Хоккей. Родоначальники и новички

Однажды, когда мы совершали очередное турне по Канаде и США, получили приглашение профессионального клуба «Торонто Мейпл Лифс» провести три матча с хоккеистами этой команды. Тут же собрав хоккеистов, мы спросили их: «Как поступим?» Они были единогласны: «Играть!»

Находились мы тогда в городе Колорадо-Спрингс, истекали последние дни 1969 года. Наша команда была в ту пору как никогда сильна и хорошо сбалансирована. Мы попросили руководителя нашей делегации немедля связаться с Москвой, а позже сожалели, что не сделали это сами. Он, этот руководитель, был карьеристом, всего боялся и в Москву не позвонил. А нам соврал, что в Москве, мол, «против» – нас ждут дома, там свой календарь, его ломать нельзя и тому подобное. Так мы упустили шанс уже тогда «скрестить шпаги» с одной из лучших профессиональных команд.

Мы, естественно, не ждали у моря погоды, не сидели сложа руки. Много и упорно тренировались – но уже целенаправленно, с ориентиром на встречу с профессионалами.

Кратко о том, в чем была суть таких тренировок.

Поначалу встал вопрос: развивать или исправлять? Развивать достоинства хоккеистов, в первую очередь те, что игрокам подарены природой, или – исправлять их слабости, такие, к примеру, как невысокий уровень техники. Решено было действовать на два фронта: развивать сильные стороны хоккеистов, одновременно поднимать их технический уровень, исправляя по ходу дела и другие огрехи. Выбор средств не был затруднительным. Мы, тренеры, верили в чудодейственность атлетизма – этого ускорителя мастерства.

Налегли на совершенствование главных качеств – силы, ловкости, быстроты. В программу занятий включили много имитационных упражнений, где игрок, к примеру, занимаясь со штангой, выполнял сложные гимнастические, акробатические упражнения. Или преодолевал различные препятствия (со штангой!), играл в футбол или хоккей. С большим интересом приняли хоккеисты такой подход к тренировкам по атлетизму. А как смотрелись такие тренировки! На наши занятия приходили сотни зрителей.

Как-то прибыл в Москву представитель одного из американских журналов. Он проявил большой интерес к хоккею, к нашей армейской команде ЦСКА. Ему была предоставлена полная свобода для знакомства с игроками. На протяжении недели он присутствовал на всех тренировках, приезжал на загородную базу команды, беседовал со многими игроками, с некоторыми играл в теннис. Словом, оказался весьма любознательным человеком. Особый интерес он проявил к силовым упражнениям. Как-то мне говорил, что он впервые увидел, чтобы со штангой бегали, прыгали и играли в футбол. Ему понравился придуманный нами футбол-баскетбол на замкнутой площадке.

Он был немало удивлен, когда спортсмены в ходе тренировки вдруг вступали друг с другом в рукопашный бой с элементами бокса, борьбы, болевых захватов.

Тренировки наши по содержанию были разноплановы и разнообразны, отличались сложностью упражнений и высоким темпом. Так что американский журналист едва успевал перезаряжать свой фотоаппарат. Попробовал он даже потренироваться с ребятами, но хватило его лишь на десять-двенадцать минут несложной разминки. Он выдохся, и врачу команды Алексею Васильеву пришлось приводить его в порядок.

Мы договорились с господином, что вопросы мне он задаст напоследок. И вот наступил день прощания. По окончании тренировки команды я предложил гостю сыграть в теннис, а беседу провести затем в необычной обстановке – в русской бане. Он с радостью согласился. Мы поехали в Селезневские бани, где обычно наша команда парилась. Для нас это был своего рода восстановительный центр. Там, кстати, проходили и наши встречи с болельщиками.

И вот банщик отводит нам отдельный уголок, и я прошу поддать пару по «высшему разряду». Замочил дубовые веники в холодной воде, развел в шайке мыло и попросил переводчика Сергея позвать американского друга. Он вошел в парную в плавках, что-то весело напевая. Я ему помахал рукой, приглашая к себе на полок. Поднялся он на три-четыре ступеньки, сразу как-то присел и бросился назад.

