– Фрол, это, видать, те, кто у Кондратихи дом сняли! – вмешался старший из братьев. Тощий Фрол эту догадку пропустил мимо ушей. Спросил деловито:
– Может, сшибемся?
– Это как?.. Драться, да? – дошло до Коли. И внутри у него тоскливо заныло.
– Ага, – заулыбался Фрол. – Один на один, по-честному. Или в коленках заслабило?
– Нигде не заслабило… Только я не понимаю. Зачем? Я же ничего худого вам не сделал… – И вдруг вспомнил: похожий разговор уже был. Три месяца назад. С него-то и начались в корпусе те невыносимые дни отчаянья и стыда… Нет уж, второму разу не бывать! И стиснул кулаки: – Ну, давай, ежели у тебя чешется!
– Снаружи петух, а внутри мышонок, – хмыкнул Фрол. – Видно ведь, что вспотел с перепугу. В Петербурге все такие боязливые?
– Зато ты какой храбрый! – Коля злостью старался перебить внутреннюю дрожь. – С теми, кто меньше ростом!
– Да неужто я сам буду с тобой сшибаться! – Фрол сделал вид, что очень удивлен. – Пускай вот хоть он, Макарка…
Уже после, вспоминая эту встречу, Коля сообразил: тут Фрол дал ошибку. Если бы он сказал «пускай Макарка дерется, да только он ведь не захочет», востроглазый мальчишка тут же взвинтился бы: «Как это не захочу!» И полез бы в драку. Потому что был он великий спорщик, отчего и носил кличку «Поперешный». А сейчас Макарка взъелся на Фрола:
– Чего ты меня науськиваешь, как цуцика на кошку! Себе для потехи?
– Не хочешь – не надо, – миролюбиво откликнулся Фрол. – Тогда пускай Федюня…
Но старший из круглощеких братьев кулаком вытер под носом и рассудил:
– А чего зря махаться-то? Он же и правда худого не сделал.
«Татарчонок тоже не станет драться. Мелковат и не сердит», – смекнул Коля и ободрился. Кивнул на самого маленького:
– Ты еще вот его на драку подвинь…
Федюня обнял того за плечо. И вдруг улыбнулся (а глаза у обоих васильковые):
– Не, Савушка никогда не дерется, у него злости ни к кому не бывает…
Савушка смущенно засопел.
Фрол заметно пошел на попятную:
– А я чего… Это же не по злости, а по обычаю, для знакомства. Чтобы видно сразу было – герой или трус… Ты какой?
Коля пожал плечами. То, что трус, знать они не должны.
– Я, наверно, не тот и не другой. Обыкновенный…
– Хитрый! – весело сказал татарчонок.
– Ничуть я не хитрый. Кабы хитрый был, сказал бы, что герой…
– Здесь героями никого не удивишь, – с легким зевком заметил Фрол. – Целый год держали город одним геройством…
– Ну, не ты же держал! – не стерпел Коля, хотя спорить было неразумно.
– Не я, конечно, мне тогда всего год был от роду, мамка от бомб в погребе прятала. А дед погиб на Втором бастионе. И мамкин брат, то есть дядюшка мой, тоже здесь голову положил…
– Ну и мой дядя тоже… Артиллерийский поручик Весли Андрей Фаддеевич. На Северном кладбище похоронен. Мы с тетушкой потому и приехали, что здесь его могила…
В лицах у всех сразу что-то изменилось.
– А на какой он был батарее? – живо спросил востроглазый Макарка.
– Тетушка не знает точно, а я тем более. Давно же было… А погиб он не на батарее, а просто на улице. Бомба прямо под ноги – вот и все…
Конечно, можно было сказать, что Андрей Фаддеевич героически погиб при отражении штурма на Малаховом кургане, но врать про такое было грешно. И Коля добавил себе военной славы с другой стороны:
– А папенька тоже воевал. Вернее, лечил раненых прямо под обстрелом. Только не здесь, а в Бомарзунде…
– Это где же? – недоверчиво спросил Фрол.
– На Балтийском море.
– Разве там тоже воевали? – опять усомнился Фрол.
– А как же! И там, и на Белом море, и даже на Тихом океане, где Петропавловск. Адмирал Непир почти к самому Петербургу эскадру подвел, грозился взять Кронштадт, да его хорошо отогнали…
– И здесь бы отогнали, кабы сил хватило, – ревниво встрял Макарка.
– Кто же спорит… – с пониманием сказал Коля. И этим как бы поставил себя уже не против мальчишек, а рядом с ними.
– А папеньку тоже убило? – участливо спросил синеглазый Федюня. – В этом, в Бом… зун…
– Нет, он уже после умер, когда мне было три года…
– Хочешь с нами пойти в одно дело? – спросил Фрол.
Коля понял: драки окончательно не будет и вроде бы его берут в приятели. И все же не сдержал опаски:
– А что за дело-то?
– Опять забоялся, – съехидничал проницательный Макарка.
Но Фрол добродушно хлопнул его по треуху:
– Заноза… – А Коле разъяснил: – Знатное дело… Побожись, что не разболтаешь.
Да, его принимали в компанию, но и проверяли при этом. Что было делать? Коля охнул про себя и широко перекрестился:
– Ей-богу, вот… Никому ни словечка.
– Тогда гляди, – и Фрол распахнул тужурку. Из-под рваной подкладки торчала изогнутая рукоять с частой резьбой и медной головкой. Сразу ясно – что.