313 дней: Агапэ

Agape
Анна Элфорд

Философ Платон делил любовь на разные виды. «Агапэ» – это то самое "золотое сечение", "романтический идеал", а в нашем варианте – «новая философская модель любви». Талантливый художник Дилан – двигатель сюжета – и преуспевающая актриса Грейс – душа романа – Орегон; театры; выступления; два страстных человека искусства, сроднившиеся на основе общей философии и своих культурных ценностей. Они самостоятельно строят свою судьбу, отличаясь от своего вялого окружения. Грейс проходит через: цикл роста и падения, принятие полигамии, физические увечья от преследующей ее француженки. Она борется с повсеместной завистью и матерью, доводившей дочь в детстве до невроза. И все вышеперечисленное меркнет перед людским комом из чувств, однажды созданным и наросшим. Прошлое всегда портит настоящее.

Пролог

1

С особенной благодарностью Алене, Елене и Дарье, помогавшим мне в течение всей долгой работы. Моё глубокое почтение самым первым читателям

«Нет ничего более разрушительного, чем жить воспоминаниями о том, как были прекрасны привязанность и стремление к совместному будущему; настолько волшебно, что ты соглашаешься вновь и вновь заставлять страдать свою любимую». Дилан Барннетт.

Весь текст этого романа, должно быть, пронизан любовью. Да, читатель, вы и сами видели название, когда покупали эту книгу в магазине или открывали сайт с бесплатной нелегальной версией. А вторая часть романа – там всё будет пропитано тревогой, смертью, безумием!

Грейс

Я растянулась на траве среди белоснежных цветов. Алеющий закат, переходящий в удивительные фиолетово-синие оттенки, и то же самое место – место минувшей жизни. Я уже была здесь ровно год назад; с этого места на холме открывается вид на огненный океан, на густой лес и картонные скалы. Долгожданный покой. Жаль только, что не в могиле. Но всё же, может быть, и в ней.

Вдыхаю свежий, сладкий вечерний воздух. Каждая травинка по отдельности подчиняется ветру, и они заливаются песней, состоящей из тысяч голосов.

Атмосфера запустения, меланхолии опустилась вместе с вечерними сумерками; небо остаётся неизменно хладнокровным. Потное солнце клонится к горизонту, и вероломная слеза невольно стекает к уху, к волнистым прядям волос по антично-белой коже. Вокруг меня не рай, не ад, а воспоминание. Но я уже начала рассуждать о звучании слов, лишь бы заглушить воспоминания от последнего вечера, накрывающие пеленой.

Нет ничего дурного в том, чтобы претерпеть изменения. Но беда в том, что нас изначально растят на неверных убеждения и ценностях; может быть, даже и сама цивилизация не так и хороша, и проще было бы уйти в горы. Да, полагаю так оно и есть. К концу мелкие сколы переворошенных суждений и горестей обточились словами и событиями. Я привыкла, так же, как и окружающие, думать, что происходящее с нами можно предвидеть, как розу весной или виноград осенью, но вышло совсем по-другому. Одинаково неожиданны и любовь, и болезнь, и смерть, и всё то, что радует или огорчает глупцов. Я облокотилась о руки и окинула взглядом мир вокруг. Нет никого. Нет ни единого человека.

– “Даже в наших снах

Боль, что нельзя забыть,

Капля за каплей падает в сердце.

Пока в нашем отчаянии, против нашей воли

Милостью Божьей снизойдет мудрость.”

– Уильям Блэтти

От автора:

Делать мне больше нечего! Нет других достойных тем для раскрытия в литературе, лишь только бы писать о различных видах любви и эмоциональном капитализме нашего времени, о том, как люди бьют и бьют в болевые точки, всё требуя взамен жалости.

Но здесь главное не эротика. Главенствует не тело, не откровенные, такие личные и хриплые, еле слышимые в нынешнем течении жизни слова, для понимания которых необходимо замереть и обособиться от хода времени. И даже не секс здесь важен. Не стоит во всем искать пошлость. Напряжение, боль, бесконечные страдания с редкими просветами счастья. А затем… трагический или радостный конец. Когда как.

Виды любви:

Дилан и Грейс – Агапэ

Кэррол и Майк – Прагма

Кэррол и Тэд – Агапэ

Логан и Алиша – Сторге

Меделин и Джексон – Эрос

Зед и Грейс – Прагма

Другие мужчины и Грейс – Людус

Другие женщины и Дилан – Людус

Примула и Хорист – Людус

Грейс и Али – Агапэ

Остальная дружба – Филия

Людус – гедоническая игра, выстроенная без эмоциональной привязанности. Это замирание сердца, флирт, дрожь от пойманного взгляда, эйфория, игривость. Людус – это всегда отношения без серьёзности, частая смена предмета обожания. Секс – средство выражения сексуальности, занятная игра без глубинных интимных желаний. Даже если влюблённые соблюдают вынужденную дистанцию, то они начинают охладевать друг к другу, но также хорошо сочетается с физией.

Эрос – эгоистическая страсть, сексуальное притяжение двух личностей, желание полностью обладать им или ей. Это быстролётная искра, почти сразу же тонущая в толще людской жизни. Эрос крайне редко приводит к основательному союзу. Этот тип любви вспыльчив, динамичен, агрессивен, способен привести к глобальному конфликту и импульсивно разбитому сердцу. В греческой мифологии эрос – это одержимость, которую испытывает каждый, поражённый стрелой Амура. Живая и бурлящая, она толкает, управляет человеком для продолжения рода.

