Когда наступит ночь

Странные пассажиры пошли по пыльной главной улице на дальнюю окраину деревни. Шофер вылез из автобуса, захлопнул дверцу и посмотрел вслед. Пошел было в сторону магазинчика, остановился, призадумался. Прислушался. Удивленно оглянулся на удаляющиеся рюкзаки – по деревне чужаки идут, и хоть бы одна шавка из-под ворот выскочила! И не лает никто из-за заборов. Даже старая карга баба Фрося сидит на лавочке и не ворчит на пришлых, что, мол, шатаются тут, а потом поясница болит. Непонятный народ какой-то, ну их… Впрочем, за проезд оплатили, и все, можно забыть.

Так и случилось. Когда открылась дверь магазинчика, водитель думал только о холодном «Жигулевском». Спроси его, кого привез, о парнях с рюкзаками и не вспомнил бы.

…За деревней начался подъем, солнышко припекало, спина под рюкзаком сразу взмокла. Пыль, пыль, пыль из-под шагающих сапог… из-под ботинок, если быть точным. Перед глазами качается рюкзак, сзади слышится тяжелое дыхание. Слабовата молодежь, однако. Тут еще можно подниматься спокойно, без лишних усилий. Можно пока не думать ни о чем. Это даже лучше. Иначе начнешь думать о вчерашнем. «Прости, Саша, я тебя люблю, но родителей я люблю больше…» Да, и намного. Это было заметно. Проклятые способности, чертова настороженность – превращаешься в ходячий детектор лжи! На базаре это хорошо, а не в разговоре с невестой… Теперь уже, скорее всего, бывшей невестой. Лучше бы этого не видеть. Не видеть, как спокойно она это говорит, как полыхнули чувства, когда предложил идти с ним… И не видеть разницу между тем, как она говорит о тебе как о «хорошем, честном, добром» – и как о «кормильце семьи». «Ты знаешь, я не могу носить нашу обувь…»

Сам виноват. Привык быть честным и говорить с честными. А как будешь врать, когда все вокруг сразу же видят твои чувства, маскируй их или нет? Вон Владимир впереди вышагивает, слова не скажет – если не по делу. И так все ясно. Прав был Олег, прав, после всего с людьми жить все труднее будет… Ну вот, уже сам себя человеком не считаю. А кто я – волк? Завыть сейчас было бы в самый раз.

Рюкзак впереди начал разворачиваться. Сейчас этот весь из себя великий воин что-нибудь как скажет…

– Слушай, я не знаю, что у тебя вчера было, но попробуй это из себя не выпускать, ладно? От твоей злости сейчас трава сохнуть начнет. Мне твои красные всплески весь обзор перекрывают. Давай делом займемся, а чувства потом выпустишь… разведка.

И ведь придраться даже не к чему, опять прав. Постоянно прав. Идеально. Рыцарь без страха и упрека, великий борец с Тьмой во всех разновидностях. Включая бородатую. Хорошо хоть не ввернул: «Вот у нас под Кандагаром однажды…» Бывало с ним такое раньше. Может, и сейчас бывает, только без меня, где-нибудь только при своих «орлах». Любит наш герой свысока посмотреть, любит. Все мы не без греха, впрочем. Уважать его есть за что, только вот давайте я это по собственному желанию делать буду. Ну вот какого идола Олег не мог с кем-нибудь другим послать? Ладно, займемся делом. Вот как раз и полоса наша начинается, во-он от тех кустиков. Ниже тут вряд ли молния ударила бы, все ровное, голое и низкое. И ничего не чувствуется – степь да степь кругом…

– Ну что, чуешь что-нибудь? – рюкзак опять повернулся боком.

– Здесь вряд ли. Давай выше пройдем. С вершины степную полосу посмотрим, там выжженное пятно должно бы остаться.

– Дельно. Пошли.

Пошли. Дошли до вершины, Владимир достал из кармана рюкзака бинокль, махнул остальным.

– Привал, рюкзаки не снимать!.. Сам посмотришь или я?

– Давай лучше ты, а я без него. Верхним зрением.

Верхнее зрение – это как чутье у собаки, когда она ловит тончайшие остатки запахов. Степь стала далекой, огромной и разноцветной. Деревня внизу мерцала и переливалась, каждый ее житель добавлял свой оттенок и постоянно менял его.

На дороге медленно остывал и исчезал след. Местами на придорожной траве багровели язычки невидимого пламени – ай как стыдно-то, прав ведь вояка! Все равно что идти с колокольчиком на шее и еще знаки расставлять: «Здесь был Саша». Остается только надеяться, что больше на это смотреть некому. Чужим, по крайней мере. Так, а теперь отметим свою полосу. Во-о-он там около реки сидел… островок… значит, где-то в этом направлении.

