Ааргх на троне

– Логично, хоть и безнадёжно. Ладно, читаю! Слушайте… – Племянник главнокомандующего развернул бумагу, быстренько пробежал глазами короткий текст и недоумённо уставился в стену.

Пауза затягивалась.

– Гр-р? – едва ли не в один голос напомнили мы.

Он опомнился и прочёл вслух:

– «Графу Эшли Эльгенхауэру-младшему! Сим уведомляем Вас, что отдельным указом Императора Вы назначаетесь его бессменным представителем в Приграничье. Отныне за все проблемы, возникающие на фронтире, ответственны будете лишь Вы. Рекомендуем применить власть и силу для утверждения в статусе наместника на вверенной Вам территории. Все необходимые бумаги прибудут в свой срок. Уверены, что Вы оправдаете возложенную на Вас ответственность и не покинете свой пост! С наилучшими пожеланиями… лорд-канцлер…» Подпись. Печать. Хрень… Кто-нибудь может всё это мне объяснить?

Трувор отломил длинную щепку от столешницы и, широко разинув рот, начал ковыряться в зубе. По его примеру Эландер, достав узкий кинжал, аккуратно подравнивал себе ноготь на левом мизинце. Даже рыжая служанка всё поняла правильно, предпочтя шумно вылить полведра воды в деревянный таз и яростно намывая кружки. Мы с графом смотрели друг на друга, как две пиявки, – он не хотел верить произошедшему, а я устал объяснять очевидные вещи. Эшли опустил голову и тихо забормотал:

– Столица предала меня, так? Или нет, предала и продала одновременно… Дядя послал за мной отряд – их всех убили. Просто перерезали в лесу, заранее зная, сколько людей, куда идут, с какой целью. А тайная полиция, по идее подчиняющаяся едва ли не самому Императору, вежливо передаёт мне бумагу, якобы назначающую меня почти наместником этих земель! Разумеется, при условии, что я отсюда и носу не высуну. Уж они-то об этом позаботятся… Это даже не ссылка, это тюрьма.

Я хотел было добавить, что у нас тут свой герцог и ещё четыре вечно мятежных барона, то есть им здесь никакой императорский наместник и на дух не нужен! А если предположить, что отныне парнишка должен ещё и «отвечать» за порядок на фронтире… Верная смерть как за попытку выполнить повеление лорд-канцлера, так и за отказ от оного. Грохнут по-любому!

– Но за что?! Что я сделал не так? Неужели за то, что вскрыл канал контрабанды ведьм?! Это же… это мелкое, заурядное происшествие, и, не вмешайся мы, их всё равно рано или поздно накрыли бы имперские маги. Наш поход за Эйвин вообще никому не мешал и уж точно никаким боком не касался политики. Так почему же? Кто так не хочет моего возвращения? Кому я мешаю, даже не делами и поступками, а самим фактом своего существования?! Я запутался, Малыш… и я хочу домой…

После чего этот возвышенный тип сделал скорбное лицо и внаглую прильнул к моей груди. Ни дать ни взять только что раскрывший глаза котёнок, прячущийся от гроз всего мира под боком у тёплой мамы-кошки, в смысле у меня. По крайней мере, я в тот момент всерьёз почувствовал желание лизнуть его в лоб и успокаивающе погладить вдоль спины тяжёлой когтистой лапой. Хорошо хоть никто из присутствующих не стал хихикать и указывать пальцем. Хотя и могли бы…

Я неожиданно для себя как-то размяк, похлопал своего хозяина по плечу и решил не повышать ни на кого голос за лишнюю улыбку. Если ты ааргх, то тупить ты просто обязан, а вот на непременное хамство тебя никто не подписывал, так что можешь обойтись и без этого. А дружеское участие никто не отменял, это вам не показное панибратство. Видимо, все присутствующие тоже правильно оценивали ситуацию. По-крайней мере, гномы, забежавшие в дом с заднего крыльца, ничего из увиденного комментировать не стали, а молча дождались, пока убитый горем Эшли обратит на них внимание.

– Ах, это вы, друзья мои невысокие… Что ж, благодарю вас за временно пожертвованную кольчугу. Воспользоваться ею не пришлось, но всё равно спасибо.

