Армагеддон объявлен

– Ты вот чего, Зуур, – уже спокойным голосом продолжала Лиин, – дай-ка глотнуть из твоей фляжки.

– А тебе не повредит? – обеспокоенным голосом спросил Зуур. – Моя мухоморовка – штука убойная, и ежели чего…

– Не парься, – перебила огра Лиин, – на фронте и не такое пили, когда приличной выпивки не было. Например, авиационный антифриз или гидравлическую жидкость из орудийных амортизаторов. Пойми, Зуур, надоело мне здесь валяться – никакого разнообразия. Даже вот это надоело… – расстроенная вампиресса засунула руку под одеяло и вытащила недовязанный детский носочек вместе с клубком ниток и спицами и плаксиво, совсем по-бабьи, пожаловалась: – Устала, парни, сил нет.

Зенон недоуменно уставился на незавершенный шедевр рукоделия. Образ грозной дочери ночи и вид недовязанного носка как-то не очень сочетались друг с другом. Кажется, теперь он понял, на какое такое хобби пыталась намекнуть не так давно Эниэль.

Заметив ошарашенный взгляд юноши, Лиин криво усмехнулась и более спокойным голосом произнесла:

– Да, Зенон, для успокоения нервов вяжу в свободное время детские носочки и раздаю коллегам по работе, у которых есть маленькие дети. Кое-кто, конечно, посмеивается за моей спиной, а иногда даже пытается обидеть намеками разными. А мне плевать: вязала, вяжу и буду вязать всем назло.

При этих словах в темных глазах Лиин полыхнуло такое яростное пламя, что Зенон невольно испугался, что оно ненароком вырвется на волю и станет причиной возгорания больничной палаты. Еще юноше показалось, что из-под обескровленной верхней губы дамы появилась и тут же исчезла парочка острых белоснежных клыков.

– Ты только не волнуйся, девочка моя, – поспешил успокоить вампирессу Зуур. – Пусть себе болтают, а мы плевали на всех с высокой колокольни. – После чего огр извлек из внутреннего кармана своего кителя плоскую флягу из нержавеющей стали и, открутив крышку, поднес емкость ко рту больной со словами: – Глотни, душа моя, и не переживай, через недельку поправишься, и будет у нас все славно.

Что было внутри фляги, Зенон не знал и по большому счету особенно не жаждал испытать на себе целительного действия этой самой мухоморовки, но сразу же после того, как Лиин выпила данное зелье, ее тут же потянуло в сон. Какое-то время она еще пыталась поддерживать беседу с товарищами, но постепенно ее темные глаза осоловели и начали сами собой закрываться. Не закончив какую-то мысль, она глубоко вздохнула и провалилась в небытие.

Расценив появление на щеках Лиин легкого румянца как явно положительный признак, Зуур эр Шуур и Зенон потихоньку покинули палату. Перед самым уходом внимательный огр поправил слегка съехавшее на одну сторону одеяло и переложил безвольно обвисшую руку вампирессы ей на грудь.

А еще через десяток минут «Крылатый Дракон» дядюшки Торвальда уносил полицейских прочь от ворот окружного госпиталя.

Не доезжая двух кварталов до площади Согласия, Зуур эр Шуур вышел из такси и, пожелав товарищу удачи в предстоящей ночной операции, отправился «дегустировать бочковое гномье и копченых омулей» в питейное заведение Храмса. Зенон и Торвальд расстались неподалеку от полицейского управления.

Чтобы ненароком не попасться на глаза высокому начальству, молодой человек не стал входить внутрь здания, решил подождать Кайлу на улице, благо до конца рабочего дня оставались считаные минуты. Вообще-то девушка могла немного задержаться, но Зенон был готов ждать ее сколько угодно – уж больно хотелось ему вручить ей недавно приобретенный перстенек, а самое главное, посмотреть на то, как отреагирует Кайла на его подарок. Дело в том, что юноша, несмотря на благожелательное к нему отношение Кайлы, вовсе не был уверен в том, что такая обворожительная красавица может так же, как и он, с первого взгляда влюбиться в ничем не примечательного молодого человека. Может быть, она всего лишь из вежливости принимает его ухаживания, а сама потихоньку посмеивается над неуклюжими попытками недавнего выпускника офицерского училища покорить ее сердечко. Если бы наш герой был хоть немного опытнее в делах амурных, ему не составило бы никакого труда понять, что Кайла Ноумен и сама по уши влюблена в стройного зеленоглазого красавца. Однако он, со свойственной юному возрасту мнительностью, не замечал очевидных моментов, как то: появлявшегося на щечках Кайлы во время каждой их встречи легкого румянца, направленных на него восхищенных взглядов девушки и ее томных вздохов при каждом прикосновении его могучей руки к ее нежной ручке. К тому же в данный момент Зенона терзало невыносимое чувство вины, поскольку по ряду объективных причин он не смог вчера вечером явиться на назначенное девушкой свидание. Дело в том, что по пути из Зоны неопытный Кассий умудрился съехать с дороги и посадить «Корсар» в небольшое болотце по самое брюхо. Пока связались со спасателями, пока дождались тягача… короче, в Кряжске оказались уже затемно. Молодой человек постарался все объяснить девушке этим утром, провожая ее на службу. Но, несмотря на то что Кайла все прекрасно поняла и вроде бы не обижалась, Зенон чувствовал себя прескверно, будто сам управлял злосчастным локомобилем и умышленно направил его в жидкое месиво замаскированной под зеленый лужок трясины.

