100 великих экспедиций

Напрасно самодовольные жители Западной Европы полагали, будто дикие орды движутся толпами и побеждают не умением, а числом. Дело обстояло иначе. Монголы были хорошо вооружены, дисциплинированны и сильны в военном искусстве. Они умело вели дипломатическую деятельность, сея раздор между своими противниками и находя себе союзников в их стане. Они вели предварительную разведку и сбор сведений – главным образом через купцов – о тех государствах, которые предстояло завоевать. Судя по всему, монголо-татары знали о Европе и европейцах больше, чем в Европе знали о них.

Римский папа решил из первых уст выяснить как можно больше о загадочных и опасных монголах, а также попытаться наладить с ними дипломатические отношения. Почему бы не попытаться обрушить их военную мощь на турецкую империю?

С личным посланием папы в апреле 1245 года было направлено посольство к монгольскому хану, возглавляемое францисканским монахом Иоанном Плано Карпини (настоящее имя – Джованни Пьяно-ди-Карпини). У него был почтенный по тем временам возраст 63 года. Сопровождал его ученый монах Стефан Богемский.

Вот что, в частности, говорилось в послании:

«Епископ Иннокентий, раб рабов божьих, к царю и народу татарскому.

Не только люди, но также неразумные твари и даже земные элементы мироздания соединены и связаны друг с другом как бы естественным образом небесных духов… А посему мы по всей справедливости удивлены тем, что вы, как мы слышали, напали на многие земли как христианские, так и других народов и подвергли их страшному опустошению…

Знайте же, если вы, уверенные в силе своей, до сей поры предаетесь таким неистовствам, разя кинжалом других людей, то лишь по воле всемогущего Бога, который допустил, чтобы различные народы были повергнуты в прах перед лицом Его».

Посольство из Лиона отправилось к чешскому королю, тот дал Карпини грамоту к своим родным в Польше. Дальнейший путь проходил через Киевское княжество. Теперь повсюду были видны последствия ордынского нашествия. Карпини писал:

«Татары вступили в землю язычников-турок. Победив их, они пошли против Руси и произвели великое избиение в земле Руси, разрушили города и крепости и убили людей, осадили Киев, который был столицей Руси; после долгой осады они взяли его и убили жителей города. Поэтому, когда мы ехали через их землю, мы находили в поле бесчисленное количество голов и костей мертвых людей. Этот город был весьма большой и очень многолюдный, а теперь разорен почти дотла: едва существует так двести домов, а людей татары держат в самом тяжелом рабстве. Уходя отсюда, они опустошили всю Русь».

Когда они прибыли в монголо-татарский военный лагерь, то встретили настороженный прием. Начальник местного шестидесятитысячного войска отослал их под стражей к Батыю. Прибыв ко двору 22 июня 1246 года и встретив благосклонный прием, Карпини оставался здесь до 13 ноября.

Судя по всему, столь долгое пребывание в центре монгольской империи объясняется желанием Карпини выведать как можно больше сведений о монголах (которых он называл татарами) и их стране. Особое внимание Карпини уделял вооружению, военной тактике и стратегии, а также верованиям татар, их законам и обычаям, устройству их державы.

Вот выдержка из послания великого хана Гуюка папе римскому Иннокентию IV:

«Силою бога все земли, начиная от тех, где восходит солнце, и кончая теми, где заходит, пожалованы нам. Кроме приказа бога, так никто не может ничего сделать. Ныне вы должны сказать чистосердечно: "Мы станем вашими подданными. Мы отдадим вам все свое имущество". Ты сам во главе королей, все вместе без исключения, придите предложить нам службу и покорность… И если вы не последуете воле бога и воспротивитесь нашим приказам, то вы станете [нашими] врагами.

Вот что вам следует знать. А если вы поступите иначе, то разве мы знаем, что будет, одному богу это известно».

