Дочь Белого Волка

– Ты об этом хотел поговорить?

– Нет. Во-первых, я просто рад тебя видеть. Из всех парней, что были с нами в учебке, я встречался только с двумя – Данилой и Святогором. Лет пять назад, наверное, и с Данилой в последний раз.

– Я в курсе. Он погиб на своём участке границы.

– Не совсем так, малыш. – Фрол достал пачку сигарет, щёлкнул зажигалкой, протянул мне.

Я отрицательно покачал головой, не курил и не собираюсь. Он пожал плечами, затягиваясь…

– Данилу нашли с дыркой от пули в башке. Судя по калибру, стреляли в упор из «беретты». Более чем редкая вещь в Средние века, не находишь?

– Я не знал. Капитан в курсе?

– Думаю, да. Он о многом не говорит, хотя всё знает. Удивительно даже, как ему удалось дожить до своих лет на таком высоком посту и всё ещё в скромном чине капитана. Почему не майор, не полковник, не генерал, а?

– Сменим тему. – Я шагнул ближе, пытаясь поймать его взгляд. – Вчера ты чуть не убил мою девушку. Ты давно сменил профессию граничара на киллера?

– Не очень. Фактически с того самого момента, когда узнал, как умер Данила. И знаешь, дело ведь не в деньгах, как феодал я мог позволить себе жить на широкую ногу, – хмыкнул он, прислоняясь спиной к двери чьего-то гаража. – У меня был хороший участок, два замка, главный торговый тракт в столицу, шесть или семь богатых деревень. Мать твою, да у меня порой сам король занимал до зарплаты!

– Что же изменилось?

– Я перестал верить в то, чем занимаюсь. Мне надоело подчиняться Комитету, который только требует, но ничего не даёт. Я не хочу всю жизнь проторчать с мечом в руках, защищая толпу невнятных людишек от того, что может вырваться из-за Граней. Две трети наших ребят на границе не доживают и до сорока. А сколько сидят по тюрьмам и в психушках…

В какой-то момент мне стало скучно. Все эти разговоры и аргументы я слышал сотни раз от очень разных людей, даже близко не связанных с нашей профессией. Что, в армии, медицине, бизнесе, науке или образовании всё иначе? Там меньше проблем, меньше обид, меньше трагедий, люди не страдают, у них всё идеально и они счастливей всех на свете? Мир вообще пребывает в необъяснимой надкосмической гармонии: если вам плохо, то оглянитесь, и всегда найдёте того, кому ещё хуже. Попробуйте, это полезно, хотя и больно…

– Почему ты хотел её убить?

Фрол на миг запнулся посреди какой-то сложной тирады в духе раннего Достоевского. Выбросил непогашенный окурок, посмотрел на меня и недоумённо пожал плечами.

– Заказ.

– Чей?

Он развёл руками, лицо его стало жёстким.

– Ставр, во-первых, я бы не стал разглашать имя клиента даже для старых друзей. Во-вторых, те, кто пользуется моими услугами, себя не афишируют, всё общение через Инет, адреса и ники фальшивые, выход в Сеть с телефона, который потом уничтожается. Я получаю фото цели и необходимый минимум информации. Оплата стопроцентно вперёд. Срок – две недели без форсмажорных обстоятельств. Все риски за мой счёт. Извини, малыш…

– Теперь тебе придётся вернуть деньги?

Мой бывший сокурсник не ответил.

– Она дампир из клана Красной Луны. Если бы я не заступился за тебя в «Мельнице», мы бы уже не разговаривали. Ты сыграл на внезапности нападения. Застать её врасплох второй раз вряд ли получится.

– И не надо. Я просто прострелю этой твари башку из снайперской винтовки за пятьсот метров с крыши, и поверь…

Я не дал ему договорить. То есть даже сам не понял, что делаю. Без замаха врезал ладонью в кадык, а когда он, захрипев, рухнул на колени, резко добил кулаком в висок. Фрол рухнул ничком, как мешок цемента. Это грязная драка и запрещённые приёмы, но именно так мы и выживаем в Закордонье.

