Оценить:
 Рейтинг: 0

Спортивный интерес

Год написания книги
2011
Теги
1 2 3 4 5 ... 11 >>
На страницу:
1 из 11
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Спортивный интерес
Александр Павлович Нилин

Александр Нилин – один из самых известных и цитируемых спортивных писателей России. Как будто можно писателей разделить на военных, спортивных, и производственных! Поэтому скажем иначе: Александр Нилин – замечательный русский прозаик, который много пишет о спорте. У него были великие предшественники – например, Юрий Трифонов. Или Эрнест Хемингуэй, которому принадлежат, между прочим, такие слова: «Спорт учит если не всему, то очень многому». Герои Александра Нилина действительно способны научить очень многому: Эдуард Стрельцов, Константин Бесков, Валерий Воронин, Валерий Брумель, Михаил Таль, братья Старостины… Вся «Красная машина» – великая хоккейная сборная страны… И ничуть не выбиваются из этого ряда ни Валерий Чкалов, ни Василий Аксенов, ни Иосиф Бродский. Вы спросите почему? Ответы в книгах.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Александр Нилин

Спортивный интерес

© Александр Нилин, 2011

© «Время», 2011

Первое впечатление от второго мая

У наших с футболом отношений весьма долгое прошлое.

Мое самое первое второе мая (1948 года), когда в Москве по традиции открывается футбольный сезон, так и осталось для меня сильнейшим впечатлением. А ведь это я вообще на футболе был не впервые – два или три громких матча осени сорок седьмого года уже видел.

Помню отлично, что впечатление от игры не ограничилось самой игрой – я взволнован был ощущением себя в толпе, частью толпы – и сопротивление инстинктивное (как думаю теперь) в себе почувствовал этому подавляющему целиком, но и комфортному, пожалуй, ощущению. Как сон на лютом морозе.

Мне кажется, что я тогда очень многое для своих восьми лет перечувствовал и передумал за те полтора часа игры. И жизни – вижу – не хватает, чтобы выразить те чувства и те мысли.

Спортивный интерес – найти верные слова – не угас во мне.

Правда, подозреваю, что ни в одних словах дело – есть еще и дыхание, рождающее интонацию, что, может быть, всего важнее.

Но слова все равно необходимо найти.

И я ищу.

Проникновение телевидения в повседневную жизнь начиналось в самый разгар моего увлечения футболом – и самым острым из связанных с телевизором желаний было увидеть за линзой его футбол.

Футбол на экране ни в чем не разочаровал меня.

Но то второе мая, что вложило в меня футбол, ни в какой экран не вмещалось.

Все, что сочинялось мною на футбольные темы, я старался ввести в координаты первого впечатления от второго мая.

Один очень модный писатель из нынешних спросил у моей жены, правда ли, что у нее супруг знаменитый футболист.

Впору бы огорчиться – все же с десяток книг сочинил, а обратный адрес автора, выходит, не вполне отчетлив.

Но мне реакция человека со стороны очень понравилась.

От футбола мы испытываем три главных удовольствия.

Играть в футбол (как бы сам ни играл, без разницы), смотреть футбол (почти вне зависимости от качества игры) и говорить про футбол (пусть и не обладая особым красноречием).

Я любил играть в футбол – чуть лучше бы здоровье, играл бы и сегодня. Любил играть никак не меньше, чем смотреть даже громкие матчи.

Но всего более я любил играть в футболиста (это в моем случае похоже на разговоры, ограниченные недостатком красноречия).

И когда играл в футболиста на поле двора, добился некоторых успехов при не ахти каких способностях – во дворе меня прозвали Симоняном в честь знаменитого спартаковского форварда сороковых-пятидесятых годов…

Вопрос модного писателя будто вернул меня в образ того же Симоняна. Хотя настоящий Никита Павлович Симонян всегда относился ко мне крайне неодобрительно.

Следует ли, однако, понимать меня так, что в книгах своих о знаменитых футболистах я всегда представляю на их месте себя (в смысле «Эмма Бовари – это я»).

Не совсем так – дистанцию между героем и автором стараюсь соблюдать.

Но в любом случае вижу прежде всего возможность – говорить через футбол со всеми и, надеюсь, обо всем.

Памятник человеку без локтей

(Стрельцов)

Еще бы мне не помнить времени – и себя в нем, а Эдика и подавно; еще бы забыть мне подробности времени, когда и самому смелому фантасту ни за что не вообразилась бы историческая ситуация, при которой бы на московских просторах воздвигли памятник футболисту – и не футболисту вообще, а именно Стрельцову.

Но дожили мы и до того, что квалификация всего минувшего никак не приходит в согласия и с беглой оценкой того времени, что легче назвать нынешним, чем настоящим.

И стоит вспомнить мне сегодня именно о Стрельцове, не совсем уж праздным кажется мне вопрос о памятнике ухайдаканному минувшим временем Эдуарду: кому изваяние высится (беру во внимание все три ипостаси памятника, включая Ваганьковское надгробье) – жертве или герою?

Часть первая

Восхождение и наказание

Фантазер из Перова

Когда полуторагодовалый Эдик, разбежавшись, впервые ударил по резиновому мячику, соседи по двору принялись уверять Софью Фроловну, что ее сын непременно будет футболистом.

Матерей часто обольщают уверениями в необыкновенной одаренности их детей в той или иной области.

Но перовские соседи Стрельцовых не ошиблись – Эдуард никем другим быть не мог – и остался футболистом, действительно уж, всему вопреки и всему назло.

* * *

Когда он исчез, так же внезапно, как явился, современники принялись сочинять для потомков свои впечатления от стрельцовского начала, справедливо уверовав в неповторимость происшедшего при них явления.

Гипербола сразу стала единственной оценкой и того, что делал Эдуард на поле, и того, что он позволял себе не делать.

И мне никуда не деться от преувеличений в жизнеописании, в котором все же намереваюсь заземлить легенду о Стрельцове.

Но сам Стрельцов – очень возможно и не желая того и не помышляя о том – слишком уж обжил легенду о себе.

И сочиненное о нем едва ли будет противоречить реальности.

Он сказал мне однажды: «Ты же фантазируешь, когда пишешь? Вот и я на поле фантазировал».
1 2 3 4 5 ... 11 >>
На страницу:
1 из 11