Евреи – передовой народ Земли?

Появление ограничений

В империях род и племя людей не имеют такого уж важного значения. Любого царя неизбежно окружают люди разных народов, это норма. Но ведь и цари, и их ближайшее окружение – люди вполне определенного народа и культуры.

Это греки завоевывали Восток, строили империи Селевкидов и Птолемеев, занимались философией, учили жителей Востока «правильно» жить. Теперь в этой греческой элите появляется «слишком много» евреев. Они лояльны и политически – империи. Лояльны и культуре – честно ассимилируются. Но ведь они ко многому относятся не так, как греки… Изменяется культура «титульного» народа. Народа, создавшего империю.

Государственные деятели раздражены тем, что вокруг них становится слишком много «народа философов».

К тому же все одинаково открыты и понятны… А вот евреи живут и общей жизнью с людьми всего государства… И одновременно – какой-то своей особенной, от всех остальных закрытой жизнью. Поведение евреев – отличная питательная среда для самых разнообразных подозрений, сомнений в лояльности, страхов.

Цари и государевы люди просто не могут не задумываться: а не могут ли евреи что-то эдакое затеять?

У государственных деятелей появляется желание как-то ограничить влияние евреев. Скажем, не допускать их к каким-то занятиям и должностям.

У других появляется желание поскорее покончить с двойственным положением евреев в государстве. Как? Очень просто: сделать евреев «такими же, как все». Не хотят добром? Заставить силой.

Отношения иудейской общины с Птолемеями омрачились уже при Птолемее IV Филопаторе (221—205). Это фараон разбил селевкидского царя Антиоха III Великого, и иудеи торжественно поздравили его. Многие «эллинизированные» воевали в армиях Птолемеев, а другие евреи воевали на стороне Селевкидов…

Царь захотел посетить Иерусалим и в Иерусалиме – Храм. Все бы хорошо, но царь, несмотря на уговоры жрецов, ропот народа, попытался войти не только в открытые всем пределы Храма, но и в Святая Святых. По легенде, царь успел только встать на порог – и тут же упал, ему сделалось дурно. Царя пришлось вынести из Храма на руках, и с тех пор он невзлюбил евреев.

Вскоре Филопатор издал указ, согласно которому пользоваться гражданскими правами могли только те, кто соблюдает греческие религиозные обряды. Евреи заведомо не могли поклоняться идолам, их положение в государстве пошатнулось. Что поделать! Эллинистические державы были сложными соединениями греческих традиций гражданского общества и восточной деспотии. В классический период Греции, в Афинах или в Беотии VI века до Р.Х. никто не мог отнять права гражданства у того, кто не запятнал себя преступлением. Теперь фараон греческого происхождения с греческим именем Птолемей мог по своему произволу отнять гражданские права – причем сразу у целого народа. Вот захотел – и отнял!

Есть даже сведения, что Филопатор не ограничился попыткой лишить евреев гражданства, а учинил еще более жестокие преследования. Как-то он согнал александрийских евреев на площади и напустил на них диких слонов. По легенде, толпа издала такой крик ужаса, что слоны испугались, бросились назад. Они подавили стражу и зрителей-египтян. Опять же, согласно легенде, Филопатор после этой истории раскаялся и не стал преследовать иудеев – счел избавление их от слонов божественным чудом и знамением.

Был ли он вполне вменяем, Филопатор? Трудно сказать, потому что психика неограниченного владыки всегда искажена – уже из-за его безнаказанности.

Селевкиды: попытка гонений

С самого начала эллинизма, с 312 года, Селевкиды и Птолемеи оспаривали друг у друга Иудею. Порой вели они себя точно так же, как Вавилония и Египет в точно такой же ситуации: например, агенты Селевкидов подстрекали Иудеев прекратить платить дань Птолемеям, обещая прийти на помощь восставшим. Все эти попытки не имели особого успеха, пока иудеи были верны Птолемеям. Но после правления Филопатора, травившего их дикими слонами, лояльности у них поубавилось. И когда Антиох III Великий двинул свои войска, иудеи поставляли его армии продовольствие, прогнали из Иерусалима египетский гарнизон и даже вступали во вспомогательные войска. В 201 году Селевкиды утвердились в Иудее.

При Антиохе III жилось иудеям совсем неплохо – примерно так же, как под Птолемеями. Но стоило вступить на престол его младшему сыну, Антиоху IV Эпифану, и все тут же переменилось кардинально.

…Все началось с того, что иудейский первосвященник Менелай втерся в доверие к царю и «подсидел» своего коллегу, другого иудейского первосвященника Язона.