Ничего. Ничего особенного, по крайней мере. Обычная жизнь. Обычные смерти: чуть поодаль мелькнула черная искорка, взлетел коршун с трепыхающимся тельцем в лапах. Самое потустороннее и противоестественное явление – ручеек голубоватых сполохов вдоль линии стальных опор, опять какая-то мелкая нежить у ЛЭП пасется. На деревенском кладбище все спокойно. Как и положено нормальному погосту, место когда-то было освящено и с тех пор никакой идиот на нем ни кошек ни резал, ни кресты не переворачивал. «Тихо-мирненько спят покойнички – удивительная благодать» – кто же это пел?

А скоро начнутся другие песни. «Кто ищет – тот всегда найдет»… вот только не на свою ли голову? За спиной – холмы, лес, и что-то там точно есть. Угадал Олег. Или знал.

– Владимир! – бинокль опустился. – Нам дальше по дороге и в лес.

– Подъем! Попрыгали дальше! – ребята поднялись, оторвали от земли рюкзаки. – Точно по дороге? Значит, пойдем без нее.

Спорить не хотелось. Все так же грело солнце, но спине было совсем не жарко. Постепенно под куртку, под кожу, в душу забиралась давешняя ночная жуть. Не короткой вспышкой-встречей, а всерьез и, похоже, надолго. Где-то впереди, среди деревьев, лежал черный клубок. Колючий такой, с очень острыми иглами.

На опушке небольшой отряд остановился. Достали и собрали оружие, проверили, зарядили. Это – против людей, если потребуется. Против нечисти и нежити пули не помогут. Даже короткий меч, который повесил себе на пояс Владимир, может не справиться, хоть и заговоренный, и с серебряной насечкой на клинке. Мелочь отпугнет, а против серьезного противника – не оружие. Конечно, если используется сам по себе. Каждый в отряде знал, как воспользоваться таким клинком и как обойтись без него. Если не можешь справиться с нежитью своими силами, то зачастую не помогут ни железо, ни серебро.

Взмах руки из стороны в сторону – разошлись редкой цепью. Еще взмах – зашелестели кусты. Зяблик, с интересом рассматривавший людей с ветки кряжистого дубка, завертел головой. Пискнул испуганно, взлетел и поспешил убраться подальше от непонятного. Люди на кого-то охотились, но не по-человечески, а по-звериному. Они не топотали, не хрустели ветками, не разговаривали – исчезли среди леса, затерялись в нем, только шорох сухого листа иногда выдавал их продвижение. Раньше в этом лесу так ходили только волки и забредавшие из деревни кошки.

Александр скользил между ветвями, нащупывал ботинком землю

– с носка на пятку, с носка на пятку, сдвинуть, не попасть на сухой сучок, с носка на пятку… В лесу разведчику ходить сложнее, чем по степи или городу. Хуже опавшей листвы и веток, пожалуй, только осыпающиеся горы – там не только зашумишь камешками, но и сам за ними запросто отправишься.

Не привык ходить волчьим шагом – держи ноги, через пару сотен метров начнут отваливаться. При любой спортивной форме, хоть у атлета, хоть у гимнаста. У гимнаста чуть позже.

Черный клубок колол все больнее, но где же он залег? Хорошо, что потусторонняя жуть теперь чувствовалась слабее – занялся конкретным делом, подобрал нервы. Взгляд перебегал по деревьям, шарил по траве слева и справа – пока никаких следов огня. И чутье подсказывает то же самое. Лес беспокоится, что-то его недавно встревожило, но это «что-то» не здесь. А где? Дальше, наверное. И скорее всего, правее. Если просто прочесывать весь массив, это не на один день работы. Тем более что полоса поиска уходит дальше вдоль холмов и расширяется, там вообще километр поперек и не меньше семи вдоль…

Справа краем глаза уловил шевеление, через секунду показался один из парней Владимира, махнул рукой. Что-то нашли.

Среди леса стоял расколотый молнией клен. Уголь с верхних сучьев еще не осыпался, не размылся дождями. Около трещины темнело влажное пятно сока, вились мошки. Прикоснувшись к стволу, можно было почувствовать отголосок боли дерева – небо ужалило недавно, клен еще не пришел в себя после удара и не начал постепенно затягивать страшную рану. Но других воспоминаний живая древесина не хранила. Молния была обычной, вслепую нашарившей ствол повыше. По крайней мере, большего сказать было нельзя. Или не хватало опыта, чтобы разглядеть то, что видели привыкшие общаться с лесом бывалые Древние. Александр убрал руки с коры и обернулся:

– Владимир, как ты дума… – и осекся, увидев глаза стоявших рядом. Вопрос, ожидание, надежда. Его не проверяли и позвали не для уточнения. Все ждали его ответа, его решения. Они что, сами ничего не почувствовали?

Мозг обожгла догадка: да они же просто не привыкли все узнавать сами! Распознать врага, заметить удар, нанести ответный, скрыть следы – это их дело, в этом они мастера величайшие. Если им говорят, кого искать или что сделать – сделают лучше всех. А сейчас для них именно он, Александр, не принесший клятв и не прошедший посвящения – тот, кто узнает, почувствует и подскажет. Разведчик. Ведун. Настоящих ведунов здесь нет, а без них они… просто воины. Со всеми способностями и чутьем Древних – солдаты. Всех сокрушим – только покажите, где и кого. Проведите разведку и растолкуйте маневр. Можем и сами, но лучше, если кто-то более умелый. И они правы – только какой из него умелец?

