Трезубец Нептуна

– Они его заколотили, сэр Платон! – возмущенно взвыл толстяк, дергая стальную панель. – Хлеб здесь должен быть, я точно помню!

– Позвольте мне, сэр, – из тросточки археолога хищно выскочил клинок альпенштока.

По коридору прокатился дробный топот, и в дверях медотсека появился олим-победитель.

– Уа-уау!!! – горделиво пропел он.

– Ур-р, – вопросительно поинтересовалась врачиха, моментально опустив хвост на белое пятно и отвернув попочку к стене.

– Вот засранка, скромницу из себя корчит! – не удержался Атлантида.

– Тише, сэр! – одернул его толстяк.

И тут по ушам ударил оглушительный вой сирены. Непрерывный двухтональный рев пробивал, казалось до самого кончика спинного мозга, заполнял всю сущность, не оставляя места для посторонних мыслей, однако космонавты не отреагировали на него даже движением век. Олим, покачиваясь из стороны в сторону и демонстративно не глядя на врачиху, подкрадывался к самочке все ближе и ближе, а та, звучно принюхиваясь, всецело предалась созерцанию потолка.

– Что случилось, сэр Платон? – попытался перекричать сирену Теплер Вайт.

– Не знаю, сэр, – археолог спрятал альпеншток. – Тревога какая-то. Может, в метеоритный поток попали, может, неизвестный объект на курсе, может, авария на корабле случилась. Пошли в рубку, там разберемся.

Они бегом промчались по коридору, ворвались на главный пост управления кораблем и замерли. Здесь шла настоящая битва – за внимание одинокой олимки сошлись в схватке сразу три пары космонавтов. Они скакали по пультам, топтали кресла, колотили копытами по шкафам и стенам, не обращая внимание на сигнал тревоги. Но самое главное – все приборы управления, все мониторы и контрольные панели были закрыты толстыми, прочными, непробиваемыми щитами.

– Ну? – вопросительно поинтересовался миллионер.

– Что ну, сэр? – огрызнулся Атлантида. – Мы, может, через несколько минут в бродячую планету врежемся, или реакторы вразнос пойдут. А какую панель вскрывать, какой пуль, какой монитор – бес его знает.

– Ну так смываться надо! – взревел толстяк. – Тут спасательные шлюпки есть?

– А с этими что делать, сэр? – кивнул археолог на ведущих бой за продолжение рода космонавтов. – Они же погибнут!

– Вы их что, за хвосты в шлюпку стаскивать собираетесь? – саркастически ухмыльнулся Вайт. – Так они же вам ребра и переломают.

Примерно минуту Атлантида колебался, не решаясь бросить корабль с разумными существами на произвол судьбы, но никаких реальных идей на счет всеобщей эвакуации в голову не приходило. Победил инстинкт самосохранения – Рассольников резко развернулся и побежал в сторону спасательного катера, показывая дорогу.

Клавиша рядом со створками была, естественно, закрыта небольшой панелью, но на этот раз Платон не колебался – тремя ударами альпенштока он пробил в стене под краем панели выемку, подсунул туда край клинка и со всей силы навалился на трость. Крепеж жалобно хрустнул – и синий прямоугольник отлетел на пол. Рассольников с силой вдавил клавишу, пропустил миллионера в разошедшийся проход и с надеждой оглянулся: вдруг еще кто-нибудь отреагировал на сигнал тревоги? Однако сквозь вой сирены удавалось пробиться только хрусту ломаемых друг о друга рогов. Археолог махнул рукой и перешел в катер.

– Разберетесь, сэр? – оглянулся на него Вайт, уже занявший одно из двух пилотских кресел.

– Наверняка, сэр, – бухнулся на свободное место Платон. – Катер экстренной эвакуации обязан иметь интуитивно понятное управление и автоматический привод на ближайшую населенную планету. Никто ведь не знает, кто и при каких обстоятельствах в него сядет. Вот, например, эта большая красная клавиша почти наверняка означает старт…

Атлантида ударил по клавише кулаком. Катер ощутимо качнуло. По передней панели пробежала белая полоса и следом за ней вспыхнули звезды.