Менелай поехал с данью к царю Антиоху IV Эпифану и так сумел ему понравился, что царь поставил его первосвященником, а Язона сместил. Наверное, «нравиться царю» было не дешевым удовольствием. Чтобы иметь возможность «нравиться», Менелай еще и спер несколько священных сосудов из Храма. Священника, уличившего его, Менелай убил. В общем, разбойники и разбойник, не особенно годящийся в жрецы даже Мардука или Ваала. Но когда жители Иерусалима отправили к царю Антиоху делегацию, чтобы обличить Менелая, Антиох слушать их не стал, а велел сразу казнить. Так уж ему понравился Менелай.

В 169 г. до Р.Х. Антиох IV Эпифан отправился воевать с Египтом. Прошел слух, что он погиб. Иудеи в Иерусалиме восстали, а потом стали сбрасывать сторонников Менелая с крепостных стен. В этом тоже проявилась природная солидарность евреев и их любовь друг к другу. По одним данным, побросали «всего» сто человек. По другим – несколько тысяч. Швыряли, как полагается на Древнем Востоке, целыми семьями.

Сам Менелай отсиделся в сирийской крепости на территории города. Язон был на стороне народа и принимал участие в восстании. Слухи о смерти Антиоха IV Эпифана оказались преувеличены. Царь прибыл в Иерусалим, подавил восстание. Несколько тысяч человек были проданы в рабство, число убитых не упоминается.

Если бы царь ограничился наведением порядка – все могло бы закончиться мирно… но Антиох IV Эпифан решил насильно ассимилировать иудеев. Он запретил исповедовать иудаизм и приказал под страхом смерти поклоняться языческим богам и приносить им жертвы.

Повсюду в Иудее стали ставить статуи эллинских богов и нечистые по понятиям иудаизма алтари для принесения в жертву животных. В Иерусалимском храме поставили статую Зевса и начали перед ней службы по языческому обряду. Запрещалось отмечать субботу, религиозные праздники, собрания в синагогах. По всей стране шныряли доносчики и бродили военные отряды, чтобы проверить исполнение законов и заставлять иудеев их исполнять.

«Эллинизированные», вероятно, могли осуждать жестокости и крайности, но в принципе ничего не имели против. Они приносили жертвы языческим богам, ели мясо нечистых животных и стремительно завершали свой путь к тому, чтобы стать эллинами.

Хасидеи же уходили из страны, искали гостеприимства у соседних племен или скрывались в пустынях, ущельях и лесах. По ночам они проникали в города и села, поддерживали верных иудаизму, воодушевляли народ.

Сохранилось множество историй о людях, готовых умереть, но любой ценой сохранить верность вере. Старца Элиазара сирийцы уговаривали съесть мяса жертвенного животного, но старец умер под пытками, отказываясь нарушить запрет Й’ахве.

Мать и семеро ее сыновей, чьи имена не дошли до нас, содержались в тюрьме за отказ отступиться от иудаизма. Их избивали кнутами и палками на глазах друг у друга, но безрезультатно. Сам царь явился к ним и потребовал, чтобы они съели свинины.

– Мы скорее удавимся, чем нарушим закон наших предков! – воскликнул старший из сыновей.

Разъяренный царь велел вырвать ему язык, отрубить руки и ноги и кинуть его в котел с кипятком на глазах матери и братьев. Когда убили всех, кроме последнего, самого младшего, царь сказал его матери:

– Уговори хоть этого сына, чтобы он слушался меня и тем самым спас свою жизнь!

Мать же обратилась к сыну со словами:

– Не бойся этого злодея и умри добровольно, как умерли твои братья, за Бога и нашу веру!

Мальчик, естественно, был казнен, а вслед за ним вскоре и мать.

В этой истории слишком много эпического, сказочного – от числа сыновей и от строгой последовательности, с которой жестокий Антиох IV Эпифан движется от старшего к младшему. И до откровенной театральности всех передаваемых реплик… Создатели этого текста могли определять себя как угодно; могли испытывать ритуальную ненависть любой силы к греческой культуре, но видно: с греческим театром они наверняка были знакомы.

Важно, что такого рода сцены, пусть менее торжественные и назидательные, все-таки происходили – и служили для иудеев примером.

Примером мужества и примером всего, что будет с ними самими, если они не будут бороться. Не от хорошей жизни иудеи переделали прозвище Эпифан, то есть Великолепный, в Эпиман – то есть Безумный, Бешеный. Восстание становилось все более неизбежным, и оно, наконец, произошло.