Ждать появления девушки пришлось довольно долго, впрочем, от жары страдать ему не пришлось – Зенон присмотрел себе местечко на одной из лавок в тени могучей бронзовой фигуры с вознесенным над головой мечом рядом с интеллигентного вида старушкой, выгуливающей малолетнего то ли внука, то ли правнука. По случаю отъезда наследника престола запрет на посиделки у фонтанов был снят, чем не преминули воспользоваться молодые мамаши с грудными младенцами в колясках, а также пожилые дамы, присматривающие за сорванцами постарше. Тут же у проходящей торговки он приобрел букет шикарных роз, чем особенно обратил на себя внимание присутствующих на площади особ противоположного пола. При этом старушки посматривали на юношу с откровенным одобрением, а дамы помоложе – с определенной долей любопытства и зависти. Несколько особенно отчаянных молодух попытались стрельнуть в него глазками, но увлеченный собственными мыслями Зенон попросту их не заметил.

После того как стрелки на часах Зенона показали половину шестого, обе створки парадного входа полицейского управления широко распахнулись, исторгая из недр учреждения шумную разношерстную толпу. С кем-то из выходящих Зенон уже успел познакомиться, но большинство он видел либо мельком, либо и вовсе впервые. В первых рядах спешащих домой коллег Кайлы не было. Девушка появилась лишь через пять минут после того, как от подъезда укатил черный генеральский «Пентад», увозя в своем комфортабельном салоне Герхарда Бен Розенталя. Причем появилась не одна, а в сопровождении какого-то вертлявого хлыща с капитанскими погонами на плечах. Да-да, именно вертлявого, поскольку офицер едва не лез из кожи, чтобы понравиться Кайле. Стоит отметить, что девушка воспринимала ухаживания капитана без особого энтузиазма и всячески пыталась от него отвязаться, но тот был прилипчив, будто пиявка, и всеми правдами и неправдами старался навязаться в попутчики понравившейся даме.

Вообще-то раньше Зенон никогда не замечал за собой склонности к мизантропии или еще каким-нибудь проявлениям человеконенавистнических чувств, но этого юркого офицерика, пристающего к ЕГО девушке, он почему-то невзлюбил с первого взгляда. Невзлюбил до такой степени, что, встреть он этого субъекта в каком-нибудь укромном уголке, тому крепко не поздоровилось бы.

Впрочем, капитан оказался вполне благоразумным человеком и при появлении рослого широкоплечего конкурента, к тому же вооруженного преогромным букетом, поспешил ретироваться. Этим поступком он отнюдь не заслужил уважения в глазах Зенона, но избавил себя от многих неприятностей в будущем.

– Это тебе, Кайла, – проводив презрительным взглядом поспешно бежавшего с «поля боя» капитана, молодой человек протянул цветы девушке. При этом он с удовлетворением отметил, как ее дыхание участилось, зарделись щечки и радостно заблестели ее чудесные синие глазки. – Если позволишь, я провожу тебя до дома.

– С удовольствием. – Кайла приняла букет и поднесла к своему носику. – Чудесные розы, свежие – буквально с куста! Спасибо, Зенон!

После чего она без обычного девичьего жеманства позволила юноше взять себя под локоток, и красивая пара направилась с площади Согласия, мимо радужных фонтанов и машущего мечом витязя, к радости выгуливающих внуков старушек и к зависти молодых мамашек.

– Как там у вас сегодня? – спросил Зенон, чтобы хоть как-то начать разговор. – Все спокойно?

