Выстрел

– Откуда? Кто сказал?

– Да брось ты! Сам сколько раз говорил: Крым… Крым…

– А хорошо в Крыму? – спросила Белка, предупреждая ссору.

Ее наивную дипломатию поддержал Паштет.

– Спрашивает! Все в Крым едут. Было бы плохо, не ездили. Там море кругом.

– Всесоюзная здравница называется, – добавил Шныра.

Витька лег на спину, мечтательно заговорил:

– Самое лучшее место – Крым. Море само собой, тепло круглый год, хочешь – купайся, хочешь – загорай. Фрукты нипочем: груши дюшес, виноград «дамские пальчики», абрикосы – копейка фунт. В Ливадию поедем, там дворец, царь Николай жил. Ялта. Главное, ксиву надежную иметь, а то снимут с поезда как безнадзорных.

– Какую ксиву? – спросил Фургон.

– Вот дурачок, – засмеялся Паштет, – ксива – документ, значит.

– Ксива будет такая, – сказал Витька, – экскурсия, вы ученики, я за старшего. Печать поставим – и порядок.

– А где печать возьмем? – опять спросил наивный Фургон.

Витька приподнялся, пристально посмотрел на Фургона.

Шныра опять защитил приятеля:

– Он просто так спросил… Не видишь разве, дурачок еще, ничего не понимает.

Витька погрозил Фургону пальцем:

– Много знать хочешь, треплешься. Не суйся, за тебя все сделают.

Он замолчал, прислушался: дергали чердачную дверь. Витька сделал знак сидеть тихо, спустился на чердак, прокрался к двери, прислушался.

За дверью разговаривали. Витька узнал голоса Миши и Генки:

– …Кто то запер дверь. Управдом, что ли…

– …Замка нет, изнутри заперта…

– …Пойдем со двора.

Было слышно, как они спускаются по лестнице.

Витька вернулся на крышу, лег на спину:

– Мишка с Генкой… Убрались…

10

Миша и Генка вернулись во двор и подошли к пожарной лестнице.

Миша надел на шею моток проволоки, прикрепил к поясу связки роликов и стал взбираться по лестнице. За ним, с двумя шестами, последовал Генка.

Их подъем был прерван появлением в окне женщины с растрепанными волосами и банкой в руке.

– Хулиганы! Ворюги! – кричала женщина, поворачиваясь во все стороны и показывая банку жильцам. – Полбанки варенья сожрали!

Миша недоуменно смотрел на нее:

– Не трогали мы вашего варенья.

Мужчина в подтяжках, в другом окне, укоризненно качал головой:

– Стыдно, Миша, а еще комсомолец. И ты, Генка! Вот уж не ожидал.

– Не видели мы никакого варенья! – закричал Генка.

– Хулиганы! Бездельники! – бушевала женщина.

– Какое варенье? – осведомился Миша.

– Еще спрашивает! Клубничное.

– Извините, мы не едим клубничного варенья.

Мальчики поднялись выше.

– Мытарства первых радиолюбителей, – сказал Миша. – Такие, как ты, прокладывают дорогу в будущее.

– Сознание этого только и поддерживает во мне бодрость духа, – ответил Генка, подтягивая шесты.

На восьмом этаже из окна выглянул русоволосый рабфаковец, подмигнул:

– Радиозайцы?

– Мы зарегистрированные.

– Будете крышу ломать? Крыша то надо мной.

– Даже не дотронемся, – успокоил его Генка. Миша проделал то же, что и Витька: раскачал верх лестницы, перебрался на крышу, удержал лестницу. Генка передал ему шесты и тоже перебрался на крышу.

Они не удивились, увидев на крыше Витькину компанию: они сами в свое время лазили сюда погреться на солнышке. Но компания была враждебной. И этот пир… Откуда такие яства? Ворованное, в этом не могло быть сомнений.

Миша не хотел затевать разговор здесь, на крыше. Не место.

Но Генка, как всегда, не смог удержаться: