949; Николаева Т. В. Указ. соч. С. 32.], а право на такой титул давало именно нижегородское княжение[218 - См.: Горский A.A. Судьбы Нижегородского и Суздальского княжеств… С. 145.]. В упомянутой выше надписи на мощевике 1414 г. Даниил Борисович именуется князем нижегородским, суздальским и городецким. Суздалем он, напомним, владел с 1394 г. Городец Даниил, вероятно, получил от Едигея вместе с Нижним Новгородом. Что касается Суздаля, то есть основания полагать, что Даниил фактически потерял его после того, как принял от Орды в пожалование нижегородское княжение. В 1410 г. действия его войск с суздальской территорией никак не связаны: они подходили к Владимиру с правобережья Клязьмы, т. е. с противоположной от Суздаля стороны[219 - ПСРЛ.Т. 25. С. 240.]. Следует иметь в виду, что осада Едигеем Москвы в 1408 г. не разрешилась соглашением Василия с Ордой; причем если ранее, с конца 1390-х гг., фактическое правление в ней временщика Едигея при марионеточных ханах вызвало пассивное непризнание Москвой ордынской власти путем невыплаты «выхода», то после Едигеева нашествия конфронтация стала открытой[220 - См.: Горский A.A. Москва и Орда. С. 133–134.]. Василия, таким образом, ничто не сдерживало от наступления на владения ставшего нелояльным князя, и естественно было начать с территориально наиболее близкого к Москве Суздаля.

Зимой 1410–1411 гг. московский князь предпринял попытку вернуть Нижний Новгород. Войско под командованием брата Василия I Петра Дмитриевича потерпело поражение от Даниила Борисовича и его брата Ивана, на стороне которых выступили ордынские (из Волжской Булгарии) и мордовские отряды, 15 января 1411 г. при Лыскове[221 - ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 186; Т. 15. М., 1965. Стб. 485–486 (Тверской сборник).]. Лысково расположено в низовье р. Сундовить, т. е. восточнее Нижнего Новгорода[222 - См.: Кучкин В. А. Формирование… Карта на с. 224.]. Очевидно, при приближении к последнему московских войск Даниил и его родичи бежали в Волжскую Булгарию, где нашли поддержку[223 - Среднее Поволжье в это время продолжало контролироваться Едигеем – там чеканились монеты хана Пула да (Булата), от лица которого он правил (см.: Федоров-Давыдов Г. А. Клады джучидских монет // Нумизматика и эпиграфика. Вып. 1. М., 1960. С. 168–170).]: вернувшись, они сумели нанести противнику поражение и, по-видимому, восстановить контроль над территорией Нижегородского княжества.

Тверской сборник говорит об участии в походе Петра Дмитриевича князей ростовских, ярославских и суздальских и о гибели под Лысковом «князя суздальского» Даниила Васильевича (сына Василия Кирдяпы)[224 - ПСРЛ. Т. 15. С. 485–486.]. Таким образом, часть князей суздальского дома воевала на стороне Москвы против своих родственников. Был ли Даниил Васильевич владетельным суздальским князем, или прозвище «суздальский» дано по его принадлежности к династии (распространенное явление в источниках той эпохи[225 - См.: Горский А. А. Брянское княжество в политической жизни Восточной Европы (конец XIII – начало XV в.) //Средневековая Русь. Вып. 1.М., 1996. С. 89–90,107, примеч. 101.]; ср. выше именование княжившего в Городце Василия Дмитриевича «Суздальским»), судить трудно. Первый вариант выглядит, впрочем, вполне допустимым: московский князь мог в 1409 или 1410 г. передать суздальское княжение лояльному ему сыну покойного Городецкого князя (приходившемуся Василию двоюродным братом).

В 1412 г. нижегородские князья отправились в Орду к новому хану Джелал-ад-дину (в русских источниках – Зеледи-салтан), сыну Тохтамыша, враждебному Едигею, и вернулись от него «с пожалованием»[226 - ПСРЛ. Т. U.M., 1965. С. 219.]; это значит, что хан подтвердил ярлык своего предшественника. Василий I также приехал в 1412 г. в Орду и, скорее всего, тоже в связи с вопросом о нижегородском княжении. Но когда он появился в Орде, на престол уже взошел другой Тохтамышевич – Керим-Верди, убивший брата[227 - Там же. С. 221; Сафаргалиев М. Г. Распад Золотой Орды. Саранск, 1960. С. 184.]. Удовлетворил ли он притязания Василия? Если бы это было так, следовало ожидать восстановления московской власти в Нижнем Новгороде вскоре после визита великого князя в Орду. Но оно произошло только два с лишним года спустя, в январе 1415 г., когда Юрий Дмитриевич подступил к Нижнему с крупным войском, и нижегородские князья (Даниил и Иван Борисовичи, Иван Васильевич – сын Василия Кирдяпы Дмитриевича и Василий – сын Семена Дмитриевича) бежали за Суру[228 - ПСРЛ. Т. 15. Стб. 486–487.]. По-видимому, в 1412 г. Василий не добился пересмотра решения о судьбе Нижегородского княжества и вынужден был подчиниться воле законного «царя».

Но в 1414 г. к власти в Орде вернулся Едигей, посадивший на престол своего ставленника Чокре (Чекри)[229 - Сафаргалиев М. Г. Указ. соч. С. 190–192.]. Пожалование Джелал-ад-дина после этого утратило, с московской точки зрения, силу: власть временщика здесь по-прежнему не признавали и посчитали возможным провести военную акцию против нижегородских князей. В отличие от аналогичного предприятия 1411 г., завершившегося поражением под Лысковом, она имела успех.

