Клуб частных расследований (Сезон 2)

– Василий Ефимович, нам ли с вами не знать, что правила придумывают для того, чтобы иногда их нарушать.

Наш разговор прервал Макс:

– Товарищ майор, дверь вскрыли. Вы будете смотреть, что там находится?

– Да, конечно, буду. Вы, кстати, тоже можете принять в этом участие, если хотите, – неохотно заметил он мне.

Желание у меня было, и я отправился с тремя сотрудниками и Горбуновым осматривать соседние помещения.

За дверью находился коридор длиной метров двадцать. Из него выходили двери в шесть подвальных комнат. Все они были так же запущены, как и помещение, в котором было обнаружено тело девушки. Найти выход наружу или в какое-то подземелье второго уровня нам не удалось.

– Так что, говорите, сюда убежал напавший на вас человек? – недоверчиво уставился на меня Горбунов.

– Да, он скрылся за этой дверью.

– Ну, и куда же он мог подеваться отсюда? Это же не призрак какой-то, из числа тех, что проходят сквозь стены.

– Этого я не могу знать. Но поскольку не верю в призраков и знаю точно, что это был человек, то, скорее всего, мы просто не смогли найти выход из этого подвала. Он точно должен быть здесь.

– Но мы же вместе с вами его искали и убедились, что выхода отсюда нет.

– Значит, плохо искали: выход должен быть.

Василий Ефимович махнул рукой, но велел Максу с командой ещё раз осмотреть все помещения. Спустя час стало понятно, что исчезнуть бесследно из этих помещений мог только призрак, во что я упорно не хотел верить.

Труп девушки унесли в морг, эксперты завершили свою работу, и вся команда покинула старый дом. Мне пришлось поехать в отделение, чтобы изложить на бумаге свои свидетельские показания. Горбунов, взяв подписку о невыезде, отпустил меня, хотя по его лицу было видно, что это решение далось ему с трудом.

На улице уже было темно и заметно похолодало. Помянув недобрым словом свою карму, по хрустящему снегу я отправился домой.

3

Вечером по скайпу со мной связалась Даша. Больше часа мы болтали ни о чём, о разных мелочах. Не признаваясь в этом даже Лёшке, от которого у меня не было тайн, я скучал по своей подруге. В те дни, когда она по каким-либо причинам отсутствовала, моя работоспособность достигала небывалых высот. Таким образом я сокращал время до её возвращения. Мне не хотелось рассказывать Дарье о последних событиях, приключившихся со мной в подвале старого дома: зачем понапрасну волновать девушку. Вместо этого я спросил, кого она может рекомендовать из своих коллег, которые могли бы дать квалифицированную консультацию по истории нашего города.

– Пожалуй, – подумав, ответила она, – лучше всего по этой части обратиться к нашему Владиславу Коуну. Я сброшу позже телефон. Он помешан на городских историях, прекрасно образован. Тебе точно понравится его консультация. Кстати, не вздумай предлагать ему денег: Влад горд и обидчив до неприличия. А о чем ты хочешь спросить его?

– Пишу для нашей газеты очерк об архитектуре старой части города. Для этого хожу и фотографирую приглянувшиеся здания. Но этого, сама понимаешь, мало. Нужна история их создания, легенды, связанные с ними и с теми, кто жил в этих домах. Тогда очерк начнёт жить, станет интересен для читателей. Ну, в общем, ты меня понимаешь.

– Да, твой замысел мне в общих чертах ясен. Думаю, что Коун это тот человек, который тебе нужен.

Вскоре после этого мы попрощались, договорившись созвониться завтра. Спустя минуту на экране компьютера я увидел номер телефона своего будущего консультанта.

Уснул я не сразу, пытаясь восстановить в памяти все детали моего пребывания в подвале того жутковатого дома, где на фронтоне красовалась лишённая глаз голова горгоны Медузы. Я был далёк от мысли, что на меня напал призрак. Призраки не кричат от боли и не хромают после удара прутом по колену. Так вести себя мог только живой человек. Но куда он мог подеваться из подвала, не имеющего другого выхода? Или всё-таки запасной выход был, и мы просто не смогли его найти? Скорее всего, так и обстояло дело. Нужно непременно осмотреть подвал ещё раз. С этой мыслью я незаметно уснул.

