Пушкин и Пеле. Истории из спортивного закулисья

Год спустя, в 1986-м, Лев Иванович приехал в Хельсинки вместе с Валентиной Тимофеевной. Протез надо было менять из-за физиологических изменений мышц культи – мышцы со временем атрофируются, и культя начинает свободно болтаться в верхней части протеза. Валентину Тимофеевну вновь пытались не пустить с мужем. Большой любитель футбола и поклонник Льва Ивановича дипломат Игорь Громыко – внук Андрея Андреевича Громыко – работал тогда в Хельсинки и попросил советского посла в Финляндии Владимира Михайловича Соболева направить официальное письмо в Госкомспорт с просьбой разрешить выехать и жене Яшина. В ответ от спортивного начальника страны Марата Грамова пришла отписка, смысл которой заключался в том, что Валентина Тимофеевна не может выехать из-за загруженности по работе. Полная чушь! Соврал кандидат в члены ЦК КПСС и даже не моргнул. Соболев отправил вторую телеграмму, более жесткую, и супруги Яшины выехали вместе.

Просто так тогда из великой державы выехать было невозможно. Даже при наличии въездной визы иностранного государства. В заграничном паспорте непременно должна была красоваться санкционированная соответствующими органами (по представлении ходатайствующей организации) разрешающая выезд печать с пометкой «Выезд до…» Вячеславу Колоскову потребовалось приложить много усилий для того, чтобы печать эта в паспорте Яшина появилась. Оформлено все это было как «командировка в Хельсинки».

Постановление «тройки»

На экспресс-совете Коля Островский, Володя Поваляев и я «постановили», что Лев Иванович будет жить у нас – в просторной квартире завотделением ТАСС в Хельсинки, с прекрасным видом на Финский залив и Свеаборг. Ровно столько, сколько необходимо для дела.

Это было удобно со всех точек зрения. Во-первых, среди знакомых ему людей ему легче было бы переносить оторванность от дома. Во-вторых, мой рабочий график позволял почти ежедневно возить Льва Ивановича в клинику на обследование и примерку протеза. Мы всегда, в любой момент, могли поехать куда угодно – в гости к финнам, в представительскую баню «Пуолиматки», на экскурсию, на рыбалку и вернуться домой, не в гостиницу. Кроме того, не стоило забывать о чисто бытовых удобствах.

Лев Иванович с присущей ему деликатностью сказал, что вполне может удовлетвориться отелем, потому что не хочет никого стеснять, но наша «тройка» объявила Яшину, что «постановление» принято единогласно и он, как человек ответственный и спортивный, должен ему подчиниться. Лев Иванович рассмеялся и ответил: «Есть!»

Утром мы уезжали на работу. Всякий раз, провожая нас и оставаясь домовничать, он спрашивал, что необходимо сделать по хозяйству: «Посуду я, конечно, помою. Может, картошку почистить?» Дома он ходил только на костылях, «кадушкой» не пользовался. Яшина часто навещали финские друзья. Один из них привез десять видеофильмов о Джеймсе Бонде. Лев Иванович смотрел по фильму в день.

Днем я заезжал за ним, и мы ехали в клинику. После необходимых процедур и примерок возвращались домой. Вечерами Лев Иванович звонил Валентине Тимофеевне. Он рассказывал нам, как познакомился с Валей; о работе мальчишкой на заводе, о том, как начал играть в футбол, как ездил через всю Москву на тренировки; о друзьях своих, не только футбольных; о том, как раз в неделю они обязательно ходят в Москве в баню, как Жора Рябов, уже после ампутации, сажал его на закорки и нес в парилку, а после экзекуции вениками относил в предбанник; о выездах на страстно любимую рыбалку, в том числе и на зимнюю, на костылях, когда друзья переносили его от машины к лункам…

Легендарный

В один из дней я повез Льва Ивановича к доктору, который вызвался обследовать его вторую ногу. Сосуды на ней врачу не понравились. Он попросил перевести Яшину пожелание обязательно бросить курить.

Курил Лев Иванович с военного детства. Бросить никак не мог. Курить ему нельзя было ни в коем случае. Моя жена Света, курившая сама, но при Яшине старавшаяся не делать этого, частенько его поругивала.

Однажды я застал дома такую картину. Лев Иванович и Света сидят у телевизора и смотрят часовой видеофильм, посвященный футбольному чемпионату мира в Испании. Текст голосом Джеймса Бонда читает Шон О’Коннори. Лев Иванович курит «Яву». Света начинает педагогические опыты. На экране между тем мелькают картинки из старой футбольной хроники, и Шон О’Коннори говорит: «На чемпионате мира было много неплохих вратарей, но ни одного из них нельзя сравнить с легендарным Яшиным». Лев Иванович и говорит, смеясь: «Светик, ты вот меня ругаешь, а они (показывает на телевизор), слышишь, что говорят: ле-ген-дар-ный!»

Рынок

Хельсинкский рынок, тот самый, который открывается ранним утром на площади возле президентского дворца, славен рыбой. Рыбные ряды – восторг. Актер Валерий Золотухин, когда «Таганка» гастролировала в Финляндии в мае 1982 года, пройдя ряды до конца, кричал на всю площадь оставшемуся в начале рядов своему другу и коллеге Вениамину Смехову: «Веня, тра-та-та-та-та, как же так? На берегах одной и той же речки живем, а рыбку-то разную кушаем?!»

