Фунгус

Фунгус
Альберт Санчес Пиньоль

1888 год. Хик-Хик – забулдыга, бездомный анархист – находит пристанище в пещере, затерянной в каталонских Пиренеях. В этих безлюдных краях, где проходят тайные тропы контрабандистов, он обнаруживает гигантские антропоморфные грибы, которые случайно пробуждает к жизни. Позже эта разновидность грибов получает название «фунгусы». Пораженный необычайными способностями фунгусов и их сплоченностью, Хик-Хик видит в них орудие для реализации своих желаний: завоевать прекрасную Мейлис, создать анархистское сообщество, основное на истинном братстве, а заодно отомстить всем, кто жестоко с ним обращался, от гражданской гвардии до местного трактирщика, который считает себя хозяином и властелином здешних мест. Со временем Хик-Хик создает непобедимую армию, которая сражается с испанскими и французскими батальонами.

В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Альберт Санчес Пиньоль

Фунгус

© Albert Sanches Pi?ol, 2018

© Quim Hereu, иллюстрации

© Н. Аврова-Раабен, перевод на русский язык, 2022

© А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2022

© ООО «Издательство Аст», 2022

Издательство CORPUS ®

* * *

Санчем Пиньоль стремительно продвигается к пьедесталу самых читаемых каталонских писателей всех времен.

    EL PERIОDICO

«Фунгус» – роман с грибами, содержащими выдуманные вещества с психоделическим и галлюциногенным эффектом, которые смущают и развлекают. Вы заметите этот эффект уже через несколько минут чтения.

    N?VOL

Амбициозный междисциплинарный проект, отражающий природу политической власти.

    ELDIARIO.ES

Перед нами очень зрелищный роман. Квентин Тарантино определенно снял бы по этой книге захватывающий фильм. Его нетрудно себе представить.

    EMPORD?

* * *

Простым людям неведомо, какой властью они обладают.

    Жуан Бросса

Зла не существует, существует только Власть.

Часть первая

Самый отважный рыцарь королевства франков появился на свет в 888 году. Имя ему было Филис Мунди, но так уж повелось, что люди стали называть его Филоме. Он бил сарацинов на юге, саксов среди болотных топей и викингов на морских берегах. Однажды Филоме задал вопрос Людовику Третьему Слепому: «Государь мой, где скрыта Власть над людьми?» И король, который вовсе не был слеп, посмотрел на свои ладони и произнес: «Мне на долю действительно выпал королевский сан, но суть Власти создана из вещества столь эфемерного, что никто не знает, где она скрыта». С этого дня Филоме посвятил всю свою жизнь поиску Власти. Византийский отшельник сказал ему: «Власть скрыта на самой высокой вершине мира». Восточный кудесник изрек: «Власть произрастает из крошечных зерен». А один иудейский мудрец произнес: «Власть ждет тебя в самой глубокой пещере». Выслушав слова отшельника, кудесника и мудреца, Филоме отчаялся и умер, ибо даже самому отважному рыцарю не дано решить загадку, ответ на которую прячется в самой глубокой пещере, на вершине самой высокой горы, да еще и в крошечном зернышке.

I

Анархист Хик-Хик скрывается от преследования в Пиренеях среди дикой природы и жестоких обитателей гор

В 1888 году все люди, желавшие преодолеть стену гор, называемую Пиренеями, должны были миновать узкую долину, в середине которой одиноко стоял городок Велья. Большинство его обитателей были людьми скромными и добрыми, но встречались среди них и другие: они предпочитали закону наживу и скрывались в горах, избегая границ и налогов. Все называли их «пурпурами» из-за цвета их лиловых колпаков.

Эти лиловые колпаки были их отличительным знаком, а длина некоторых из них достигала восьми пядей. По мере надобности их использовали в качестве веревки или пояса, а иногда они служили мешком, если таковых не оказалось в запасе. Бывало, кое-кто набивал эту шапку камнями, и ему удавалось уложить противника на месте без особого шума. Но в первую очередь колпак служил для передачи новостей. Если человек перегибал колпак назад, это означало, что у него есть пшеница на продажу. Когда кончик колпака висел слева, его хозяин продавал всякую домашнюю утварь, а когда справа – оружие. Увидев один узел на таком головном уборе, ты мог быть уверен, что он украшает голову человека, совершившего одно убийство, если же узлов было два, то жертвами его стали двое, трое, а то и четверо. Привязанная на колпак веточка розмарина предупреждала: «Берегись, гражданская жандармерия рыскает поблизости». У всех пурпуров имелись одни и те же обычаи и суеверия: так, подобно рыбакам, они считали, что женщины приносят несчастье, и не брали их с собой во время странствий через границу. А еще эти контрабандисты выпивали немыслимое количество винкауда – вина, настоянного на травах, которое подавалось горячим, – а захмелев, могли убить человека с той же легкостью, с какой рубили голову кролику. Хорошими людьми их, пожалуй, сложно было назвать.

Пурпуры носили на своем хребте двадцатипятикилограммовые тюки с контрабандным товаром, а с подобным грузом трудно было подниматься в горы. Путь из Испании во Францию и обратно был неблизким, и им приходилось искать какое-нибудь пристанище, чтобы заночевать. Поэтому все пурпуры Вельи знали дом Касиана, или, как они называли его на окситанском наречии, осталь Касиана.