– Ба, да это иллюминатор! – восхитился Платон. – Смотрите, сэр, это не картинка, это самые настоящие звезды!

– Полетели скорее, сэр! – заторопил толстяк. – Вдруг сейчас рванет?

– Доверьтесь автоматике, сэр Теплер, – предупреждающе вскинул руку археолог. – После того, как в течение пары минут с пульта управления не поступит команда, бортпилот перейдет на аварийный режим и возьмет курс к ближайшему работающему маяку. Терпение.

– Он что, не понимает, что просто так с корабля, не бегут, сэр?

– Нет, конечно, – пожал плечами Атлантида. – Катер экстренной эвакуации слишком тяжел, сэр, чтобы таскать его просто так, на всякий случай. Их и в качестве легких орбитальных транспортов используют, и как корабли планетной разведки, в качестве десантных средств, и как боевые машины, если приспичит, и даже как малотоннажные межзвездные корабли. Чай, запас хода как минимум двадцать парсеков. Вы обратили внимание, что вам кресло по размеру подходит? Они на пилотов в скафандрах рассчитаны. А у олимов в шлем рога влезать должны, вот и получаются почти нормального размера. Значит, возможность разгерметизации…

Но что означает возможность разгерметизации, археолог сказать не успел – катер клюнул носом в сторону и путешественников вдавила в кресла многократная перегрузка.

Глава четыртая

Ершбиг

«Вы выходите из тесного челнока прямо на покрытый густой багряной травой космодром и всей грудью вдыхаете в себя густой пряный аромат леса. Ершбик, планета с двумя космодромами и сто семнадцатью миллионами поселенцев. Здесь время словно нырнуло в прошлое до самой Викторианской эпохи и застыло в ней навсегда. Вы оказываетесь в давно забытом восемнадцатом-девятнадцатом земном веке. Огромные ранчо, многотысячные стада, длинные платья, деревянные дома, белые пароходы с урановыми или термоядерными котлами, простенькие автомобильчики, не способные подняться выше трех метров над землей, ковбои в широкополых шляпах, стремительные просеки дорог, стеклянные окна. Разумеется, жители Ершбика не собираются отказываться от объемки, тоннельных трансгрессеров и фторирования воды, но в остальном патриархальный уклад жизни их вполне устраивает. Им повезло вернуться в далекий восемнадцатый век, и они намерены оставаться в нем навсегда.

Вы выходите из тесного челнока прямо на покрытый густой багровой травой космодром и всей грудью вдыхаете в себя густой пряный аромат леса, цветов, некошеной травы, вы слышите щебет птиц, курлыканье ящериц и нежный звон ветряных арф, вы видите нежное, прозрачное ярко-желтое небо с плывущими по нему пухлыми фиолетовыми облаками, вы ощущаете на своем лице теплые синие лучи полуденного Карлика и думаете – а может, они правы?

    («Ершбик», статья из рубрики «Путевые заметки» журнала «Садовод-любитель» № 7 за 1046 год, планета Гея-Квадрус)

– Интересно, почему они взяли именно текилу, сэр Платон? – поинтересовался Вайт, заглотив очередной стакан.

– Потому, что она есть везде, сэр Теплер, – ответил Атлантида и выпил свою порцию.

Первое, что сделали путешественники, когда перегрузка выпустила их из кресел, это нашли неприкосновенный продовольственный запас. Напарников почему-то ничуть не удивило, что в прозрачных пластиковых пакетах лежали только просо и пшеница – или что-то, сильно этот фураж напоминающее. Зато в аптечке, среди прочих лекарств, обнаружилось четыре буханки хлеба, килограмм кускового сахара и пять бутылок текилы производства «Летасс» – название это планеты или фирмы на этикетке не уточнялось. Разумеется, откладывать находку на черный день путешественники не стали.