В ту минуту мне было его искренне жаль. Не испытал он всей прелести русской бани. Не ощутил неповторимых запахов хвои, дуба, пряностей, которые обычно добавляют для аромата в кипяток. Его тело не ощутило прикосновения мягких дубовых листьев, так хорошо воздействующих на кожу, на настроение. Не получилась, к сожалению, и наша беседа. Лишь мельком он мог видеть нас, распаренных, огненно-красных, как вареные раки, выбегающих на минутку из парильни…

Через несколько месяцев я получил три номера журнала, на страницах которого наш друг добросовестно, с помощью многочисленных фотографий, рассказывал о наших тренировках. А завершила репортаж репродукция шестнадцатикопеечного билета в баню, где автору так и не удалось попариться.

Наши занятия атлетизмом дополнялись длительными и нелегкими тренировками на льду. У армейской команды в то время уже был тренировочный каток. Мы получили возможность проводить на льду куда больше времени – до трех с половиной часов в день.

В кропотливом деле совершенствования хоккейного мастерства, развития у игроков команды тактической гибкости тренеру спешить не надо. Важно повозиться как следует с каждым игроком, не упустить существенных деталей, вовремя внести коррективы в действия хоккеиста. Признаться, я любил такую неторопливую вдумчивую работу. Она вызывалась тогда и еще одним обстоятельством. Мы, тренеры, еще и сами не всегда знали, что надо делать в первую очередь. В ходе тренировок мы имели возможность постоянно быть рядом с игроками, наблюдать за ними, вникая во все детали усвоения ими того или иного двигательного навыка, хорошо чувствовали настроение спортсменов. Мы и сами овладевали глубинами своей профессии. Учили своих парней играть в хоккей и учились у хоккея сами.

На льду изо дня в день мы шлифовали быстрые – в одно касание – передачи. Были звенья, умевшие при ограниченном маневре, выступая втроем против двух защитников, держать шайбу в течение нескольких минут. Такой навык, мы знали, в будущем пригодится – канадцы опасны, владея шайбой, а вот потеряв ее, чувствуют себя неуверенно, ведут отбор не всегда расчетливо.

Они украшают хоккей

У нас в команде всегда были асы обводки, такие форварды, как Всеволод Бобров, Василий Трофимов, Александр Альметов, Вениамин Александров, Борис Майоров, Владимир Викулов, Александр Мальцев. Но мы опасались, что, «попав в лапы» жестких канадских игроков, они спасуют. И наши тревоги были не напрасны. Мы предполагали, что в момент обводки соперника тот предложит страстное мужское единоборство. И здесь высокая техника, скорость маневра могут не обеспечить успех атакующему. Не только потому, что разрушать всегда легче, чем создавать. Удивительное умение канадцев отделять игрока от шайбы бывает чревато и травмой – не просто синяком, но и, что опаснее, травмой психологической. Все это наши игроки уже ощущали в единоборствах с любителями, а что будет, когда они столкнутся с куда более мощными профессионалами?

И вот мы придумывали новые сложные упражнения для обводки, атаки ворот. Выполнять эти упражнения игрокам было непросто еще и потому, что им отпускался жесткий лимит времени. Не допускались никакие проволочки. Так, уже в те годы родилась идея полной занятости хоккеистов на площадке, исключающей всякие паузы. А в связи с этим, считали мы, игроки разных амплуа обязаны уметь уверенно выполнять любые технические приемы. И подкатываться к сопернику, и вести с ним единоборство, и отбирать шайбу, не говоря уже о пасе, обводке, завершающих бросках… И все это делать очень и очень быстро!

Просматриваю записи тех лет. Немало жалоб от хоккеистов на трудности, которые они испытывают в результате той «спешки», которую мы, тренеры, им навязали. Причем жалуются игроки творческие, не плаксивые, волевые. Что им ответить? Быть может, мы в самой основе своих требований допускаем перегибы и ошибки?