В 1888 году, через тысячу лет после рождения Филоме, на восточных склонах Пиренейских гор жил человек, называвший себя прямым потомком отважного рыцаря. Звали этого человека Касиан, и от своего знаменитого предка он унаследовал высокий рост, рыжую бороду и огненно-рыжие брови. Он отнюдь не стеснялся своей лысины, окруженной редеющими волосами, отливавшими медью, а чтобы уравновесить отсутствие растительности на макушке, отпустил длинные бакенбарды, которые плавно переходили в золотисто-оранжевые усы, украшавшие гладкий подбородок. Свой осталь, стоявший посреди луга, траву на котором давно вытоптали пурпуры, Касиан считал неким подобием королевства, спрятанного высоко в горах. Присутствие в этих местах человека выдавали грязь и запустение: вокруг осталя валялись сломанные подковы и ржавые железки, тут и там из-под земли торчали кости домашних животных, черепки и обломки мебели.

Крыша прямоугольного здания была покрыта черным сланцем, а внутри вдоль одной из стен тянулась стойка, которую соорудили, положив шершавую необработанную доску на старые бочонки и прибив на внешний ее край полосу мешковины. Доска была испещрена маленькими углублениями, в которых скапливались трупики мух, претерпевших смертельные муки перед тем, как захлебнуться в потоке излюбленного напитка долины – винкауда. В глубине помещения виднелся очаг: в его огромном закопченном зеве на трех почерневших железных крюках висели пузатые котлы, словно в логовище людоеда.

У пурпуров не бывало друзей. Но все же иногда Касиан доверительно говорил одному из своих постояльцев: «Хочешь, я тебе кое-что расскажу? Я потомок Филоме, отважного рыцаря франков, и когда-нибудь найду источник Власти, который спрятан где-то здесь, поблизости».

* * *

Хик-Хик вошел в осталь Касиана осенним вечером того самого 1888 года. Когда этот черноглазый и чернобровый человечек, волосы которого спадали на плечи, словно у распятого Христа, появился в дверном проеме, никто – ни Касиан, ни пурпуры – не мог заподозрить, что этот коротышка изменит их существование. А заодно и Пиренеи, и весь мир. Никому такое не пришло в голову, да и не мудрено. Наружность у гостя была самая нелепая. Никогда еще никому не доводилось видеть человека, так плохо снаряженного для горных троп: обычные городские ботинки, потертое, задрипанное темное пальто и котелок, такой же черный, как борода и усы гостя. У этого крепыша была широкая грудь, а руки и ноги казались слишком короткими, но при этом сильными. Его несуразная внешность давала повод для шуток и насмешек: один глаз смотрел с лисьей хитрецой, а другой – с куриной бестолковостью. Войдя в помещение, он уселся поближе к огню, дрожа от холода, и сразу весь съежился, словно прячась в скорлупу своего пальто.

Касиан сразу предупредил пришельца, что его заведение – не гостиница, а тайное пристанище, в котором останавливаются только контрабандисты. И коли ему угодно здесь переночевать, придется заплатить три реала. Однако у коротышки не было ни гроша за душой. И тут раздался громкий голос одного старого пурпура:

– Готов поспорить, что это филер.

Его товарищ, жевавший здоровенный кусок сыра, спросил:

– Кто тебя подослал? Испанская полиция или французская?

– Что мне с ним делать? – обратился Касиан к присутствующим.

И пурпуры с той же непосредственностью, с которой простой горожанин указывает заблудившемуся прохожему дорогу, ответили:

– В расселину его, в расселину!

Касиан достал из-под стола револьвер, который несколько лет тому назад оставил в качестве платы за постой один карлист, отправлявшийся в изгнание. Это было достойное оружие – лефоше образца 1863 года, на рукоятке значилось: «Завод Овьедо». Касиан вложил шесть патронов в барабан и под дулом револьвера вывел Хик-Хика на улицу.

Они прошли пару сотен шагов до узкой расселины в горах, и все это время дуло лефоше упиралось в спину Хик-Хика. В этих краях, на вершинах мира, убийство казалось делом простым: смерть сразу сменялась забвением – человек падал в пропасть, и природа поглощала его, словно он и не являлся никогда на свет. Сбрасывать жертвы в расселины было принято, выбирали при этом не простые овраги, а глубокие щели, ведущие в пропасть. Пурпуры утверждали, что расселины Пиренеев так забиты трупами, что в один прекрасный день кости вылезут на поверхности земли.

Касиан велел Хик-Хику остановиться возле одной из расселин: пропасть казалась бездонным колодцем, только отверстие было не круглым, а узким и длинным, словно улыбка дьявола. Когда Хик-Хик оказался между обрывом и револьвером, Касиан решил еще раз попытать удачу:

– Заплати три реала, и я тебя отпущу.

Хик-Хик заныл, упал на колени и признался: ему пришлось бежать от стражей закона, потому что был он революционером, верившим в идеалы акратии. Забирая в полицейский участок, его били железным прутом и приговаривали: «Вот и похихикаешь ты у нас теперь». А он отвечал им в помутнении рассудка: «Похи-хик… Похи-хик…» – потому его и прозвали Хик-Хиком. Но в 1888 году в Барселоне проводилась Всемирная выставка, власти хотели очистить город от всякой шантрапы, и полицейских всюду было пруд пруди. Устав от бесконечных побоев, наш борец за справедливость решил удалиться подальше от городов. Но двигаться вперед он уже не мог: по другую сторону границы его тоже ждали полицейские и судьи. Хик-Хик закончил свою речь торжественно:

– Не выдавай меня на расправу реакции, товарищ.

Касиан хорошо разбирался в людях и сказал себе, что если этот тип и вправду революционер, то какой-нибудь третьеразрядный, а может, и того меньше. Нет, совершенно ясно, что Хик-Хик просто бедолага, которого случай привел в его осталь. Как и на морских просторах, в горах тоже встречаются люди, потерпевшие кораблекрушение. И Касиан решил не убивать этого человека. Он вложил револьвер в кобуру и пошел с Хик-Хиком обратно, но не на постоялый двор, а к другому месту у подножия горы.