Призрак поместья Торнхилл

– Попрошу не покидать поместье до окончания расследования, мы вызовем всех по одному для выяснения деталей произошедшего. – Обратился я к манекенам, на считанные секунды оторвавшимся от пиршества. – И, кстати, в призраков я не верю, зато верю, что всем есть, что скрывать. Приятного аппетита, дамы и господа.

С этими словами я развернулся на пятках, готовясь покинуть комнату, и вдруг натолкнулся на выражение лица Бёрнелл. Я был готов увидеть всё что угодно – презрение, возмущение, гнев, но только не улыбку. Одобрительную, слабую улыбку, а ещё странный огонёк в изумрудных глазах.

– Где мы могли бы побеседовать? – Спросил Ясудо, сложив все инструменты в портфель.

– Думаю, старый кабинет тётушки подойдёт, – девушка указала рукой на коридор, – он как раз на первом этаже.

Мы с Тедди двинулись вслед за зеленоглазой, попутно осматривая поместье изнутри. Примечательного было мало, поэтому мои глаза то и дело невольно цеплялись за фигуру впереди. Мисс Бёрнелл бесспорно могла бы сделать карьеру в модельном бизнесе, по крайней мере, походка у неё была соответствующая, да и внешностью природа не обделила. Впечатление портило только стервозное выражение, что её лицо принимало всякий раз, как она говорила, и явное сумасшествие, учитывая, что девчонка верит в призраков, убивающих людей.

Она подошла к массивной двери в конце коридора и повернула ручку. Я подметил, как Бёрнелл замерла всего на секунду, прежде чем войти.

Непривычно, что можно входить без стука? Или боишься увидеть призрака?

Ясудо вошёл первым, я следом. Кабинет покойной представлял собой лучший вариант канцелярского антиквариата: тёмное массивное дерево, бархатная обивка стульев и кресла, бесконечные книжные полки. Дорого, броско, мерзко. Я всегда любил простоту линий и цветов, более понятные и менее вычурные дизайны. Да, я – швед, и IKEA – моё всё.

В кабинете стояла темнота, я нашарил рукой выключатель на стене, пока младшая Бёрнелл зашторивала окна плотными портьерами. Подойдя к ближайшему к столу окну, она почему-то замерла.

– Тётушка не любила дождь, – вдруг заговорила она, глядя на серость сквозь стекло, – дождь смывает краски с нашего сада, как будто забирает у него жизнь.

Ясудо посмотрел на меня круглыми глазами, словно ища подсказку, что лучше ответить, но я знал, что отвечать не нужно. Она говорила не с нами.

– Примите наши соболезнования, – выдавил из себя японец, и девушка грустно улыбнулась.

– Вы можете расположиться в кресле за столом, – Бёрнелл обращалась ко мне, – я буду на диване.

Не хочешь сидеть на её месте?

Я опустился в, на удивление, мягкое и удобное кресло, по привычке провел рукой по поверхности, едва не сбив фоторамку. На столе стояло всего три предмета: монитор, подставка для ручек и эта фоторамка – единственная вещь, что никак не была связана с работой погибшей.

На фото стояла женщина в элегантном костюме, одна её рука лежала на острых плечиках рыжеволосой девчонки. Я сразу узнал в женщине Ребекку, только здесь на фото, она была жива, её лицо буквально светилось улыбкой, адресованной рыжеволосому чумазому чуду. Вивьен с фото была уменьшенной копией Вивьен напротив, за тем исключением, что сфотографированная она не казалась холодной или стервозной. Маленькая Вивьен в своём джинсовом комбинезончике и соломенной шляпке поверх растрепанных кудряшек напоминала обычного дворового сорванца, ворующего яблоки у соседа и раскапывающего червей в саду. Я невольно улыбнулся девочке с фото, но тут же встретился с её ледяными глазами в реальности. Улыбка погасла.

– Ребекка любила это фото, оно её веселило, – зеленоглазая явно наблюдала за мной со своего места, – а мне всегда казалось, что я выгляжу на нем глупо, – девушка отвернулась, закусив губу и явно жалея о сказанном.

– Ваша тётушка очень вас любила, – произнёс Тед мягким голосом, стараясь утешить незнакомку. Я лишь усмехнулся про себя, что-то подсказывало, что эта Снежная Королева не примет утешений.

И вот оно, свидетельство моей правоты – Вивьен повернула лицо к Теду, я почти видел «иголки», что выросли из её кожи, защищая от внешнего мира. Японец сконфуженно отвел взгляд и уткнулся в блокнот.

– Мисс Бёрнелл, – начал я.

– Просто Вивьен, пожалуйста, – на мгновение её голос стал мягким, сбивая меня с толку, я кашлянул в кулак, заминая паузу. – Я закурю?

Мы с Тедом оба кивнули, было бы глупо запрещать что-то человеку в его же доме.

Вивьен поднялась с дивана и снова подошла к окну рядом со мной, отодвинула штору, приоткрывая створку и впуская в комнату влажный воздух. Я не удержался и тоже достал сигарету – чёрт возьми, кажется, последняя. Я наклонился, поджигая огонёк.

