Поколение пепла

Через секунду он забыл обо всем. Глянул на радиометр, и глаза полезли на лоб.

«Приехали».

Дождь был теплым, как вода из душа. Там, где прежде стояло хранилище, была только воронка, в которой непрерывно булькало и клокотало. В небо уходил здоровенный столб пара. В глубине ревело и взрывалось, как в жерле вулкана. Старик представлял, что творится внизу: автокаталитическая реакция с саморазогревом и радиолиз.

В прозрачной луже он увидел свое отражение. Лицо было коричневым, будто после недели на пляжах Таиланда. Бывший атомщик понял, что дело труба и, возможно, лучшее, что он может сделать – это приставить дульный срез к подбородку и нажать на спусковой крючок. Но нет. Надо предупредить своих. Дать им хотя бы маленький шанс.

В уме он уже все просчитал. Большая часть радионуклидов осядет вокруг хранилища, то есть там, где он стоит. Жидкую пульпу – взвесь, активность которой все равно составляет миллионы Кюри, взрыв поднял на высоту до двух километров. А дальше это радиоактивное облако, состоящее из жидких и твердых аэрозолей, будет разноситься ветром. Радиоактивные изотопы церия, циркония, тория, бериллия, цезия, стронция… Короче, весь «подвал» таблицы гениального изобретателя водки выпадет в виде радиоактивного следа на территории в десятки, если в не сотни тысяч квадратных километров.

Он шел назад, сначала скоро и уверенно, но потом его начало пошатывать. Когда дед уже почти не стоял на ногах и ничего не видел вокруг, его окликнули.

– Кто идет? – донесся окрик. Одновременно он услышал звук передергиваемого затвора.

Люди Валета. Зарипов-старший, узнал он по голосу, хотя вместо мужика в камуфляже видел только размытое пятно. Сетчатка быстро мутнела.

– Свои, – с трудом прокряхтел старик.

– А, деда Толя, куда путь держим с утра пораньше? – это был младший из братьев-башкир. Голос его был встревоженным. – А нас главный послал проверить, что за шум.

Дед сообразил, что они еще ничего не поняли, и нервно засмеялся. Что ж, ему придется им объяснить. Ему, инженеру из «почтового ящика» Анатолию Тарасову, пятидесяти восьми лет от роду, пережившему всю свою семью, включая внуков и законную жену. Живому трупу, который пока еще ходит на своих двоих.

– Это утечка. Хранилище разнесло. Само оно так не могло. Думаю, они нас все-таки достали, – язык уже ворочался с трудом, и говорить много не хотелось. – А мы, дурачье, сидели здесь, на пороховой бочке. Говорил я: надо уходить, пока не поздно. А ваш босс – «нет, тут место удобное и ништяков полно…». Теперь надо бежать отсюда, пока все не сдохли.

Он плюнул, надвинул поглубже шапку, связанную бабой – вдовой, которую он пригрел уже после войны, если эту непонятную свистопляску можно назвать войной. И, не обращая внимания на окрики людей Валета, ковыляя, побрел к обреченной деревне.

Его еще не рвало, но он понимал, что за те часы, что лежал без сознания, получил больше зивертов[4 - Зиверт (обозначение: Зв, Sv) – единица измерения СИ эффективной и эквивалентной доз ионизирующего излучения. 1 зиверт – это количество энергии, поглощённое килограммом биологической ткани, равное по воздействию поглощенной дозе гамма-излучения в 1 Грей.], чем за все годы работы.

Глава 3. Прорыв

Утренние сборы заняли немного времени. Распорядок дня был простым. Сначала умыться из бака ледяной водой, пахнущей ржавчиной, не обращая внимания на плавающих в ней насекомых. Если те шевелят лапками, а вода цветет – это хороший знак. Значит, вода не очень радиоактивная.

Потом, если есть время, поделать упражнения. В этот раз он отжимался и подтягивался на перекладине, которую заметил во дворе пожарной части. Александр находился в неплохой физической форме, но фигура его так и не изменилась. Сначала соседи посмеивались над его «теловычитанием», потом привыкли.