На следующий день с утра я позвонил человеку с необычной фамилией – Коун. Он понял, что меня интересует и обещал связаться, как только у него появится информация.

На улице за ночь существенно похолодало. Столбик подкрашенного спирта в термометре опустился ниже отметки в тридцать градусов. Глядя на это, я решил закончить работу на издательства, которые хоть и нерегулярно, но всё же кормили меня, а уже завтра, когда потеплеет, если верить прогнозу, отправиться в дом с головой слепой горгоны Медузы на фасаде. Так про себя я стал называть место моих последних приключений.

Время пролетело незаметно, но к трём часам я завершил работу и отправил готовые статьи по электронной почте, ещё раз оценив это удобство современного мира.

Ближе к вечеру позвонил, как мы и договаривались, Лапшин. Он сказал, что девушка умерла вчера, примерно, в три часа ночи. Плюс-минус час, принимая во внимание температуру подвала. Эксперты полагают, что причиной смерти стал болевой шок от того, что её глаза выжгли двумя раскалёнными металлическими предметами, которые, предположительно, могли иметь форму шара. Во рту убитой обнаружено стальное упругое кольцо, которое создавало на лице впечатление застывшего крика. Её волосы были смазаны чем-то вроде бриолина и разделены на отдельные жгуты.

Девушка не была изнасилована, её не подвергали пыткам. Возраст жертвы не превышает двадцати лет. При ней не обнаружено никаких документов. Единственной приметой является изящная татуировка в форме небольшой розы на стебле, сделанная справа внизу живота. По ней да по внешним признакам, скорее всего, её и будут разыскивать.

Я поблагодарил его и просил держать меня в курсе расследования. Мы поболтали ещё немного о погоде, о несовершенстве окружающего нас мира. Плохими словами вспомнили тех душегубов, которые бродят где-то во тьме, выискивая свои жертвы, вместе пришли к выводу о том, за какую часть тела их следует подвесить в центре городской площади, чтобы смерть в назидание им подобным пришла к ним не сразу, и распрощались.

Владислав позвонил, когда часы на камине пробили восемь вечера.

– Добрый вечер, Игорь! Извините за поздний звонок, работал по вашему запросу. Вы готовы выслушать меня?

– Да, Влад, ещё совсем не поздно, и я весь внимание.

– Мне удалось собрать информацию о здании, которое вас интересует. Как-то раньше оно не попадало в круг моих интересов. Его история действительно очень интересна. Её можно проследить по публикациям в городских газетах того времени, по данным, которые имеются в нашем архиве, что я и сделал, заполнив некоторые пробелы своей фантазией. Вас устроит таким образом построенное изложение?

– Да, разумеется устроит. Так даже интереснее, чем просто сухой перечень фактов. Надеюсь, вымысел рассказчика не затмит подлинные события?

– Нет-нет, ни в коем случае! Поверьте, история от этого не пострадает.

Итак, дом построил в тысяча девятисотом году известный в городе купец, некто Кирилл Павлович Рогожин, для своей молодой жены. Во время бракосочетания ему было пятьдесят три года, что по меркам того времени было равносильно глубокой старости, а Олимпиаде, то есть Липочке, едва исполнилось восемнадцать. Тридцать пять лет разницы в возрасте это, знаете ли, и сейчас многие наши сограждане сочли бы некоторым перебором. Можете представить, какие разговоры шли тогда в нашем сравнительно небольшом провинциальном городе в отношении этого мезальянса.

Рогожин, судя по фотографии и описаниям, был видным мужчиной – высоким, сильным, с интересной внешностью. Им не грех было увлечься, что нередко и случалось с местными барышнями, ну, а Липочка на его фоне являла собой совершеннейшую прелесть. Так по крайней мере утверждали журналисты того времени, в красках описывая пышную свадьбу, устроенную купцом. Сама девушка была из бедной семьи местного учителя, который умер от чахотки задолго до описываемых событий, и мать вынуждена была учить языкам детей богатых родителей, чтобы прокормиться самой и растить дочь. Это нелегко даже по нынешним временам, а тогда, надо полагать, и вовсе было непростой задачей.