Когда тренер предлагает игрокам что-либо новое, более сложное, он должен уметь предугадывать, какой может быть реакция хоккеистов, и заранее готовить ответ на эту реакцию. В данном случае можно было бы долго объяснять, в чем суть замысла, провести даже с участием всей команды нечто вроде творческого совещания, но мы, тренеры, поступили иначе. Вам неудобно, сложно? Это нас, тренеров, не интересует. Главное то, что если вы овладеете этими новыми приемами, то намного сложнее будет действовать против вас профессионалам. Хотите успешно сразиться с ними? Идите на лед и совершенствуйте свое мастерство.

Так, довольно круто, мы доводили до игроков нашу тренерскую волю. Совершенно ясно, что это подкреплялось и нашим тренерским фанатизмом. Мы каждый день были рядом с игроками. И проявляли упорства не меньше, чем они, и пота столько же проливали. Мы самозабвенно, каждодневно трудились, и хоккеисты это видели, чувствовали.

В те годы в тактику игры были привнесены новые законы, решения. Они предписывали, например, защитнику выполнять первый пас лишь в сторону средней зоны, причем делать это без задержки. Защитники обязаны были также поддерживать атаку в глубину. Что касается звеньев нападающих, то им предлагалось проходить среднюю зону с помощью паса диагонально-продольной направленности – такие передачи убыстряют развитие атаки. Были четко обозначены требования первой атаки с хода и при непременном движении игрока на ворота, а также повторных атак. Стали браться на учет добивания и помехи вратарю.

Естественно, все это подвергалось анализу не только в количественных, но и качественных измерениях. И что интересно, эти данные в ходе матча фиксировали сами же игроки. Конечно, мы могли привлечь людей из числа общественности, которые с удовольствием добывали бы для нас эти сведения, но мы считали, что игроки таким образом лучше поймут существо наших требований, а поэтому доверяли вести «арифметику матча» хоккеистам, свободным от игры.

Не надо путать тактические схемы, к которым имеют пристрастие некоторые коллеги, с теми игровыми законами, что устанавливаются в команде. Разумеется, законы эти могут усложняться, а подчас и меняться. К примеру, был у нас такой неписаный закон: на участке, где происходит борьба за шайбу, должен находиться игрок, который предлагал бы себя. Он, этот закон, долгие годы действовал, пока соперник не нашел противоядия – густо «посеянную» позиционную оборону. И этот тактический «постулат» стал малоэффективен при игре на флангах, на второстепенных игровых позициях. Значит, сегодня он должен быть дополнен иным тактическим законом – яркой индивидуальной игрой со спариванием соперника на флангах, пасом в ходе обводки с предложением себя на главных голевых позициях.

Что касается тактических схем, то знакомство с ними не повредит игроку. Но если идет натаскивание хоккеистов на схему, если на каждом занятии заставлять игроков действовать так и никак иначе, то польза будет мизерна. Возможно, обернется это и вредом – спортсмен утратит творческое отношение к игре.

Уметь ценить время важно в любой области деятельности. Но в спорте цена времени особая, повышенная. Физическими упражнениями можно заниматься регулярно всю жизнь. А вот в спорте для демонстрации высоких достижений отпущены небольшие сроки – какой-нибудь десяток, плюс-минус пара-тройка лет. Лишь отдельные феномены способны показывать высокие результаты более продолжительное время. В хоккее такими спортсменами, свыше десятилетия радовавшими зрителей своим мастерством, были Александр Рагулин, Вячеслав Старшинов, Владислав Третьяк, Анатолий Фирсов, Вячеслав Фетисов, Владимир Крутов. Среди канадских долгожителей хоккея такие замечательные игроки, как Горди Хоу, Бобби Халл, Жак Плант, и многие-многие другие. Есть все основания хорошо и долго играть и у Уэйна Гретцки.

И все же – с сожалением это повторяю – жизнь в спорте коротка. И каждому большому спортсмену хочется в отпущенный ему срок побольше сделать для спорта, для хоккея, для себя. Продлить то счастливое время, когда игрок «купается в своей звездности», сознавая, что его знают, «на него» идут зрители на стадион, о нем говорят, пишут… Еще никогда популярность не портила настроение ни одному из спортсменов. Лишь недалекие люди бесценным этим временем не дорожат.