Приехали на рынок с Львом Ивановичем. Он разнашивает новый протез. Ходит не с костылями, а с палочкой. Сели в кофейню под открытым небом. Немецкие туристы, высадившиеся в Хельсинки «десантом» с туристического лайнера на несколько часов, окружили Яшина и бесчисленно защелкали фотокамерами.

Рыбу продают и рыбаки, и посредники. Останавливаемся у прилавка рыбака. Он мастерски, работая на глазеющую публику, разделывает нам лосося, отдает, завернув, потом смотрит на Яшина и спрашивает меня: «Это „черный паук“?» Услышав «да», финский рыбак спрашивает еще раз: «Можно пожать ему руку?»

«Черным пауком» Льва Яшина звали во всем мире: черные бутсы, черные гетры, черные трусы и черный свитер – на фоне сетки ворот.

Заметки на полях

Журналист Александр Львов в бытность пресс-атташе московского «Спартака» говорил чернокожему бразильскому спартаковцу Робсону: «Максимка, учи, учи русский язык. У тебя будет уникальная возможность Маринину в подлиннике читать».

* * *

Александр Стельмах, занимавшийся как-то устройством ЦСКА в гостиницу в Италии, говорит переводчице: «В номере 86 пи…ц какой-то! (там было неубрано, все разбросано предыдущим жильцом. – А. Г.)». «Сейчас… – переводчица достала папку и заглянула в нее. – Я посмотрела свой список. В этом номере никакого пи…ца нет. Там другой человек должен проживать».

* * *

ЦСКА неожиданно объявил 2011-й год годом столетнего юбилея клуба, что означало его возникновение задолго до того, как появилась Красная армия, не говоря уже об армии советской. Отталкивались от создания ОЛЛС – общества любителей лыжного спорта.

На матче «Локомотив» – ЦСКА 6 ноября 2011 года на трибуне болельщиков «Локо» появился баннер с таким стихотворным содержанием:

Нет зрелища
Печальнее на свете,
Чем конь на лыжах,
Отмечающий столетье.

* * *

После какого-то турнира гроссмейстер Борис Спасский вернулся к себе на филфак в Ленинградском университете и обнаружил, что возле деканата на доске приказов висит выговор, объявленный ему за то, что он не поехал на уборку картошки. А рядом с приказом – вырезка из газеты, где опубликована заметка о награждении Спасского Бориса Васильевича медалью «За трудовую доблесть».

* * *

После победы над хоккейной сборной России на чемпионате мира в Санкт-Петербурге в 2000 году вратарь команды Латвии Артур Ирбе заявил, что отомстил за деда, воевавшего на стороне немцев.

* * *

Алик Гендлер, живущий сейчас рядом с моим другом Лешей Орловым в Северной Каролине, как-то на хоккейном матче в ленинградском «Юбилейном» – а играла в начале 70-х годов в рамках турнира на призы газеты «Советский спорт» московская команда «Крылья Советов» с каким-то финским клубом – в полной тишине, охватившей зал во время очередной атаки финнов, закричал на весь Дворец: «Обломим крылья советам!»

* * *

Нигерийца Лаки Идахора, одного из первых легионеров киевского «Динамо», динамовские футболисты научили здороваться с Лобановским. Как только Лаки видел тренера, он говорил: «Привет, Васильич», улыбался и махал рукой. Лобановский, понимавший корни такого приветствия, лишь хмыкал в ответ.

* * *

Игорь Уткин, знаменитый наш фотохудожник, рассказывал. Звонят ему из какого-то журнала:

– Вы снимали матч «Динамо» с лондонским «Арсеналом»?

– Наверное, матч «Спартака» с «Арсеналом» в еврокубковом турнире? – уточняет Игорь.

– Нет-нет, именно «Динамо». Во время турне по Великобритании в 1945 году.

– А вы меня хотя бы раз видели? Мне всего три годика во время этого турне было.

– Странно. А нам сказали, что у вас есть все.

* * *

В Аргентине перед товарищеским матчем Аргентина – СССР Константин Иванович Бесков минут двадцать объяснял Тенгизу Сулаквелидзе, как ему играть против Марадоны: аргентинец быстр, часто идет в обводку, бьет с обеих ног… Сула, плохо понимавший русскую речь, слушал, тем не менее, предельно внимательно, не перебивал и время от времени кивал. А перед выходом на поле схватил за рукав партнера по тбилисскому «Динамо» Сашу Чивадзе и спросил у него по-грузински: «Слушай, о чем он говорил?»

* * *

Михаил Танич, замечательный поэт, легендарная личность, многолетний болельщик ЦСКА, сидел как-то в клубной VIP-ложе рядом с Романом Абрамовичем. В тот вечер неважно играл армейский полузащитник Ролан Гусев. «Роман Аркадьевич, – обратился Танич к Абрамовичу, – возьмите у нас Гусева в „Челси“. Мы доплатим».

* * *

Хаим Ревиво, известный израильский футболист, с которым Валерий Карпин играл в испанской «Сельте», утверждал, что Карпин – еврей. «Все на земле, – убежденно говорил Ревиво, – евреи. Только одни в этом признаются, а другие – нет».

* * *

Иван Иванович Мозер на динамовской тренировке: «Делимся на красных и зеленых (по цветам специальных жилеток). Саша Хапсалис – голюбой (именно так он называл „нейтрального“, играющего, в зависимости от развития событий в тренировочном матче, то за одних, то за других)». Хапсалис: «Почему я голубой?» «Голюбой – и все», – Мозер категоричен.

* * *