Что касается Городца, то скорее всего и он был возвращен под московскую власть только зимой 1414–1415 гг. По завещанию Владимира Андреевича Серпуховского, умершего в 1410 г., Городец должны были получить его сыновья Семен и Ярослав[230 - ДДГ. № 17. С. 47.]. Но в позднейшем (середины 50-х гг. XV в.) договоре Василия II с сыном Ярослава Владимировича Василием Городец называется «дединой» Василия, но не «отчиной»[231 - Там же. № 56. С. 180–181.], из чего следует, что после возвращения Городца под московскую власть Владимировичам он не достался. Примечательно в связи с этим, что сразу же после взятия московскими войсками Нижнего Новгорода (в нем, кстати, участвовали два других Владимировича – Андрей и Василий), той же зимой 1414–1415 гг. позднее 20 января, Ярослав Владимирович отъехал в Литву (где пребывал до 1421 г.)[232 - ПСРЛ.Т. 25. С. 241, 245.]. Очевидно, причиной было недовольство тем, что Василий I не передал Владимировичам отвоеванный вместе с Нижним Городец. По-видимому, великий князь включил его в Нижегородское княжество, отданное им собственному старшему сыну Ивану: в летописном сообщении о кончине последнего (июль 1417 г.) Иван Васильевич именуется «великим князем Нижнего Новгорода»[233 - Там же. С. 243. О владельческих правах Ивана Васильевича на Нижегородское княжество говорит и ссылка на его пожалование в позднейшей грамоте Василия II Дудину монастырю (АСЭИ. Т. 3. № 299. С. 327). Не исключено, что Иван (родившийся в 1397 г.) считался нижегородским князем еще до захвата Нижнего Даниилом Борисовичем в 1408 г. (если верно предположение, что с ним связано изображение Иоанна Крестителя на нижегородских монетах, чеканенных до 1409 г.: Федоров-Давыдов Г. А. Монеты Нижегородского княжества. С. 119–121).].

Тем временем в Москву стали приезжать члены суздальско-нижегородского княжеского дома, ранее враждебные Василию I. Еще в 1414 г. (т. е. до отвоевания Нижнего Новгорода) приехал сын младшего брата Даниила Борисовича Александр Иванович, в 1416 г. его отец и Иван Васильевич, сын Василия Кирдяпы, а на следующий год – и сам Даниил Борисович[234 - ПСРЛ. Т. 25. С. 243.]. Приезд трех последних князей, похоже, связан с переменами в Орде – именно в 1416 г. Едигей вновь лишился там власти, и противники Москвы предпочли пойти на мировую с великим князем. В 1418 же году, когда Едигей опять вернул себе власть (при номинальном хане Дервише)[235 - О внутриордынской борьбе в эти годы см.: Сафаргалиев М. Г. Указ. соч. С. 190–193.], Даниил и Иван Борисовичи снова бежали в Орду[236 - ПСРЛ. Т. 25. С. 244.]. В этой ситуации Василий I предпринял новый шаг в отношении нижегородского княжения, освободившегося после смерти его сына летом 1417 г. 5 февраля 1419 г. («в нед?лю о фарисеи» 6926 мартовского года) «князь велики Василеи отдасть дщерь свою Василису за князя Александра Ивановича Суздальского»[237 - Там же.]. Известны две жалованные грамоты этого князя на земли в Нижегородском княжестве: одна выдана «июля того лета, коли князь Александр Иванович сел на своей отчине на Новегороде»[238 - АФЗХ. Ч. 1. № 234. С. 205.], другая – когда «великий князь Александр Ивановичь взял ми[р] с великим князем»[239 - АСЭИ. Т. 2. № 435. С. 479. П. В. Чеченков полагает, что разная титулатура Александра Ивановича («князь» – в первой грамоте, «великий князь» – во второй) свидетельствует о разновременности грамот, и выдвигает предположение, что с 1414 г. Александр Иванович был нижегородским князем, при том что номинально титулом великого князя нижегородского владел Иван, сын Василия I; после же его смерти, выдав за Александра свою дочь, Василий I посадил его на нижегородский стол уже с титулом «великого» (Чеченков П. В. Указ. соч. С. 50–52). Вряд ли есть достаточные основания для такого сложного построения. Не говоря уже о том, что первая грамота дошла в списке XVII в., а вторая – XIX, в силу чего нельзя быть уверенным в точной передаче титулатуры, можно отметить, что нижегородские князья не всегда последовательно именовались великими: так, Даниил Борисович по восстановлении его в Нижнем ок. 1424 г. в жалованной грамоте назван «великим князем», а в сборнике Нижегородского Печерского монастыря – «благоверным князем» (см. ниже, примеч. 254, 261); в 1445 г., когда было ненадолго восстановлено Нижегородско-Суздальское княжество в полном объеме, ни один из его владетелей – ни Василий, Федор Юрьевич – в их договоре с Дмитрием Шемякой «великими» не поименованы (см.: ДДГ. № 40).]. Очевидно, вместе с женитьбой на дочери великого князя Александр получил Нижний Новгород[240 - Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV–XV вв. Ч. 1. М.; Л., 1948. С. 88–89. «РИИР. Вып. 2. С. 18–19, 93. 95; ПСРЛ. Т. 24. Пг., 1921. С. 230 (родословец, помещенный в Типографской летописи).]. Был ли он до этого князем суздальским – неясно, так как (подобно случаю с Даниилом Васильевичем) летописное определение «суздальский» может обозначать просто принадлежность к соответствующему княжескому дому.