Все это должны помнить и учитывать мы, тренеры. В те далекие годы в обойме нашей команды был полный комплект именно таких хоккеистов – самоотверженных, преданных спорту, игре, стремившихся оставить добрую по себе память в истории советского хоккея. Мы это обстоятельство учитывали и… спешили. Спешили скрестить клюшки с профессионалами.

Для того чтобы подогреть интерес к задуманным матчам (а стало быть, и ускорить их проведение), решено было выпустить книгу. Она была адресована любителям хоккея в Канаде, а также специалистам этой игры. Книга «Путь к Олимпу», выпущенная в 1969 году издательством АПН на английском языке, кратко рассказывала о пути, пройденном советским хоккеем. Автор (им был я) сделал попытку сравнить советский хоккей с канадским профессиональным хоккеем по четырем основным компонентам игры – атлетизму, мастерству, тактическим построениям и волевой стойкости. По итогам анализа без каких-либо колебаний автор сделал вывод, что победа должна прийти к советским хоккеистам. Конечно, не в одной встрече, а в серии, где молодая советская хоккейная школа не уступит канадской, имеющей вековые традиции.

Сейчас, когда минуло более 20 лет, когда встречи советских хоккеистов с профессионалами имеют уже свою историю, вновь и вновь перечитывая ту давнюю свою книгу, пытаюсь найти, в чем же я ошибся.

Что ж, не скрою, ошибки, просчеты были. Например, в те годы, когда в расцвете сил находился Жак Плант, мне казалось, что наши вратари уступают канадским. Но я допустил просчет, оценивая главным образом мастерство вратарей без учета тех условий, в которых голкиперам предстояло действовать. Во время проведения одного чемпионата мира я встретился с великолепным канадским вратарем Кеном Драйденом, в то время уже журналистом. Кстати, скромность, интеллигентность Кена наверняка помогли ему в освоении новой профессии, эти качества всегда нравились мне у людей, пишущих о спорте. Так вот, я тогда задал ему вопрос, который интересовал меня давно.

В Канаде, как известно, очень много хороших вратарей. Защищая ворота своих клубов в чемпионатах НХЛ, они действуют умело, нередко выручают свои команды, а вот во встречах с советской сборной играют не так надежно. В чем тут дело?

Кен согласился с тем, что перепады в игре стражей ворот канадского хоккея действительно существуют, и объяснил это явление так: «Выступая в свое время против советских команд, и я чувствовал себя не в своей тарелке. Ваши звенья очень своеобразно ведут игру у ворот. Они как бы не спешат их атаковать, подолгу перепасовывают шайбу и таким образом маскируют миг завершения атаки. И бросок по воротам, если он точен, часто застает канадских вратарей врасплох. В нашем хоккее, – продолжал Драйден, – атака развивается проще, хотя зрителем, возможно, она воспринимается как острая и мощная».

И что любопытно, это суждение знаменитого канадского вратаря почти полностью совпало с ощущениями того спортсмена, кто в первой серии игр с канадскими профессионалами защищал ворота советской команды. Вот что рассказывал мне Владислав Третьяк о самой первой встрече со сборной звезд НХЛ, сыгранной 2 сентября 1972 года в Монреале.

«Первая же вихревая атака канадцев на тридцатой секунде матча закончилась голом в мои ворота. Шайбу забросил Фил Эспозито. А в начале седьмой минуты игры Пол Хендерсон удвоил счет. Было от чего растеряться. Но подъехали ребята, подбодрили. Я прочел в их глазах многое. И сразу успокоился, стал анализировать – читать атаки канадцев. Они оказались не так уж трудно разгадываемыми. Игрок, прорывавшийся в нашу зону с шайбой, как правило, и наносит удар. Главное – вовремя выкатиться из ворот и увидеть вылет шайбы из-под клюшки соперника. Это наблюдение, а также крепкие нервы помогли мне овладеть собой, парировать многочисленные броски канадских хоккеистов», – так заключил свой рассказ о первом своем «экзамене» у профессиональных асов наш знаменитый вратарь.