Трудно изображать двужильного, когда единственное, о чем мечтаешь – это еще пара часов сна. Но за неполный год скитаний у него выработалась абсолютная беспощадность к себе, и теперь это здорово помогало. Устал – молчи. Больно – терпи. Боишься – не подавай виду. Стисни зубы и иди дальше.

Данилов как раз подтягивался на одной руке, когда к нему подошел Петрович. Голова бывшего работника системы ВПК сверкала, как бильярдный шар.

– Ну, ты и крут, Санек, – произнес он скептически. – Только что это дает? Бокс вон полезнее. А от этого польза разве что при занятии армрестлингом и рукоблудии.

Александр насупился. Ответить остроумно не хватало воображения, а огрызнуться в ответ было все равно, что тявкнуть по-щенячьи.

– У кого что болит… – парировал он. – Лично я смогу держать в одной руке пулемет, вися над пропастью.

– Ха-ха. Ну, молоток. Тренируйся дальше. Лишь бы кости и сухожилия выдержали. Понятно, почему ты кушаешь так мало. Костям белок без надобности, им только кальций нужен, ха.

И пошел грызть свой сухпай, оставив Сашу в покое.

Закончив упражнения, Данилов достал было планшет, чтобы заняться путевыми заметками, но выжать из себя хоть что-то, кроме пары предложений, не смог. Все равно пока не случилось ничего достойного упоминания.

Деревни и села, обозначенные уходящими в туман нитками разбитого асфальта, оставались позади. За окошком тянулась трасса Новосибирск – Челябинск. Дремотно и монотонно плыла гладкая, как стол, равнина, колыхались под ветром сухие мертвые травы.

Несколько раз ударял ливень, и Данилов слышал, как стучат по железной крыше крупные капли. После прошлого такого дождя они проверили машину дозиметром и охнули. Пришлось искать чистый водоем с проточной водой, и там из шланга смывать с машины радиоактивную грязь точно так же, как они сделали после проезда через областную столицу. Пару раз и ему поручили заняться дезактивацией, и, пожалуй, никто не подошел бы к этой процедуре более ответственно.

Осень уже вступила в свои права, и погода могла вогнать в депрессию любого, кто не прошел ядерную зиму. Ветер носил по серому небу рваные облака. Клонились к земле деревья, с которых ветер срывал последние скукожившиеся листья, похожие на корчащихся в огне человечков. Бывшие посадки вдоль трассы не обладали устойчивостью природного леса, поэтому до сих пор были живы меньше трети этих деревьев. По ночам температура уже опускалась ниже нуля, и почву покрывал иней. Однажды выпал серебристый снег, и почти сутки земля была покрыта белым покрывалом, как чисто убранная постель. Оживляли пейзаж только пятна зеленой травы, которая еще держалась несмотря ни на что.

Данилов чувствовал, что вынужденное безделье утомило этих людей, привыкших к сильным нагрузкам и меняющейся обстановке. Монотонный день разнообразили только редкие остановки и приемы пищи. В остальное время свободные от вахты вели вялые беседы и резались в подкидного дурака. Саша сначала проигрывал, но потом набил руку, и стал играть вровень со всеми.

По самой трассе они двигались от силы шестьдесят процентов времени, проведенного в пути. Часто сворачивали – Данилов замечал это по усиливавшейся тряске, когда асфальт, пусть и в колдобинах, сменялся бездорожьем. Но их машины грязи не боялись, поэтому трасса была скорее ориентиром. Один раз, когда объехать преграду было проблематично, они принялись за расчистку дороги, сталкивая с нее железные гробы, пустые и нет. Для этой цели на один из «Уралов» был навешен бульдозерный отвал.

Один раз расчистка сменилась зачисткой.

Они как раз проезжали участок дороги, с одной стороны которого был довольно крутой склон, когда Данилов услышал, как разворачивается на крыше машины турель. Затем, еще до того, как он успел осмыслить резко прозвучавшую в кунге команду Дэна, его оглушил стальной грохот. Он заметил, как в зарослях на холме в сотне метров от дороги образовалась неровная просека, над которой в воздухе кружились сорванные листья.

Дальнейшего Александр уже не видел, потому что захлопнул бронированную створку за пару секунд до того, как по ней цвиркнула пуля.