– Так вот, сэр, – коротко выдохнув, продолжил археолог. – Кактусы издавна считались домашними декоративным растениями. Разумеется, когда началось расселение землян в ближайшем рукаве галактики, почти на каждом планетоиде нашлось несколько любителей, прихвативших любимые растения с собой. А поскольку кактусы, помимо красоты, отличаются еще и повышенной живучестью, очень скоро вокруг не осталось ни единого теплого «шарика», на котором бы эти колючки не росли. Помните знаменитую историю с кроликами в Австралии? Это у вас, на Земле.

– Конечно знаю, сэр, – вроде бы даже обиделся Вайт. – В Австралии жило так много кроликов, что для борьбы с ними туда завезли собак динго. Но собаки не стали есть кроликов, а стали есть туземцев, и из-за этого континент пришлось заселять каторжниками из Великобритании. Это такой остров, тоже начинается на «А».

– Правильно, сэр, – кивнул Атлантида. Вообще-то, у него имелась совсем другая теория про историю заселения Австралии, но на этот раз он решил не спорить с общепринятой версией. – Так же и с кактусами. Они так размножились, что бороться с ними смысла уже не имеет. Остается только пользоваться тем, что они есть и перерабатывать их в прохладительные напитки. Так давайте выпьем за экологию!

С этими словами археолог наполнил стаканы. Напарники чокнулись и синхронно опрокинули стаканы в горло.

– Пю-пипи-пи, пию-пью, – сообщил невидимый динамик.

Атлантида схватился за пояс, наткнулся на пустое место и перевел взгляд на миллионера:

– Помнится, кто-то проиграл мне полилингвиста…

– Пожалуйста, сэр, – не стал спорить Вайт, снял с ремня своего переводчика и протянул его Рассольникову. – Интересно, что сказал катер?

– Не знаю, сэр, – Платон привычно укрепил полилингвиста на поясе. – Но, с учетом обстоятельств, мы наверняка приближаемся к какой-нибудь планете и нам желательно пристегнуть ремни. Настоятельно рекомендую советом воспользоваться. При хорошем реверсе можно запросто вылететь из кресла.

Однако вместо реверса спасательный катер развернулся кормой вперед и опять обрушил на пассажиров четырехкратную перегрузку. Планету они увидели только перед самым входом в атмосферу, когда торможение закончилось, и катер перешел в посадочный режим.

За иллюминатором распахнулось огромное бежевое небо, а далеко внизу бескрайние красные леса перемежались со множеством зеленых озер и широких, полноводных рек. Тут и там величаво двигались ленты иссиня-черных облаков, иногда подсвеченные ярко-желтыми вспышками молний.

– Вам не кажется, сэр, – неуверенно поинтересовался миллионер, – что у лобового иллюминатора сбились настройки цвета?

– Все правильно, сэр Теплер, – усмехнулся археолог, – такие цвета случаются сплошь и рядом вокруг голубых звезд. По приборам, все картинки внизу такие же, как и везде. Но люди почему-то видят их со смещением цветовой гаммы. Это так и называется, – Атлантида многозначительно постучал себя по виску. – Охряное смещение… Гул слышите? Входим в атмосферу…

По мере нарастания давления гул становился все сильнее и сильнее, перед стеклом заплясали языки пламени – горела накопившаяся в стыках и щелях грязь. Катеру и в процессор не пришло сбросить скорость, пробив атмосферу по касательной. Он четко держал курс на работающий где-то внизу маяк, и перся к нему напролом. Атлантида предпочел бы произвести спуск более плавно, но не имел ни малейшего представления, как отключить бортпилот в этом чуде олимовской техники. Он не видел ни единого знакомого прибора, ни одного привычного органа управления, не понимал данных моргающих и попискивающих датчиков. А катер падал все глубже и глубже в атмосферу, временами начиная трястись от нагрузки.

– Мы не сгорим, сэр? – поинтересовался побледневший толстяк.