Формула власти

Майор опустился на стул.

– Ты, смотрю, Галя, все хорошеешь! – польстил Галине хитрый майор.

– Да, ну! Скажешь тоже! – с удовольствием возразила она.

– Правда! – заверил майор. – А как твоя коммерция движется?

– Да, жаловаться не на что! Неплохо идет! Тьфу-тьфу! – Галина постучала кончиками пальцев по столу. – Вот новый магазин в Москаленках открыла!

– Молодец! А как у вас тут вообще в Колосовке дела? – небрежным тоном спросил Ефим.

– Да так, в основном, все по-старому… Правда, Сабаталинская «Флора» с Карабановым сцепились!… Не на жизнь, а на смерть! Да, ты, наверное, и сам знаешь!

– Ну, так, в общих чертах… – ответил майор.

– Прямо война! – Галя округлила свои карие малороссийские очи. – КАМАЗы с «Миленой» горят! Я слышала, – женщина понизила голос, – будто Карабанов Сабаталина отравил… чуть не до смерти!

– Вот дела! – удивленно приподнял брови майор. – А его что, – отравили?

– Ну, я точно не знаю… Говорят. – пожала плечами женщина.

К столику подошла молоденькая официантка с большим розовым бантом в волосах.

– Здравствуйте, дядя Ефим! Что будете заказывать? – весело спросила она.

Майор удивился: «Кому это я тут дядей прихожусь? Нет у меня в Колосовске ни племянников, ни племянниц…» Он всмотрелся в юную мордашку со вздернутым носиком.

– Вы меня не узнаете? – заулыбалась официантка. – Я же Лена Боровских. Моя мама в Институте работала, в третьей лаборатории… Помните, вы помогали мне задачки по алгебре решать? Ну, мы еще колбу разбили?

Ефим напряг память, сотрудницу института Боровских как будто вспомнил, а вот ее дочку нет.

– А! Вспомнил! – тем не менее, сказал он. – Ну, ты и выросла! Какой симпатичной стала! Красавица прямо! Принеси-ка мне двойной черный кофе в маленькой чашечке.

– Сейчас сделаю, дядя Ефим! – упорхнула к стойке выросшая дочка бывшего старшего научного сотрудника Нины Ивановны Боровских.

Майор наморщил лоб, будто припоминая чьи-то слова.

– А мне вот кто-то сказал, что Сабаталину Контрибутов угрожал… И чуть ли не при тебе это было?

– Контрибутов? Вика? – изобразила удивление Галина.

– Ну, да.

– Ой, мало ли что Вика скажет! – всплеснула она руками. – Может быть, и говорил что-нибудь… И что? Кто он такой? То ли сторож, то ли вахтер! Что он может-то? Смешно даже!

«Однако, сам Борис Петрович почему-то совсем не смеялся, а даже не поленился в милицию заявление отнести…» – подумал Ефим, а вслух произнес:

– Так, думаешь, это Карабанов Бориса Петровича в больницу отправил?

– Я знать этого не могу, но вполне возможно…

– А чего ж Сабаталин с Карабановым не поделили? – спросил он.

– Ну, как чего? – ответила Галина. – Не поделили, что народ пить будет! Карабановскую водку, или Сабаталинскую «Милену»… Средство для ванн стало побеждать, вот Карабанов и обозлился…

– Да, вот тебе и тихая Колосовка! – покачал головой Мимикьянов. – Ну, надеюсь, тебя-то эта война не касается?

– Ну, меня-то нет… А все равно неприятно!

Симпатичная официантка принесла кофе. Ефим сделал первый, как всегда, самый вкусный глоток.

Галина вытянула из-под стола свои ноги в светлых чулках и разместила их так, чтобы они оказались в поле зрения собеседника. Ноги внимания, бесспорно, заслуживали.

– Ты где жить будешь? – искоса взглянула женщина на Ефима. – У Городовикова?

– Ну, да. Как всегда. У него же дом пустой стоит.

– Слушай, Ефим, а ты за то время, что я тебя не видела, не женился случайно, а?

– Нет, Галя.

– А что так?

– По одной дивчине скучаю, да меня она знать не хочет… – вздохнул майор.

– Это, кто ж такая? – заинтересовалась женщина.

– В Колосовке живет. Одну торговую фирму возглавляет…

– Это ты про меня, что ли, говоришь? – покачала головой Галина. – Можно подумать! Чего ж ты меня замуж не звал?

– Не считаю пока себя готовым к такому шагу! – с серьезным видом произнес заготовленную чепуху майор.

Ответ Галине не понравился.

– Ну, смотри! Как бы поздно не оказалось! У дивчины ведь могут и другие ухажеры образоваться. Она – дама не из последних… Не дурнушка там какая-нибудь! Да и приданное многих интересует. – делая вид, что улыбается, произнесла хозяйка фирмы «Галина».

– Я подумаю! – заверил майор.

– Думай. Только не очень долго. – с появившейся льдинкой в голосе произнесла женщина.

Ефим вспомнил, как они с Галиной Стороженко стояли на виадуке три года назад.

Институт умирал.

Уже работала ликвидационная комиссия. Большая часть лабораторий была опечатана. Сотрудники слонялись по бесконечным коридорам с растерянными лицами. А в воздухе по утрам пахло близкой осенью, и на черные крыши пролетающих под виадуком вагонов август клеил яркие желтые листья.

– Не могу представить себе, что Института нет… – говорила Галина. – Умом-то понимаю, а Колосовку без Института представить не могу…