Я оттащил его в сторону, в темноту, прислонил спиной к задней стенке гаража и быстро обыскал. Ни оружия, ни документов, только дешёвая «нокиа» с минимумом функций. Телефон я забрал себе. Когда мой приятель очнётся, он десять раз подумает, не поторопился ли с «заказом». А очнётся он не скоро, рука у меня тяжёлая…

В груди всё просто клокотало от ярости, едва ли не вырываясь сквозь зубы клубами красноватого пара. Я не дам ему убить эту девушку, хотя и не могу позволить, чтобы его взяли. Чёрт! Я не знаю, что делать! Я не хочу, чтобы его сажали в тюрьму. Пусть он просто уйдёт! Он же был моим другом, он должен понять, что так нельзя, что…

– Пожалуйста, – прошептал я ему на ухо, прекрасно отдавая себе отчёт, что он меня не слышит, – не делай этого. Не превращай нас в кровных врагов. Я не сдам тебя ни полиции, ни Белому Комитету. Но прошу, прошу: уйди сам.

Я резко встал, выровнял дыхание и, убедившись, что свидетелей произошедшего нет, развернулся домой. Оказывается, возвращение друзей из светлой юности не всегда бывает радостным. Лично мне эта встреча представлялась как-то иначе. Не так. Потому что вот так – неправильно!

Если ещё и мы начнём бросаться на своих же, то кто тогда удержит Грани? Нас всегда было мало, нас становится меньше с каждым годом, и молодые призывы отнюдь не всегда восполняют бреши. Служить в любой горячей точке мира в сотни раз безопаснее, чем держать участок заставы в Закордонье. Люди хотят нормальной человеческой жизни. Пусть даже в действующей армии, но в одном привычном мире, без перескоков, постоянной смены власти, братоубийственных войн, драконов, инквизиции, предательства соседей, наглости королей и нашествия кровожадной нечисти…

В общем, как признавался Капитан, нынешняя молодёжь до половины отсеивается ещё на выпускных, а подают в отставку после первого же месяца службы не менее двух третей ребят, допущенных к службе. Если это станет тенденцией, то через каких-то десять – двадцать лет Грани останутся без охраны. А границы между мирами порой столь зыбки, что жуткие твари из самых мрачных легенд тёмного Средневековья могут иногда выползать на улицы наших современных городов. И в первую очередь они всегда охотятся на детей…

В кармане пиджака пропел сигнал пришедшей эсэмэски:

– «Эсэмэска? Заходите, не стесняйтесь. Ну-с, голубушка, показывайте, что у вас там…»

Это Хельга. В смысле это она вечно ставит на мой телефон всякие, как ей кажется, прикольные штучки. В результате мне приходится чаще держать его на беззвучном режиме, потому что пару раз в общественном транспорте или на родительских собраниях я лихо нарывался:

– «Тебе эсэмэс, смертный! Твой срок истёк, мы ждём ответа в аду!»

– «Не бей меня! Не бей! Я не виновата в том, что тут написали!»

– «Это последнее эсэмэс-предупреждение. До взрыва вашего телефона осталось десять секунд. Отсчёт пошёл – девять, восемь, семь…»

Представляете себе реакцию окружающих, когда нечто подобное раздаётся, например, в маршрутном такси? Не хочу ничего читать! Всё потом, потом…

Я вообще не знал, что мне сейчас надо сделать, и это невероятно бесило. Если бы было можно просто убить его там же, в тёмном углу, за мусорными ящиками, наверное, эта смерть была бы тем, чего хотела моя душа!

– Пошёл ты…

Больше я ничего не смог сказать. В конце концов, меня ждали дома. Хельга наверняка волнуется, а ни к чему хорошему это, как правило, не приводит. Я сплюнул под ноги и просто ушёл. Уже когда подносил электронный ключ к замку подъезда, сзади раздался ровный голос:

– Теперь мы квиты, малыш.

Я резко обернулся, но никого не увидел. Разве что пара случайных теней, метнувшихся от гаражей, и то не факт, вполне может быть и просто галлюцинация или разыгравшееся воображение. Фрол не смог бы так быстро очухаться, подняться и уж по крайней мере говорить таким спокойным тоном. Огромным усилием воли подавив искушение пойти и посмотреть, я прислонился к стене дома, вытащил сотовый и набрал адресата. Дана быстро взяла трубку.