К этому времени купец вдовствовал, воспитывая сына восемнадцати лет. Не знаю, зачем он решил обучать его немецкому языку, но только вскоре в их доме в качестве учительницы появилась Агнесса Петровна, так звали мать Липочки. По разным причинам дочь иногда заходила к матери, чтобы сопроводить её домой после занятий. Так, надо полагать, она и познакомилась вначале с Дмитрием – сыном Рогожина, а затем и с самим Кириллом Павловичем.

Прошло несколько месяцев, и наш купец без памяти влюбился в юное создание. Не обошла стороной эта болезнь и его сына. Здесь нужно заметить, что Кирилл Павлович был весьма строг в воспитании своего чада, и тот слова не мог сказать поперёк воли отца. Поэтому, заметив страсть родителя, он постарался как можно глубже скрыть свои чувства в отношении Липочки, хотя я представляю, насколько нелегко это было сделать в его возрасте.

Таким образом, девушка оказалась перед выбором: или Митя – молодой красавец её возраста, или его немолодой, но богатый и властный отец, которого она, как и всё окружение, слегка побаивалась. Ходили слухи, что Рогожин состоит в секретном обществе каких-то каменщиков, оттого и богат так безмерно. Никто не знал, чем занимаются таинственные каменщики, но даже произнося это слово вслух, многие крестились и сплёвывали через левое плечо.

Позволю себе предположить, что Липочке нравились оба: и сын, вследствие своей молодости и доступности, и его крутой отец, чьё расположение невероятно льстило ей. Видеть, как властный мужчина становится ручным в твоём присутствии, было приятно и рождало сладостные мысли в неопытной девичьей головке.

Нравственные терзания дочери разрешила Агнесса Петровна. «Любовь, увы, проходит довольно быстро, моя дорогая, – надо полагать, сказала она дочери, когда та обратилась к матери за советом, – а при умном подходе к делу положение в обществе, подкреплённое недвижимостью и счётом в банке, остаётся навсегда. И этот фундамент должен построить для тебя твой муж. Не думаю, что это под силу Митеньке по причине его молодости.

Кирилл Павлович совсем не стар, богат и, ты же видишь, любит тебя. Так воспользуйся этим и построй своё будущее. Учти, ещё немного, и я не смогу зарабатывать даже те крохи, которые приношу домой сейчас. Подумай, что ждёт тебя, если ты остановишь свой выбор на Дмитрии, и отец вдруг решит оставить его без наследства. А с него ведь станет принять такое решение».

– Простите, Влад, этот монолог, я полагаю, плод вашего воображения?

В трубке было слышно, как он рассмеялся:

– Ну, разумеется! Хотя, согласитесь, это вполне могло быть в той ситуации. И, кроме того, мой рассказ ещё далёк от завершения, и вы вскоре убедитесь, что это отступление органично дополнит ту историю, которую я хочу рассказать. Впрочем, если пожелаете, я могу впредь и не делать подобных отступлений.

– Нет-нет, мне нравятся ваши фантазии. Скажите, я могу воспользоваться ими, если когда-то мне придёт в голову мысль придать этим событиям литературную форму?

– Да, ради Бога! Считайте, что мы уже договорились по этому поводу. Так я продолжу, с вашего позволения?

– Да, я слушаю вас.

– Одним словом, Липочка сумела принять правильное с точки зрения её матери решение и согласилась стать женой Кирилла Павловича. Как я уже говорил, свадьба была пышной, гуляли неделю, после чего молодожёны отправились в турне по Европе, которое длилось без малого год.

Как вёл себя в это время Дмитрий, история умалчивает, однако, опираясь на свой собственный опыт – мне пришлось несколько лет работать учителем истории в старших классах – думаю, что он нелегко пережил это событие. Но, слава Богу, не стал резать себе вены или стреляться, как было принято тогда в среде просвещённой молодёжи, и то хорошо.