Серый кардинал Наполеона. Жан-Жак-Режи де Камбасерес

4. Будет ли иметь место отсрочка исполнения приговора Луи Капету?

Процедура голосования проходила с 15 по 18 января 1793 года, и каждый из членов Конвента должен был дать обоснованный ответ на эти четыре вопроса.

Все члены Конвента проголосовали за признание Людовика XVI виновным «в заговоре против свободы нации и общей безопасности государства». Предложение о всенародном референдуме было отвергнуто.

Что касается Камбасереса, то он на первый вопрос ответил «да». Безусловно, если судить с современных общечеловеческих позиций, это пятно на его совести, но тогда господствующая партия обладала такой силой, что противиться ее взглядам – это означало подвергнуть свою жизнь явной опасности.

Якобинцы и в самом деле были очень влиятельны, и их лидер Робеспьер прямо заявил, что тут дело не в суде, а в политической мере, и что «Людовик должен умереть, дабы жила республика».

При ответе на второй вопрос Камбасерес высказался так:

– Мы также должны были поставить на голосование народа декрет, по которому мы выставили себя судьями, но мы этого не сделали, а посему я отвечаю «нет».

Когда начались дискуссии по поводу наказания бывшего короля, Камбасерес вышел на трибуну и произнес следующую речь:

– Граждане, если бы Людовик предстал перед судом, в котором председательствовал бы я, я открыл бы Уголовный кодекс и приговорил бы его к наказанию, установленному законом в отношении заговорщиков, но здесь у меня другие обязанности. Интересы Франции, интересы нации вынудили Конвент не передавать Людовика обычным судьям и не подвергать его судебному разбирательству по установленной форме. Почему? Дело в том, что посчитали необходимым решить его судьбу великим актом национальной справедливости. Политические соображения должны возобладать в этом деле над юридическими, а посему было решено, что не следует рабски привязываться к исполнению закона, а надо искать меру, которая показалась бы максимально полезной народу. Смерть Людовика не дает нам ни одного из этих преимуществ. А вот продление его жизни, напротив, может сослужить нам службу. Было бы очень неосторожно избавляться от заложника, который способен остановить как внутренних, так и внешних врагов. Исходя из этих соображений, Национальный Конвент должен принять решение, что Людовик получит приговор, установленный для заговорщиков, но надо приостановить действие этого приговора до окончания военных действий.

Затем в ответ на третий вопрос «Какое наказание следует вынести Луи Капету?» он сказал, что это будет наказание, предусмотренное Уголовным кодексом, но с отсрочкой до заключения мира. Мир сможет смягчить этот приговор, но он должен неукоснительно исполниться в течение двадцати часов после вторжения на территорию Франции, которое может быть совершено врагами революции.

Нет сомнения в том, что если бы такое голосование было допущено, Людовик XVI был бы спасен. Но вожди-якобинцы прекрасно понимали это, и они вычеркнули из повестки дня все, что могло склонить суд к отступлению.

Ну а Камбасерес ответил «да» на четвертый вопрос об отсрочке исполнения приговора бывшему королю.

Когда началось голосование по вопросу о смертной казни, единства среди депутатов не было, и предсказать его исход не брался никто. В результате из 721 депутата, что приняли участие в голосовании, 361 высказались за безусловную смертную казнь.

Старик Николя Раффрон дю Труйе сказал: «Смерть и немедля!»

Пьер Паганель заявил: «Смерть. Король полезен только одним – своей смертью».

Андре Фусседуар выдал: «Мне отвратительно пролитие человеческой крови, но кровь короля – это не человеческая кровь. Смерть!»

Андре Жанбон буркнул: «Народ не может быть свободен, пока жив тиран».

Луи-Шарль де Лавиконтри де Сен-Самсон провозгласил как аксиому: «Пока дышит тиран, задыхается свобода. Смерть!»

Александр-Поль де Шатонёф-Рандон дю Турнель крикнул, довольный придуманным каламбуром: «Смерть Людовику последнему!»

Голоса тех немногих, что говорили о том, что «Людовик мертвый будет опаснее для свободы, чем Людовик живой», и что «история всех народов учит нас, что смерть королей никогда не служила на пользу свободе», просто не были услышаны.

