Александр Поморский. Цветы восстания

Александр Поморский. Цветы восстания
Андрей Белый

«Пробежав эту малую книжечку, чувствуешь все же удовлетворение: сквозь техническое неумение, как трава, пробиваются пульсы самовольного капризного ритма; и сквозь рои слов, заимствованных из брошюр абстрактных, как сквозь скорлупу, проступают ищущие своего выражений образы; мироощущение пролетария выявляется и в играх ритма, и в самом способе воспринимать природу и город…»

Андрей Белый

Александр Поморский. Цветы восстания

Пробежав эту малую книжечку, чувствуешь все же удовлетворение: сквозь техническое неумение, как трава, пробиваются пульсы самовольного капризного ритма; и сквозь рои слов, заимствованных из брошюр абстрактных, как сквозь скорлупу, проступают ищущие своего выражений образы; мироощущение пролетария выявляется и в играх ритма, и в самом способе воспринимать природу и город; поэтическое движение в душе и восприятие мира сквозь примзу поэзии медленно, лишь в годах, прорезается сквозь прозаический корост нашего обычного словоупотребления, наше слово распалось на корост понятия и на футуристический перезвон самой материи звука; ритм, как без образное, чисто напевное начало поэзии обыкновенно слагается ранее поэтической образности, и в поэзии Александра Поморского ритм, что трава, прорастает наружу, сквозь тротуарные плиты заезженных слов, налагающих печати банальности на воплощения его мирочувствия в слове; обилие слов как «культ», «гимн», еще не суть образы, а фельетонные выражения; и строчки, как подобные строчкам: «и новый культ зажгу пред новым алтарем» суть проза, плакат, платформа, лозунг, что хотите, но не поэтический образ; но в том же стихотворении «Пролетариат», сплошь обложенном плитами прозаических слов, выбиваясь сквозь них, бьют крылатые ритмы: «Стихия я, я – смерть, я – ураган, я созидаю, я разрушу… я успокою боль жестоких ран, воспламеню робеющую душу». Вот схема ритма этого стихотворения:

v-|v-|v-|vvv —
– vv-|v-|v-v
– vv-|v-|v-|v —
vvv-|v-vv|v —

Какие изысканные перебои! Ямбами владеет т. Поморский; музыка его стихотвореных напевов здорова и жизненна; мало строк с некрасивыми скоплениями односложных; слова его строк многосложны; оттого-то и ямб его полон ударов, толчков, перебоев, как то «Но каждый камень твой – наш не оствыший пот» («Городу»), или: «Дракон с обезображенным челом» (там же). «Туман, как сон, охватывает зданье» (стр. 19). Великолепен ритм стихотворения «Колокола». Не даром поэт говорит: «Душа моя взяла их пламенный напев» (стр. 21). Напев т. Поморского пламенен. Ритм стихотворени «Поезд» передает ритм движения поезда. Великолепны ритмы стихотворени «Похороны Трибуна».

Рифмы т. Поморского изысканны и смелы: «окраин – спаян» (13), «дамбы – дифирамбы» (17), «Сомов – переломов» (23) и т. д.

Не то со словами: слова бледны, абстрактны: песни «протеста» (13), новый «культ» (15), «музыка непоколибимого строя» (29), «рабочий класс», и обилие гимнов; даже ольхи «гимны свои отшумели» (16) и т. д. Повторяю снова, в средствах изобразительности хромает поэзия т. Поморского; в ритме она процветает; собственно говоря; вся поэзия его – в безобразной, бессловесной поющей стихии души, обреченной до времение пользоваться затаскаными словами; и все же: сквозь затасканность слов здесь и там прорезываются уже яркие образы:

Красив весною город Сомов,
Розливом Волги окружен,
В волне гористых переломов
В лазурь роня перезвон…
Играет солнце… Воздух чистый
Томится в неге ветерка…
К реке сверкает скат гористый
Червонным золотом песка.

Интересны все стихотворения, посвященные городу и, прежде всего, «Похороны Трибуна». Пожелаем т. Поморского сбросить с души своей груз прозаических слов и ветошь затасканных образов, дабы ритм его сплел ему новые образы, соответствующие песням души его (85).

    ГОРН. Книга первая. 1918. Московский Пролет-Культ.