– Где уж там, – махнула ручкой Кайла, – генерал с утра на ногах. Тут и о безопасности наследника позаботься, а еще почитай с полдня твой рыжий начальник Максай проторчал в его кабинете. О чем говорили, не знаю, но после этих посиделок Батя весь остаток дня названивал в Царьград. С кем-то из столичных чиновников разговаривал на повышенных тонах, но о чем, я не разобрала. – Затем девушка посмотрела на Зенона своими огромными глазищами и как бы ненароком спросила: – А ты, Зен, часом не в курсе, что происходит? Твоя вчерашняя задержка случайно не связана с сегодняшней суматохой?

– Ну что ты, Кай, – не моргнув глазом, соврал Зенон, – разве высокое начальство отчитывается перед скромным поручиком. Сегодня, к примеру, мы с Зууром целый день проторчали на Центральном рынке – искали одного важного свидетеля. Поэтому о том, что творилось в управе, я узнал лишь от тебя.

Поскольку разговор коснулся Центрального рынка, Зенон посчитал момент весьма подходящим, чтобы преподнести девушке приобретенный в лавке джуда перстенек. Вообще-то заняться этим он планировал непосредственно перед ее домом, но коль уж так получилось, грех было не воспользоваться удачным моментом.

– Кай, – густо краснея, Зенон извлек из кармана обитую бархатом коробочку, – на рынке по случаю мне повезло приобрести одну вещицу, надеюсь, она тебе так же понравится. Вот, пожалуйста, прими это на память.

С этими словами он вручил девушке свой презент. Получилось это у него не очень галантно, зато от души искренне.

Растерянная Кайла машинально приняла коробочку и, надавив на кнопку запорного устройства, откинула крышку. Наградой стараниям Зенона стали восхищенный вздох и счастливый взгляд ее огромных, как два горных озера, глаз. Без какого-либо чванства она бережно взяла перстень и осторожно надела на безымянный пальчик правой руки, как бы ненароком давая понять, что не просто принимает подарок от поклонника, а принимает его со значением: мол, местечко под обручальное колечко застолблено, так что Зенон может не беспокоиться насчет увивающихся вокруг нее наглых ухарей. После чего она поднесла к глазам руку с перстнем и какое-то время молча любовалась искусной работой ювелирных дел мастера.

– Откуда тебе известно, что бирюза наряду с сапфиром мой камень?! И с размером не ошибся! Красотища, просто жуть! Дорого, наверное?

– Это все заслуга одного джуда, – откровенно признался юноша, – Бен Иехуда оказался не просто ювелиром от бога, а самым настоящим волшебником…

– Так ты купил этот перстенек у самого Бен Иехуды?! – непроизвольно воскликнула Кайла.

– Ну да, – пожал плечами юноша. – А что тут такого?

– Видишь ли, Зен, обладать какой-нибудь вещицей работы этого мастера – заветная мечта многих женщин Синегорья, и не только. К нему приезжают богатые клиенты из самого Царьграда и даже из-за рубежа. Боюсь, что после покупки перстня в твоем кармане не осталось даже медного гроша, и мне очень неловко принимать от тебя столь ценный дар.

– Ах, это?! – беззаботно махнул рукой поручик. – Не беспокойся, знакомство Шимона Бен Иехуды с Зууром помогло мне получить значительную скидку. К тому же под опекой тетушки Маары мне скорее грозит ожирение, нежели голодная смерть. Удивительно, как при таком съестном изобилии сама она умудряется сохранять девичью хрупкость?..

Разговор о Мааре Бушуй Зенон завел не случайно – исключительно с целью направить беседу в сторону от щекотливой ювелирной темы. Кайла оказалась умницей, а не показушной щепетильной ханжой.

– В таком случае я и моя мама готовы разделить с тетушкой Маарой хлопоты по обеспечению продуктами питания одного поручика, явно не страдающего отсутствием здорового аппетита. А за подарок большое спасибо. Поговаривают, что изделия этого мастера – не просто красивые бирюльки, они обладают полезными магическими качествами.

С этими словами девушка поднялась на цыпочки и, приобняв за шею, хотела чмокнуть Зенона в щечку, но на этот раз наш герой был начеку и вместо щеки успел подставить в нужное место свои губы. Он резонно полагал, что уж теперь-то вполне искупил вину за вчерашнюю неявку на свидание. Ощутив мягкое прикосновение юношеских губ к своим губам, Кайла поначалу была немного обескуражена, но очень быстро вошла во вкус, и благодарственный чмок перерос в нечто долгое, пьянящее, необъяснимо волнующее, но, самое главное, никем из них доселе неизведанное.