– Не поцарапал ли, носил аккуратно (вещь дорогая!) её, ибо фамильная ценность сие! – под нос бормотал Нетуром, помогая графу стянуть с плеч предмет своей воинской гордости. Кольчуга для гнома едва ли не равноценна двухлезвийному топору. Без того и другого они одинаково чувствуют себя голыми…

– Заметили что-нибудь важное? – Я подхватил под мышки Турома, усадил верхом на столешницу, сунул в руку кружку пива и продолжил допрос: – Сколько их было? Пешие, конные, вооружение, магическая защита, боевая готовность, цвет глаз, общее настроение, наличие полевой кухни и полкового шута… Ну?

– Я и не с роду запомню сразу столько слов твоих, умный наш, – без малейшего пиетета шмыгнул носом бурый гном, вылил в глотку полкружки, прислушался, как пиво прошумело по пищеводу в желудок, икнул и, только убедившись, что всё легло куда надо, важно продолжил: – Сотни их меньше, все, но свежи и сил полны, в бой рвутся, дети, ей-ей… Конные двадцать верхами, и лошади резвы, только пугливы и леса боятся, а значит, ха-ха! Нас ли им бить? Да мы двое могли бы шороху там навести преизрядно!

Всё ясно. Тайная полиция, потрёпанная, но не сдающаяся ни при каком раскладе, получила подкрепление. Быть может, эти новые бойцы и хорошо зарекомендовали себя на узких улочках имперской столицы, но у нас на фронтире свои приёмы и правила ведения войны. Нетуром не бахвалился, если бы они с Туромом на пару, с топорами над головой бросились под ноги лошадям, рубя сухожилия и воя, как психованные барсуки-берсерки, которым в кладовой прищемили дверями… ну что-то там такое важное, – я бы заранее вывесил объявление о вакантных местах в рядах «чёрных плащей». Боевая ярость гномов страшна, как эльфийское похмелье!

Представьте: бедные лошади встают на дыбы, падают, сбрасывают всадников, а те никак не могут успокоить скакунов и дотянуться мечами до двух неумолимых бородачей, воодушевлённо вопящих на всю округу своё «бей-руби-руби-бей!!!». Ну да ладно, если всё же совсем прижмёт, запустим их на такую диверсию, а пока…

– Кстати, где наша прекрасная Сун? – опять отвлёк меня Эшли. – Она куда-то вышла? Но мне хотелось бы лично предложить ей участие в новом походе, потому что её чисто женское влияние на ваши грубые души так явно и так благотворно…

А ведь каких-то пару месяцев назад та же наёмница сама убила бы его за эти слова. Теперь-то она понимала: племянник главнокомандующего искренен до хрипоты и прямо лепит то, что лежит у него на сердце. Эшли действительно считал её красивой и подчёркивал это при каждом удобном случае. Хотя он и видел её без маски. Жуткое зрелище, не для слабонервных ценителей экстремального макияжа. То, что с ней в детстве сделали ножи солдат, до сих пор вызывало леденящий ужас…

– Она контролировала твою безопасность с другого фланга, – сказал я.

Наш граф благодарно кивнул, но не успокоился:

– Всё равно непонятно, почему её так долго нет. Вон у гномов ножки маленькие, а они уже вернулись.

– Переставляем их быстро мы зато похвально! К ножкам пристал нашим зачем-то…

– Уж не случилось ли чего, – не обращая внимания на ворчунов, пробормотал Эшли. – Право, я волнуюсь за неё, господа…

Мы, фронтирцы, сдержанно поморщились в его сторону. Нет, честно, ну какой смысл сотрясать воздух пустыми вопросами? Сун – взрослая девочка, и если ни во что не вляпалась, то в ближайшее время покажется сама. А если умудрилась вляпаться, то…

Я вдруг ужаснулся собственным мыслям, и липкий, предательский холодок пробежал меж лопаток – неужели с ней действительно могло что-то случиться? Могла ли она допустить ошибку и попасть в засаду? Обнаружить себя, не суметь оторваться от преследования или проиграть в неравном бою, потому что равный бой нам обычно не светит, да и какое равенство в схватке мужчины и женщины?!

Нам никогда не доводилось думать друг о друге в таком ключе. Она всегда была для меня сильной, уверенной, надёжной напарницей, которой смело доверяешь, без боязни получения ножа в спину или крысятничанья с последним куском хлеба. Она стала моей половиной, и если я не беспокоился о ней, так лишь потому, что не особо заботился и о собственной шкуре. А это в корне неверная позиция, потому что…

– Всем привет. – В дверях показалась самая уродливая наёмница. Её глаза горели, но голос был непривычно тих.

И пока другие радостно обернулись ей навстречу, я в доли секунды понял всё и, бросившись вперёд, успел подхватить её на руки за миг до того, как она покачнулась.