Легенда связывает события, начавшиеся в горном городке Модеине близ Иерусалима, со священником Маттафией из рода Хасмонеев и его пятью сыновьями. Когда отряд воинов вошел в городок и жителей согнали на площадь, чтобы заставить их принести жертву языческим богам, нашелся только один отступник. Но только он собрался принести нечестивую жертву, как старик Маттафия бросился на него и вонзил в сердце нож «предателю». Что ж! Таковы они, народные вожди – это всегда люди, лучше нас знающие, что нам надо и как мы должны поступать. Это и у евреев так, и не только.

Затем народ под руководством Маттафии и его сыновей кинулся на сирийцев и быстро перебил их. С этого почти стихийного выступления началась настоящая партизанская война, и руководил ею, конечно же, народный вождь Маттафия. После его смерти во главе повстанцев встал его сын Иуда Маккавей (Молот).

Двадцать лет, с 167 по 140 год до Р.Х., шли освободительные войны, приведшие к власти династию, которую называют и Хасмонеями, и Маккавеями. Это была не только война против сирийцев, но и против «эллинизированных». Несчастным соплеменникам, посмевшим думать не так, как хотели от них хасидеи, повстанцы возвращали все, что успели сделать им самим язычники-эллины.

Разумеется, героические иудеи совершили много новых славных подвигов. Например, один из сыновей Маттафии, Элиазар, убил мечом боевого слона в 164 году до Р.Х. при битве у города Бет-Цура. Слон рухнул на героя и раздавил его.[27 - Напрашивается аналогия «на уровне бреда» – Илья Рахлин, которого 19 августа 1991 года на Красной площади зашибло откинувшимся танковым люком.]

Не советую читателю проявлять излишнюю доверчивость: длина меча не позволяет заколоть слона – лезвие слишком коротко и попросту не может дойти до жизненно важных органов. Если бы в истории упоминалось копье – еще о чем-то говорить имело бы смысл… Хотя вроде бы и с копьем не так просто подойти к боевому слону: специально обученный слон все время бросается из стороны в сторону…

Ну ладно, сын Маттафии был необычайно силен и в такой же степени стремителен, слон просто не успел от него убежать. Но резать слона мечом… Это напоминает историю, с помощью которой Дж. Даррелл отомстил противному местному охотнику: как на его бабушку напал бешеный дромадер, и она задушила дромадера голыми руками.

Хотя, конечно, «истинный ариец» все может, это давно известно, и нет таких препятствий, которые не преодолели бы большевики. Послушайте! Может, Элиазар задушил этого несносного слона? Или завязал ему хобот узлом, и он задохнулся? Так бы и говорили…

Перед лицом истребления

Примерно полвека, с 221 по 169 год до Р.Х., оказались роковыми для ассимиляции. Сначала египетских евреев до полусмерти напугал и оттолкнул от себя Птолемей IV Филопатор. Они все больше становились эллинизированными греко-египтянами, вполне лояльными династии Птолемеев. Теперь многие из них задумались.

В сущности, что сделал Птолемей Филопатор? Он показал евреям, что их положение в его государстве непрочно. То есть поставил под сомнение ценность ассимиляции, ее значение для каждого отдельного человека.

Потом Антиох IV Эпифан начал планомерно делать все необходимое, чтобы ассимиляция вообще прекратилась. Он начал заставлять евреев ассимилироваться и истреблять тех, кто не хотел этого делать. То есть начал убивать евреев ровно за то, что они – евреи. Ведь именно за это и приняли смерть и старец Элиазар, и мама с семью сыновьями: они отказались перестать быть евреями.

В результате раньше ассимиляция вызывала самые приятные ассоциации: беседы умных людей, гражданские права, расширение своих свобод и возможностей. Все еврейское представало чем-то отсталым и, выразимся помягче, несколько однообразным. Если традиционная жизнь и сохраняла прелесть чего-то теплого и уютного, то это был уют старого кресла и тепло поездки к бабушке в деревню. Тем более никто не мешал в любой момент сидеть и ездить… я хотел сказать, расставание с традицией оставалось вполне добровольным.

После шизофренического террора, обрушенного Антиохом Эпифаном на Иудею, ассимиляция стала ассоциироваться с насилием, жестокостью и уже не расширяла возможности человека, а получается, что сужала их. Еврейская же традиционная жизнь стала не просто уютной и домашней. Она стала своего рода зоной свободы.

Как только «зоны свободы» поменялись местами, тут-то ассимиляции и конец. По крайней мере, массовой ассимиляции.

Прошу извинить, если моя аналогия покажется кому-то неприличной и недалекой, но единственно, с чем я могу сравнить поведение Антиоха Эпифана: с попыткой изнасиловать влюбленную в вас девушку. Поступок, который у любого судьи и любого присяжного вызовет в первую очередь искреннее недоумение: ну зачем?!