Лишь отстранившись от восхитительного ротика, чтобы хоть немного перевести дух, Зенон почувствовал острую боль в шее, причиняемую зажатым в руках Кайлы колючим букетом. И, решив для себя, что в следующий раз будет более осмотрительным при выборе цветов, вновь жадно прильнул к жаждущим губкам любимой, не обращая далее никакого внимания на впившиеся в кожу острые шипы…

Через какое-то время Кайла и Зенон осознали, что находятся посреди пусть хоть и не очень многолюдной улицы, но все-таки при достаточном скоплении народа, а также то, что случайные прохожие начинают обращать самое пристальное внимание на целующихся молодых людей. Один конопатый сорванец лет семи или восьми прошепелявил щербатым ртом в их адрес: «Тили-тили тесто, жених и невеста!» Зенон продемонстрировал излишне развязному пацану свой нехилый кулак, скорчив при этом самую угрожающую рожу. Мальчишку как ветром сдуло, но это никак не повлияло на прочих любопытствующих граждан, продолжавших пялиться на красивую пару.

Смущенная Кайла все-таки проявила инициативу первой: крепко сжав ладонь Зенона своей маленькой ладошкой, она как можно быстрее увлекла сомлевшего от счастья юношу прочь от любопытных глаз…

Опомнился Зенон лишь у самого дома девушки. Ничуть не стесняясь взоров соседей, которые не упустят возможность понаблюдать за тем, что творится на их улице, он нежно обнял ее за тонкую талию и привлек к себе.

Кайла также ничуть не стеснялась посторонних взглядов и без колебаний прильнула к чувственным губам молодого человека.

«Что мне досужие сплетни кумушек, – думала она, – что мне мораль и нравственность? Главное, что рядом со мной тот, которого я так долго ждала и наконец-то дождалась».

– Я люблю тебя, Кайла. И хочу, чтобы мы всегда были вместе.

Царящая в голове девушки сумятица поначалу помешала ей осознать смысл услышанного. Впрочем, когда она наконец-то постигла суть сказанного юношей, порядка в ее красивой головке это вовсе не прибавило. Наоборот, в мыслях и чувствах образовалось непривычное коловращение, и в полном соответствии с законами жанра, именуемого мелодрамой, опьяневшая от счастья Кайла, едва не грохнулась в обморок, подобно какой-нибудь кисейной барышне прямо на глазах любопытствующих соседей. Но, как говорится, от счастья не умирают, во всяком случае, надолго. К тому же при внешней мягкости, Кайла всегда отличалась от прочих своих подруг несгибаемым характером и твердой волей, что и позволило ей не выскочить замуж за первого встреченного смазливого офицерика, а дождаться того единственного, о ком мечтала всю жизнь. Поэтому девушке все-таки удалось устоять на ногах.

– Я тоже тебя люблю, Зен, – томным голосом прошептала она на ушко юноше.

Так уж устроен человек, что в дополнение к действиям ему обязательно нужны слова, подтверждающие легитимность данных действий. Вот сейчас, несмотря на то что девушка пребывала в его объятиях и, казалось бы, в отношениях молодых людей все уже яснее ясного, ответное признание Кайлы вызвало в душе Зенона самый настоящий эмоциональный кавардак. В какой-то момент ему даже показалось, что его трепещущее сердце вот-вот разорвет грудную клетку и воспарит к небесам, оставив своего хозяина лежащим замертво у ног любимой.

И все-таки подобное состояние неуправляемой эйфории не могло продолжаться вечно. В конце концов (как это ни приземлено звучит) избыточный уровень адреналина, тестостерона, эстрогена и прочих гормонов в крови нашей парочки постепенно возвратился к обычной норме. Другими словами, к Зенону и Кайле вернулась способность думать головой.

Ловко высвободившись из жарких объятий юноши, Кайла поправила слегка растрепанные волосы и, стрельнув глазками в Зенона (когда только научилась?), с томной хрипотцой в голосе произнесла:

– Приходи к половине восьмого на ужин. Мама будет очень рада.

– А ты? – немного кокетливо поинтересовался юноша, за что едва не заработал колючим букетом по физиономии, что могло означать лишь одно: «Ну как ты мог задать такой вопрос? Для меня ты всегда желанный гость». Отсюда Зенон сделал для себя вывод о том, что с чувствами шутить крайне опасно.