В результате из числа депутатов, принявших участие в голосовании, 361 высказались за смертную казнь, 286 – за изгнание или заточение, 46 – за смертную казнь с отсрочкой до заключения мира, 2 – за тюремное заключение в цепях…

Таким образом, большинство голосов за безусловную смертную казнь имело над меньшинством перевес лишь одного голоса (361 против 360). Чтобы избежать скандала решения участи короля большинством лишь в один голос, монтаньяры добились проверки голосования, рассчитывая склонить на свою сторону нерешительных депутатов, голосовавших за смертную казнь с известными ограничительными условиями. И они не обманулись – состоявшееся на другой день проверочное голосование дало значительный прирост большинству. Результат получился следующий: безусловно за смертную казнь – 387 голосов, прочее – 334 голоса. На следующий день, 19 января, потерпела неудачу последняя попытка той части депутатов, которые желали спасти Людовика: предложенная ими отстрочка исполнения смертного приговора была отвергнута большинством в 380 голосов против 310.

Таким образом, король Людовик XVI был приговорен к смертной казни, и приговор должен был быть приведен в исполнение в двадцать четыре часа.

Национальный Конвент… Там господствовала партия якобинцев, и главами этой партии были Робеспьер, Дан-тон и Марат. Это они потребовали казни короля, и это они с помощью буйной черни так запугали всех умеренных членов Конвента, что большинством голосов король все же был осужден на смерть.

Людовик XVI со своим обычным спокойствием и христианским смирением взошел на эшафот, и голова его упала под топором гильотины 21 января 1793 года. Впоследствии супруга его, Мария-Антуанетта, также погибла на эшафоте, а их малолетний сын умер в темнице.

Много их было в 1793 году, этих членов Конвента, и все они были личности, достойные отдельного повествования. Парижский прокурор Луи-Пьер Манюэль, Шарль Дюфриш-Валазе, Жак-Пьер Бриссо, граф де Керсэн, маркиз де Силлери, Арман Жансонне, Бернар Лидон, Марк Ласурс, Жан-Франсуа Дюкос, Жан-Батист Буайе-Фонфред, Жан Бирото, Жан-Луи Карра, Жак Буало, Жан-Франсуа Гардьен, Пьер Менвьель, Жак Лаказ, Шарль-Луи Антибуль, Пьер Верньо… Все они и многие другие были лучшими из лучших, единственными и неповторимыми, но всех их роднит одно: дата их гибели – 1793 год.

И, кстати, когда Конвент выносил смертный приговор Людовику XVI, самому Робеспьеру оставалось жить всего восемнадцать месяцев, Дантону – пятнадцать месяцев, Марату – пять месяцев и три недели…

Камбасерес – это уменьшительное от Дантона; только, в отличие от Дантона, любившего женщин, Камбасерес предавался несколько иным порокам. Как и у Дантона, у него был звучный голос; вместе с ним он 10 марта 1793 года потребовал учреждения революционного трибунала; 25 марта того же страшного года он вместе с Дантоном вступил в Комитет общественного спасения.

    Анри ФОРНЕРОН, французский историк

Отметим, что из числа депутатов Конвента, голосовавших за смерть Людовика XVI, 31 человек погиб на эшафоте и 18 человек умерли насильственной смертью до 18 брюмера. Впрочем, большинство дожило до иных времен и до иных убеждений. Так, например, двое сделались министрами при Наполеоне, четверо – сенаторами, четверо – генералами, но большая часть пристроилась к империи в качестве второстепенных чиновников.

Революционный беспредел

Вслед за Людовиком XVI и Марией-Антуанеттой 6 ноября 1793 года был обезглавлен герцог Шартрский, ставший герцогом Орлеанским, но подписывавшийся как Филипп Эгалитэ (то есть Равенство). Он был высокопоставленным масоном «королевской крови» и другом Дантона. Напомним, его исповедником был дядя Камбасереса, аббат Этьенн-Франсуа де Камбасерес, и это именно он оказал Жан-Жаку неоценимую услугу, введя его в круг ближайших сподвижников и друзей странного герцога, верившего в революцию и боготворившего Прекрасную Деву Свободу.

Был казнен один из адвокатов короля Ламуаньон де Мальзерб, а Раймон де Сез, защитительная речь которого до сих пор считается образцовой, оказался в тюрьме.