Сторге – прочная и спокойная любовь, похожая на родительскую любовь, любовь матери, брата, бабушки. Она нежна, надёжна, вялотечна, строится на фундаменте общих интересов. Этот тип любви не может перенести даже недолгую разлуку.

Мания – синтез людуса и эроса, любовь-одержимость. В основе этого типа любви лежит ревность и страсть. Это иррациональная любовь. Древние греки говорили «безумие от богов»; считали её наказанием. Страдают все – и влюблённый (внутренняя неуверенность, постоянное напряжение, душевная боль, смятение), и также возлюбленный. Если отношения и реальны, то факт согласия с таким ходом жизни больше похож на мазохизм. Мания – полнейшая зависимость, больше оцениваемая как «американские горки»; от возвышенного, чистого духа до стремительного завершения, попыток сбежать, исчезнуть из жизни партнёра.

Агапэ – тот самый сентиментальный, романтический идеал; золотое сечение; бескорыстное смешение сторге и эроса. Агапэ характерно полное уважение желаниям возлюбленного, альтруизм, обожание, привязанность, нежность, страсть. Это явление редко; любовь агапэ – это связь на духовном уровне; возлюбленные доверяют друг другу и не боятся неверности. Пара развивается, растёт вместе. Но также данное понятие подразумевает под собой любовь меж друзьями без сексуального влечения. В Библии об агапэ говорится: «Долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не разражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине, все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит».

Прагма – рассудительная, «практическая» смесь сторге и людуса; любовь «по расчёту». Партнёры (именно партнёры, а не влюблённые, ибо голова здесь главенствует над сердцем) бескорыстно помогают друг другу, делают добро, помогают в жизненных, к примеру карьерных, испытаниях. Многие отношения, начинавшиеся с людуса или эроса, переросли в прагму или сторге. Может быть комбинирована с людусом. Со временем этот вид любви становится лишь теплее, надёжнее.

Филия – любовь друзей друг к другу; любовь, проверенная временем. Сам Аристотель считал, что человек испытывают филию по трём причинам: его друг полезен ему, приятен ему, рационален и добродетелен.

Аутофилия – любовь к самому себе; повышенный уровень аутофилии имеет родственные связи со смертным грехом – гордыней и высокомерием.

2

Грейс

Пение птиц вырывает меня из сна в это утро пятницы. Яркое августовское солнце озаряет уютную комнату, возвращает в реальность. Перед сном вчерашней ночью мне мерещился под окном силуэт мрачной, роскошно одетой женщины. Призрак её присутствия, была она там или нет, ощущался на метафизическом уровне и наполнял вечерний воздух тревогой и тоской.  Пытаясь отогнать мрачные впечатления, я встаю со всё ещё манящей кровати; за окном никого нет, словно тревожный образ нарисовала моя буйная фантазия. Я бреду на кухню в этом тоскливом месте уединения – в доме, где я давным-давно растворилась в дожде брошенных слов, в лучах минутного солнца счастья и надежды, в мыльной пене океана воспоминаний. Бежевые обои на кухне, объединённой со столовой и гостиной, напоминают о детстве и о времени, когда мой отец ещё не сгнил, не был съеден червями, когда он не был сбит насмерть поездом внутри своего автомобиля. Моим образцом для подражания всегда был отец: в самой его осанке было какой-то достоинство, он всегда был прав в своих внятных суждениях, а на других ему было с высокой горы плевать; он носил строгий костюм и и вечно был в чернилах от трудов над комическими стихами. Да, порой он изменял матери, но это не отнимало нашей неумолимой любви к нему. Кончив с воспоминаниями, я взглянула на полуденную стрелку бронзовых часов, когда знакомый голос лег на восточные мотивы обоев:

– Грейс, открывай живо! – моя близкая девочка вернулась на родину.

Моё имя Грейс Хилл. И когда я встречала подругу, прилетевшую домой, где-то в километре от нас выступил некто подобный Звёздной ночи.

Звёздная ночь

Когда-нибудь, возможно, он укроется с ней в укромность, и будут они идти и идти. Он всегда её будет вести, а она к нему льнуть. Но в который раз Ночь сидит в каком-то гниющем кафе, имеющем значение лишь для нескольких людей на всём свете. Это был прибрежный университетский городок. Народ никогда не вёл себя тихо, везде были бунтарские, либеральные, кипящие речи. Это были не смиренные овцы, отправляемые на пароходах в Англию. Но и англичане здесь не выделяются.

Лишь сегодня, впервые за долгое время, Ночь ощущает очарование какого-то древнего диснеевского фильма. Она усмехается от мысли, что в своём доисторическом отрочестве и подумать не могла о подобном обороте слов. Честно сказать, её смятенные чувства, как бы их не пыталась скрыть Ночь, могут без её же ведома выйти из-под контроля. С кем-либо другим есть возможность играть, стать другим: стать блуждающим огоньком; на вечер одревеснеть, превратится в бесчувственного, безэмоционального пьяницу; пошло расшутится, выказывая естественное человеческое беспутство, трахая жирных кабанов и загоняя заядлых шлюх и наоборот; стать выпускницей университета и перечитывать «Лолиту». Но не с этой чувственной, горьковатой девушкой под боком, в километре от тебя.

Грейс