Он ожидал, когда на их машину придет приказ выгрузиться с оружием и занять круговую оборону, но вместо этого «капут» начал набирать скорость. Где-то под полом натужно заревел мотор, и Данилов свалился бы с лавки, если бы не взялся за поручень, который был приварен не просто так. Машина в этот момент разгонялась, делая сто тридцать, а может и сто сорок километров в час, чего Саша от этого бронированного монстра не ждал.

Пулемет калибра 12,7 мм дал еще пару длинных очередей, как и его меньший собрат с идущего следом за ними джипа.

– Молокососы, – проговорил Дэн, делая знак остальным не подниматься во весь рост. – Строчат на предельной дальности. Ближе подойти, видать, коленки дрожат.

В этот момент то ли в подтверждение, то ли в опровержение его слов вдалеке прозвучало еще несколько очередей, и пули дробно застучали по броне. Машину тряхнуло, и Данилов предположил, что было пробито колесо. Но если легковушка закрутилась бы на дороге, то многоколесный «Урал» только потерял в скорости и управляемости.

В ответ огонь с автомобилей колонны стал еще интенсивнее, и больше на той стороне стрелять не осмеливались.

Не прекращая стрелять, «капут» проехал еще полкилометра. И здесь наконец они спешились.

Крепко сжимая приклад «весла», Данилов заметил, что холм теперь прикрывает их от того места, где засели атакующие. С других сторон было чистое поле. Остальных машин колонны видно не было – только джип и два бензовоза. Как понял Александр, это означало, что они разделились и задача их «капута» – прикрыть и вывести в безопасное место наливники. Хорошо еще, что в них не попали.

Где-то позади на шоссе раздавались редкие выстрелы – одиночные хлопки и перестук очередей. Пулеметы больше не подключались, а через десять минут стрельба стихла.

Судя по тому, что держащий рацию командир отделения был спокоен, Данилов догадался, что там управились с врагами без них и на сегодня их коллективу не достанется отрезанных ушей на память.

А через десять минут показались и свои. С машин махали руками и довольно ухмылялись бойцы, отпуская ехидные шутки про отсидевшихся в тылу камрадов.

Оказалось, что банда была мала. Всего двенадцать человек в самодельных маскхалатах, из которых пятеро погибли от огня пулеметов, а двое были ранены так, что не смогли бы далеко уйти. Остальные, впрочем, их не бросили, а попытались транспортировать, что делало им честь. А может, просто не подумали, что их будут преследовать, пока не прикончат.

Почему напали? Нужда заставила. Надеялись захватить продукты и во вторую очередь топливо. Одного «языка» удалось взять живым, но ничего полезного, как понял Саша, от него не узнали. Просто крохотная шайка, наполеоновских планов не строившая, а наоборот, еле сводившая концы с концами. Захваченные у нее трофеи были смешны и не могли покрыть издержек в виде потраченных патронов, если бы целью был грабеж, а не самозащита. Да и запасных колес у них тоже был не вагон.

Через час тело пленника, которого допрашивали у Саши на глазах, бойцы Подгорного выкинули из машины на полном ходу, отпуская шуточки про безбилетный проезд. За бортом Данилов успел заметить каменистый склон явно антропогенного происхождения.

– Успехов в карьере! – скаламбурил Презик и пояснил: – Тут гравий раньше добывали.

Данилов не мог его осуждать. Жестокость была своего рода клапаном, через который они избавлялись от напряжения, на которое человеческий организм не рассчитан. Вернее, может когда-то и был рассчитан, когда нормально было среднестатистическому человеку выйти одному с дубиной против пещерного медведя или саблезубого тигра. А они измельчали. И им еще долго придется приспосабливаться.

Стоит ли говорить, что больше с открытыми окнами они не ехали. Кроме видов деревни Данилов не снял ни одного стоящего кадра, за исключением панорамы Оби из окна идущей машины в самом начале и какой-то промзоны на привале.

– За каким лысым вообще надо было брать камеру? – ворчал он, чувствуя, что с этого момента его работу как хроникера и корреспондента можно считать завершенной.