Тот матч, как известно, закончился победой наших спортсменов – 7:3. И весомый вклад в эту первую победу над профессионалами внес Владислав Третьяк.

Итак, о первой моей ошибке читатель уже узнал. Бывают в жизни просчеты и приятные, этот – из их числа. Впрочем, такого же рода оказалась и еще одна моя ошибка. Она заключалась в том, что в книге «Путь к Олимпу» я поставил знак равенства, оценивая бойцовские качества наших и канадских хоккеистов. К тому времени мне довелось посмотреть немало матчей профессионалов, и никогда ни один игрок не выпадал из бешеного ритма игры. Не видел я, чтобы кто-либо спасовал, уклонился от борьбы, не старался изо всех сил. Поэтому, взвешивая боеспособность канадских профессионалов, я уравнял чаши весов, оговорив, правда, что дисциплина у советских хоккеистов выше.

Оказалось, и здесь я был неточен. Конечно же, я знал, что высокий боевой дух игроков профессиональных клубов постоянно стимулируется и параграфом договора, и немалыми долларовыми инъекциями. Но вот в 1981 году, присутствуя на финальном матче Кубка Канады, где наши сражались с профессионалами и победили их 8:1, я стал свидетелем того, как в третьем периоде – кроме двух капитанов, Ги Лефлера и Лэрри Робинсона, – все остальные игроки канадской команды попросту опустили руки. Наши хоккеисты на протяжении всей игры действовали в вихревом темпе, удивительно тактически согласованно. И у многих профессионалов в ряде игровых отрезков просто «кончилось горючее» – не доставало сил для достойного сопротивления. Не помог и тот высокий стимул, о котором я упоминал: в раздевалке канадской команды лежали заготовленные конверты с солидными суммами – наградой за победу. На сей раз стимул был бессилен. Значит, выше, куда выше оказалось высокое сознание долга наших игроков в таком простом и, конечно, важном элементе хоккея, как старание спортсмена.

Не знаю доподлинно, какое впечатление произвела в 70-х годах моя книга на специалистов, на общественность. Позже друзья за океаном рассказывали мне, что она немало разозлила причастных к хоккею должностных лиц. Книга выдержала много изданий. Когда же в начале 80-х годов, будучи в Канаде, я увидел новое, удобного формата издание книги, то попросил своих друзей позвонить в Торонто в издательство с просьбой, чтобы мне прислали пару ее экземпляров. Я стоял рядом с телефонным аппаратом и слышал ответ: «Пусть автор присылает доллары – книгу мы вышлем». Вот ведь как получается: повсюду безотказно действует всемогущий доллар. Везде. Кроме хоккея. Здесь его возможности, полагаю, все-таки ограниченны.

В нашем сложном, противоречивом мире даже люди честные, справедливые, стремящиеся жить в мире и дружбе, все равно находятся подчас в сетях подозрительности. Мы, советские тренеры и спортсмены, конечно же, мечтали сразиться с профессионалами, чтобы одолеть и их. Но разве спортивная победа, достигнутая в равной и честной борьбе, способна принести ущерб, урон людям?

Долгие годы непререкаемыми авторитетами в мире хоккея были канадцы. Теперь рядом с ними стали русские. Разве это плохо для развития спорта, дружбы людей планеты? Скорей, наоборот. Чем сильнее, зрелищней хоккей в исполнении лучших мастеров, тем скорей многие и многие страны будут стремиться по-серьезному развивать эту игру у себя. С кого брать пример? Есть разные школы хоккея – на любой вкус. Так нет, кому-то не понравилось. Не по душе пришлась перспектива встреч советских и канадских хоккеистов. Встреч на самом высоком спортивном уровне.