Снова раздался цокот тонких каблуков – девушка выросла передо мной, впервые стоя так близко, что я вдруг ощутил её запах: сладковатый и довольно резкий, но приятный. Так пахнут луговые травы, если потянуть всем носом их букет.

Вивьен протянула руку ко мне, едва касаясь холодной ладонью кулака, что я держал у лица. Сам не знаю, почему, но я вдруг разжал пальцы, касаясь её кожи – зеленоглазая удивлённо выпучилась на меня.

Идиот, она просто хотела забрать свою зажигалку!

– Не поможете? Руки дрожат, – девушка кивнула на протянутую ей зажигалку, и я послушно чиркнул.

Вивьен подкурила и тут же отстранилась, вернувшись к окну. Её рука описала в воздухе вопросительный жест, показывая готовность к допросу.

– Для начала назовите своё полное имя, возраст и род деятельности, – попросил я и кивнул Теду, сидевшему с карандашом наготове.

– Вивьен Вилулла Бёрнелл, двадцать шесть лет, студентка третьего курса Имперского колледжа в Лондоне, – с готовностью отрапортовала она, выдыхая струйку дыма.

Я невольно хмыкнул про себя, кто бы мог ожидать иного? Эта золотая птичка получает одно из лучших образований в стране, если не в мире.

– Простите, мисс Бёрнелл, – встрял Тед, – Вы сказали, Вам двадцать шесть лет, но Вы только на третьем курсе. Как так получилось?

У Теда всегда неплохо получалось располагать к себе опрашиваемых – приятный голос, вежливые манеры. Люди подсознательно не ощущали от него угрозы и с готовностью выходили на откровения, даже когда приходилось задавать неудобные вопросы.

– Я бросила LSE[1 - Лондонская школа экономики] на четвёртом курсе.

– Этот вуз выпускает будущих министров, правителей и нобелевских лауреатов, – я удивлённо поднял бровь, глядя на Бёрнелл, – почему Вы ушли из такого злачного места?

– Программу не потянула, – усмехнулась девушка. – Это была мечта Ребекки, сделать из меня экономиста мирового класса, а затем посадить на престол её бизнеса. Её, не моя, – коротко подытожила сумасшедшая.

– Должно быть, это повлекло за собой разногласия между вами и погибшей?

– Разногласия? – новая усмешка. – Когда Ребекка узнала, то кричала, что выгонит меня из дома и швырялась чемоданами, – Вивьен впервые искренне улыбнулась, что сделало её похожей на девчушку с фото, – я ведь тогда даже не обсудила с ней это решение. Просто забрала документы и переподала в другой вуз.

– Какие у вас были отношения с тетушкой? – мягко спросил Тед, и улыбка на лице девушки погасла.

– Хотите знать, не убивала ли я её?

– И это тоже, – честно ответил я.

– Ребекка взяла меня под свое крыло, когда мне было одиннадцать, моя мама была её родной сестрой и лучшей подругой, отец – одним из верных партнёров по бизнесу. Родители погибли в автокатастрофе, тетушка сразу удочерила меня и растила, как родную. Своих детей у неё не было, думаю, Ребекка была бесплодна, но мы с ней об этом никогда не говорили. Ребекка дала мне всё: заботу, дом, лучших учителей и образование, всегда была рядом, всегда находила нужные слова. Как думаете, мистер Ясудо, какие у нас с ней были отношения? – последняя фраза звучала едко, даже слишком.

– У вас были прекрасные отношения, но порой вы шли наперекор её воле, а она пыталась выгнать вас из дома, – добавил я, не сводя с зеленоглазой пристального взгляда. – Не хочу задеть Ваши чувства, просто следую логике.

Девушка понимающе кивнула, сделала долгую затяжку и только тогда ответила.

– У нас были настоящие отношения мать-ребёнок. Ребекка не подарок, я – ещё хуже, и часто мы сталкивались лбами. Тетушка могла кричать, я могла кричать в ответ, она швыряла чемоданы, я разбивала её любимую посуду. Мы друг друга стоили. Но каждый раз, успокоившись, мы всё обсуждали, я делала нам горячий шоколад и мы смотрели «Красотку» или «Мулен Руж», – от её ответа стало не по себе, словно ты заглянул и увидел то, что тебе не предназначалось, – отвечая на ваш вопрос, мистер Ларсен, скажу – мне было бы проще отрезать себе руку пилочкой для ногтей, чем убить Ребекку.

Громкое заявление, мы с Тедом одновременно подняли глаза и посмотрели в лицо Бёрнел. Девушка стояла, как оловянный солдатик, вытянувшись по струнке, на лице ноль эмоций. Но почему-то, за всей этой непроницаемой оболочкой, мне виделась маленькая перепуганная девочка, стоящая перед лицом двух взрослых мужчин одна. Я тряхнул головой, пряча движение за поправлением причёски.

Нельзя проникаться сочувствием к подозреваемым, Адриан. Никаких эмоций, только рассудок.

Я сделал несколько затяжек, чтобы привести мысли в порядок и снова приступил к допросу.

– Расскажите, где вы находились на момент убийства тётушки и что видели?

Девушка, поморщившись, затушила сигарету и принялась за рассказ. Я и Ясудо всегда старались слушать, не перебивая, лишь изредка задавали уточняющие вопросы.