Какой уж есть, видно. Интересно, в каком случае Олег говорил правду: когда сказал, что он нужен Древним как воин, или когда посылал сюда вместо ведуна? Выясним… когда вернемся. А сейчас смотрят, ждут ответа и совета. Нехорошо ребят подводить. Еще хуже, если сомневаться будут, туда ли идем, то ли делаем, что надо. Придется быть тем, кем назначили… вот древний хрыч, это ж сколько теперь ответственности!

– Здесь чисто. Видно, одна из случайных, в начале или конце той же грозы. Давай правее, нам, похоже, туда.

Неизвестно, почему, но после этих слов сам почувствовал, что оказался прав. Именно правее, недалеко отсюда, километра полтора. На поляне.

– Куда именно, знаешь? – в голосе Владимира не было иронии. – Показывай направление, мы за тобой.

По лесу прокатилась заливистая птичья трель. Вторая. И еще одна – сигнал для тех, кто еще не подошел. Догонят по дороге, заодно по сторонам и за спиной у остальных посмотрят, нет ли кого и не слишком ли наследили.

Пошли. Вышли на тропинку, пересекли – и опять через кусты и ветки. Так было лучше. Так не отделяешь себя от леса, не идешь через него, а двигаешься в нем. И чувствуешь то же, что и он. Лесу не нравился черный клубок, нарушавший спокойствие, а странные люди, не похожие на людей по своим повадкам и чувствам, могли убрать мешающее. Если бы лес мог, он бы расчистил прямую дорогу, чтобы дошли быстрее. Впрочем, пришельцы, ставшие его частью, в дорогах почему-то не нуждались.

За деревьями мелькнуло яркое пятно, потом стволы расступились, и внезапно открылось огромное небо и туманная полоска горизонта. Гребень холма, а дальше – обрыв, река и степная равнина за ней. И никаких ожогов на зеленой траве. Александр удивленно огляделся – вроде бы шел правильно…

– И где?… – раздался голос за спиной. – Не похоже, чтобы здесь что-то было.

Все-таки что-то здесь не так. Не такая уж мирная лужайка. Александр поднял руку – не мешайте! Сел на скрещенные ноги, закрыл глаза… Земля чуть колыхнулась – или только показалось? Словно зверь перевернулся во сне с одного бока на другой. Глубоко внизу. Древний зверь, огромный, страшный, если проснется. Но сейчас спит. И еще… что-то помнит это место. Неприятное воспоминание. А где же черные колючки, мешавшие всю дорогу? Где-то на краю чутья – слишком мешало то, что ощущал под собой.

Расстегнул пояс рюкзака, скинул лямку с правого плеча. Карта лежала в кармане клапана – новая, без пометок. То, что видел у Олега, запомнил и так. Вот деревня, вот холмы и лес…

– Знаешь, куда мы вышли?

– Уже догадался. А куда нам теперь, в том же направлении

или кругами? – доверие Владимира к новоявленным ведовским способностям, судя по голосу, сильно пострадало. «Все-таки это хорошо – что не прячем чувств. Честнее. Лучше так, чем как вчера…» – воспоминание всплыло, ужалило в сердце и скрылось. Некогда. Потом.

– Водила сказал, здесь где-то должна быть тропа через овраг, так что пошли напрямую. Одолеем?

Ответное «хм!» можно было истолковать двояко. То ли как «А куда ж мы денемся!», то ли «Мы-то одолеем, а вот ты?» В любом случае сомнения в собственной повышенной проходимости не было. И то хорошо. Свои способности в хождении по склонам и обрывам Александр знал давно.

Тропинка нашлась довольно быстро. Серая полоска косо перечеркнула косогор, скрылась в кустах шиповника на дне и кое-где выглядывала из травы на другом склоне. Подъем будет легче – длинным зигзагом между деревьями, а вот спуск… не осыпался бы под ногами.

У спуска Владимир чуть придержал за рукав.

– Подожди, сейчас не ты первый. Серега! Вперед!

– С чего бы такие почести… – Александр попробовал пройти, пальцы на рукаве напряглись.

– Не шали, разведка! Сейчас не твой черед. Сейчас ты у нас особо ценным грузом идешь. Как бочка со спиртом – чтоб не расплескался случайно, – Владимир через плечо посмотрел, как по тропе бежит белобрысый парень с карабином наперевес. – Кто его знает, может, нас там ждут. Ты знаешь, – голос снизился до доверительного шепота, – я тоже много что чувствую, но у тебя сегодня лучше получилось. И с направлением, и вообще… Не зря тебя Олег выделяет, не зря. Вообще ты первый, кто Посвящение не прошел, а в таких делах участвует.