Может, руководителям НХЛ мерещился какой-то подвох с нашей стороны? Нас, советских тренеров, и в хоккейных кулуарах, и в открытой прессе кто-то называл чудаками, кто-то видел в нас авантюристов, людей, явно преувеличивающих свои возможности. И лишь немногие встретили наши устремления благожелательно. Чудаками нас считали не только иностранцы, находились и наши. От добра добра не ищут, говорили они. Зачем, мол, такой риск? Сильнейшие среди любителей, советские хоккеисты каждый год привозят с хоккейных чемпионатов «все золото мира». Раззадорите канадских профессионалов на свою шею…

Мы, разумеется, понимали, что представляют собой канадские профессионалы. Знали, что, участвуя в розыгрыше Кубка Стэнли, они не только сколачивают себе капиталы, но и дарят зрителям захватывающее зрелище. Да, встречаясь лишь друг с другом, команды НХЛ как бы варятся в собственном соку. Календарь НХЛ, согласно которому шесть высококлассных клубов по 14 раз за сезон встречаются с одним и тем же соперником, таит в себе и некоторую ограниченность тактических сюжетов. Но внутренне мы понимали, что в техническом отношении они все же сильнее нас.

Здесь блистали тогда такие великие, неповторимые мастера хоккея, как Жан Беливо, Жак Плант, Бобби Халл, Фрэнк Маховлич, Бобби Орр, Стен Микита, Горди Хоу, Жан-Клод Трамбле, и многие другие. Хоккейные представления, своего рода спектакли, растягивались на долгие счастливые месяцы. И вот эти традиции, этот хоккейный ритуал кто-то собрался нарушить. Сразиться с соперником, таящим в себе какую-то непонятную силу, распознать которую можно лишь в хоккейном сражении? Неизвестно, чем это кончится. Эта непредсказуемость встреч с новым соперником не могла не волновать ни болельщиков, ни хоккеистов, ни руководителей НХЛ. Мы это понимали.

Мы, тренеры сборной, всегда помнили аксиому: «Сильные клубы – сильная сборная». Понимали, что доверие к тренерам клубов должно окрылять их. Сборная нуждалась в мастерах со своим «фамильным» игровым почерком. Это касалось не только конкретных игроков, но и целых звеньев. Такие наши команды, как ЦСКА, московские «Динамо» и «Спартак», были представлены в сборной монолитными тройками нападающих. Все они играли по «нотам», составленным тренерами их клубов, что, впрочем, вовсе не означало, что наставникам сборной не надо было работать с игроками из этих клубов.

Если наблюдать матчи профессионалов глазами зрителя, то покажется, что все у них получается здорово. Без устали носятся хоккеисты по льду. Пасы, как правило, точны, финты эффективны, броски по воротам мощны и точны. А какая жажда борьбы! Хоккеисты не играют – бьются на льду за победу.

Но если на матчи профессионалов взглянуть и оком профессиональным, и именно по этой высокой мерке сравнить с нашим хоккеем, то, учтя волевой настрой, дисциплинированность советских хоккеистов, их тяготение (при ярких индивидуальных качествах!) к командной игре, не такими уж грозными и непобедимыми покажутся клубы НХЛ. А если к тому же и кое-что нам изменить в действиях нашей команды, усилить их…

В ту пору в канадском хоккее, помимо, пожалуй, Бобби Орра и Карла Бревера, не было защитников, нацеленных на атаку. Большинство придерживалось позиционных принципов игры. Отбор шайбы канадцы стремились вести спаренно: один из игроков буквально врезался в соперника, блокируя его, а партнер подхватывал шайбу и развивал атаку. А если попытаться нарушить годами наигранные схемы соперника? Незаметно, например, отсечь форвардов от защитников – тогда они не будут поспевать согласованно действовать, оказывая друг другу помощь и в атаке, и в обороне. И оказалось на деле, что сделать это не так уж сложно.

Сумма скоростного маневра у наших звеньев была примерно в полтора раза выше. Проявляя больше активности в действиях без шайбы, мы стремились одним выстрелом как бы двух зайцев убить – создавать условия для быстротечного паса и нагнетать темповую, темпераментную и разноплановую игру. Все это не должно было понравиться будущим нашим соперникам. Вряд ли смогли бы они при этом применять на протяжении всего матча их излюбленную и очень опасную для наших ворот тактику силового давления, спаренный отбор шайбы и многие другие тактические уловки.