– Прости, Малыш, – одними губами, еле слышно прошептала Сун, провисая как поломанная кукла.

В её спине, под лопаткой, ближе к правому плечу, торчал арбалетный болт. Эльза взвыла дурным голосом, хозяин харчевни растолкал всех и одним движением рукава освободил ближайший стол, просто смахнув всю посуду на пол.

– Клади её на бок. Да нежнее, дубина! Не трогай стрелу! Только благодаря толщине болта она не истекла кровью и смогла сюда дойти. Быстро флягу самогона, горячую воду и чистые полотенца!

Все кинулись врассыпную. Я удерживал Сун, не мысля даже выпустить её из объятий, наёмница ни на что не реагировала, её дыхание было прерывистым, она закрыла глаза и берегла силы.

– Дядя Трувор…

– Заткнись, мальчик мой! И затыкай пасть каждому, кто полезет с советами или вопросами мне под руку! Всё принесли? А теперь пошли вон! Все, кроме эльфа. Остроухий, разбираешься в лечении?

– Как и любой житель леса, – скромно кивнул тот.

– Вот и отлично, поможешь мне остановить кровь. А вы что застыли? Я сказал – вон! Или кому-то надо повторить в лоб ещё раз?!

Я мысленно выругался про себя, но спорить с другом моего отца в такую минуту было и глупо, и безнравственно. В конце концов, человек, прошедший столько войн и выживший в этом аду, умеет зашивать раны и вытаскивать боевых друзей с того света. Ему не надо мешать, надо просто поверить и выйти. Даже если твоя любимая теряет сознание у тебя на руках и тебе от этого так же больно, как и ей…

– Гр-р! – Я буквально выбежал за дверь и, выхватив меч, дал две или три пробежки вокруг всего подворья.

Гномы тихохонько прижухались у порога, рыжая служанка ушла к колодцу, а поникший Эшли застыл посреди заднего двора с самым сосредоточенным выражением на лице. Судя по всему, до него наконец-то хоть какие-то вещи стали доходить.

Например, что и самых близких твоих друзей могут по-подлому убивать в спину. Пытаться убить! И ты, как командир отряда, лицо, облечённое властью и ответственностью, ничего не можешь с этим поделать… И никто не может, но корёжит от этого твоё сердце!

– Задержись на минутку, – попросил он, поднимая руку.

Я выпустил горячий пар из ноздрей и, не сбавляя хода, попробовал зайти на четвёртый круг. Однако тонкая рука юного графа вдруг развернула меня за поясной ремень так, что я чуть не упал! Вот уж нипочём не подозревал у задохлика такой железной хватки…

– Стоять, я сказал! И если сию же минуту не прекратишь истерику, недостойную взрослого ааргха, я тебя ещё и по щекам отхлестаю!

Эшли не повысил на меня голоса, но в самом тоне было столько кованого металла, что я предпочёл повиноваться, не доводя дело до крайностей. В голубых глазах моего нанимателя отсвечивали незнакомые доселе холодные блики смерти. Человек в подобном состоянии принимает убийство себе подобных как процесс созерцательный и количество трупов оценивает чисто математически. Идеальная машина смерти, без малейших признаков движения души…

– Слушай меня, дважды повторять не буду. Сейчас все мы должны держаться вместе. Как только убедимся, что с нашей подругой всё будет хорошо, проверяем оружие, надеваем доспехи, идём в лес и убиваем их всех. Любым способом, кому как нравится, без условий и ограничений. А когда мы закончим с ними здесь, я пойду на столицу и сожгу её…

На миг мне показалось, будто я ослышался. Но в спокойном голосе графа Эльгенхауэра-младшего было что-то такое, что не вызывало желания переспрашивать. И кстати, идея сжечь имперскую столицу в отместку за страшную рану моей Сун сразу представилась безумно заманчивой. Более того, даже единственно правильной и логичной!

Гномы, тихушечно прислушиваясь к нашему диалогу, запрыгали вокруг меня, как бородатые мячики, едва не хлопая в ладоши.

– В поход с собой бери нас обоих, новый! Столицу Империи сжечь праздник это ж какой?! А заплатишь ещё если за это – от счастья умереть не встать никому, нам особенно!

Я успокаивающе погладил их по шлемам промеж рогов, теперь осталось спросить согласия нашего лесного брата. Или уже не спрашивать, ведь с любой точки зрения нападение на столицу – чистое самоубийство по самой идее, Эландер такое любит…