Революционный беспредел достиг невиданных масштабов. Зло сделалось невыносимым, и отчаяние, наконец, воодушевило то боязливое большинство, которое до того поддерживало самых оголтелых революционеров, а потом молча соглашалось на все декреты Комитета общественного спасения. В смелых и мужественных вождях не было недостатка, и эти люди увидели теперь, что их собственная жизнь и жизнь тех, кто им дорог, находится в крайней опасности. Кроме того, уже не было более тайной, что между членами деспотического революционного правительства начались трения. На одной стороне были Робеспьер, Сен-Жюст и Кутон, и они до поры до времени решали все, подавляя любое инакомыслие. Но протест рос. В одной только Ванде в результате гражданской войны погибло около 400 000 человек. В июле 1793 года один из руководителей революции Жан-Поль Марат был убит роялисткой Шарлоттой Корде в своей собственной ванной.

Затем видные революционеры стали убивать друг друга: 5 апреля 1794 года был казнен один из отцов-основателей первой французской республики Дантон, а также его сторонник Камилл Демулен.

Когда Жорж Дантон погиб на гильотине, Максимилиан Робеспьер, человек свершений (а те в периоды агонии старого общества обычно равносильны искоренению), остался фактически единоличным диктатором Франции. Но потом Конвент не вынес «неутомимой работы» Робеспьера и позволил себе уже открыто возмутиться. Когда диктатора пришли арестовывать, он попытался покончить с собой, но лишь покалечил себе челюсть выстрелом из пистолета.

По сути, это был государственный переворот. В историю он вошел как Термидорианский переворот, произошедший 27 июля 1794 года (9 термидора II года по республиканскому календарю), и это было одним из ключевых событий Великой французской революции.

У прогресса только два верных пути: образование масс или общественное coup d’еtat. Первый путь медленнее, но он ведет к цели прямо и бесповоротно. Мыслящее меньшинство передает свои идеи большинству. Путь общественных coup d’еtat [переворотов. – Авт.] болезнен, неравномерен, подвержен ошибкам и реакциям. Но он короче <…> Он свойствен наэлектризованным массам.

    Лазар-Ипполит КАРНО, французский политический деятель

Уже 28 июля 1794 года на гильотину взошли Максимилиан Робеспьер и его сторонники – Кутон, Огюстен Робеспьер-младший, Сен-Жюст и мэр Парижа Флерио-Леско. Робеспьер был казнен предпоследним. Когда помощник палача сорвал повязку, которая поддерживала его раздробленную челюсть, Робеспьер закричал от боли, и этот его крик «раздался не только над Парижем, а над всей Францией, над всей Европой».

Известны, кстати, такие слова Наполеона о Робеспьере: «Будь он даже моим братом, я собственноручно заколол бы его кинжалом за попытку установить тиранию».

Как известно, не заколол… И даже сам через несколько лет стал не меньшим тираном…

Камбасерес оставался совершенно чужд движению 9 термидора, которое свергло Робеспьера. Можно даже предположить, что он был тайным сторонником свирепого диктатора.

    Шарль ДЮРОЗУАР, французский историк

В 1794 году погибли создатель республиканского календаря Филипп Фабр д’Эглантин, знаменитый математик маркиз де Кондорсе, Филипп Леба, Франсуа Шабо, Пьер-Николя Филиппо, Маргерит-Эли Гадэ, Жан-Батист Салль, Франсуа Ребекки, Шарль-Николя Осселен, Клод Базир, Мари-Жан Эро де Сешель и многие другие члены Конвента, ставшего, по сути, лестницей на эшафот.

Революционная гильотина продолжала работать без остановки.

Сейчас историки называют все это Термидорианской реакцией, разворотом от радикальной левой политики монтаньяров к более консервативным позициям и т. д. Однако те, кто предпочли более стабильный политический порядок, стали подавлять «левых» все той же грубой силой, в том числе и путем массовых убийств, которые почему-то романтизируют те, кто традиционно идеализирует Великую французскую революцию.

После Людовика XIV и после Робеспьера французам захотелось вздохнуть полной грудью. Террор сменился разгулом. Францией овладела радость спасшейся от гибели нации.

А что же «болотные жабы»? Они сумели пережить всех деятелей революции. После их гибели они, воспользовавшись результатами проделанной работы, утвердились во Франции в качестве ее настоящих хозяев. Они умели быть в стороне от борьбы и выжидать. Весьма показателен в этом смысле и широко известен ответ бывшего члена Конвента Эмманюэля-Жозефа Сийеса на вопрос о том, что он делал в то бурное время. «Я выжил», – ответил бывший аббат.

Выжил и Камбасерес, и перед ним открылись возможности успешной политической карьеры. И все потому, что он не просто выжил, но и на какое-то время оказался избранным председателем Конвента. Он им был с 7 октября по 22 октября 1794 года, сменив на этом посту Андре Дюмона.