Вернулся папский посланник тем же путем, которым прибыл, в конце 1247 года, преклонив колени перед папским престолом в Риме. Вскоре написал обстоятельный труд: «Иоанна де Плано Карпини, архиепископа Антиварийского, история Монголов, именуемых нами Татарами». Это был общедоступный отчет о его путешествии. В нем сообщалось прежде всего о географическом положении и природных условиях Монгольской империи. Наиболее туманными были для Карпини северные границы страны, где он предполагал «море-океан» (скорее всего, он так понял сообщение о Байкале). Карпини первым дал описание климата Центральной Азии, который мы называем резко континентальным. Он подробно рассказал об устройстве юрт и их перевозке. Меньше всего, пожалуй, говорится в книге об истории монголов. Так что сочинение Карпини относится прежде всего к этнографии и географии.

С уважением папский посол отозвался о мужестве и стойкости русских князей и воинов. Упомянул он и о некоторых народах фантастических, «у которых, как нам говорили, небольшие желудки и маленький рот; они не едят мяса, а варят его. Сварив мясо, они ложатся на горшок и впитывают дым и этим только себя поддерживают». Или о других, полулюдях-полусобаках с копытами.

Когда от этих северных народов монголы повернули на юг «против Арменов», то встретили якобы в пустыне «некоторых чудовищ, имеющих человеческий облик», но только по одной руке и ноге. Хотя и на одной они скакали быстрее лошади, а когда уставали, «то ходили на руке и ноге, так сказать, вертясь кругом». Автор счел нужным добавить: «Как нам говорили Русские клирики при дворе, пребывающие вместе с вышеназванным императором, многие из них приходили в посольство вестниками…»

Трудно сказать, чем объясняются подобные россказни. То ли «русские клирики» решили пошутить, а Карпини воспринял их всерьез, то ли виноват переводчик. Сообщено было о быстроходной повозке с колесами, которой управлял одной рукой кучер, а лошади постоянно менялись. Рассказ о северянах, которые питаются исключительно дымом, объясняется просто: люди предпочитали сидеть у костра в дыму, спасаясь от комаров.

Миссия Гильома де Рубрука

Поездка Карпини показала прежде всего то, что возможно благополучно добраться до центра Азии и успешно вести переговоры с императором Монголии. Теперь уже французский король Людовик IX (после неудачного крестового похода) отправил весной 1252 года небольшое посольство в ту же державу во главе с Гильомом де Рубруком, францисканским монахом-крестоносцем. Помощником у него был ученый монах Бартоломео.

Путь П. Карпини и Г. Рубрука

По-видимому, король надеялся сделать хана своим союзником против арабов мусульман, с которыми воевал в Сирии. К тому же прошел слух, будто татарский хан принял христианство.

Маршрут Рубрука в общихчертах совпадал с предыдущим (Карпини), хотя был протяженнее. Из города Акка они добрались до Константинополя, переплыли Черное море до крымского порта Салдайя или Солдаия (Судак). В церкви Святой Софии Рубрук прочел проповедь. Купив четыре крытых повозки, запряженных волами, путешественники (они ехали на лошадях) степными дорогами направились к низовьям Волги, где находилась ставка хана Батыя.

Через два месяца они прибыли в лагерь сына Батыя хана Сартака. В палатку к нему вошли, облачившись в церковные одеяния, с пением молитв, держа в руках распятье, Библии, кадило. На молодого хана это не произвело большого впечатления. В переговоры с посланником французского короля он не вступил, отослав их к отцу. Но и Батый предпочел не проявлять самостоятельность. Дав им двух сопровождающих, направил к великому хану в Каракорум.

Прием у великого хана Мангу Рубрук описал так: «Дом был весь покрыт внутри золотым сукном, и на маленьком жертвеннике в середине дома горел огонь из терновника и корней полыни, которая вырастает там большой, а также из бычачьего навоза. Сам хан сидел на ложе, одетый в пятнистую и очень блестящую кожу, похожую на кожу тюленя. Это был человек курносый, среднего роста, в возрасте сорока пяти лет; рядом с ним сидела его молодая жена».

Толковой беседы у них не получилось, потому что переводчик быстро напился пьяным. «Да и сам Мангу-хан, – писал Рубрук, – как мне казалось, был в состоянии опьянения». Побывав два морозных месяца при дворе великого хана, Рубрук со спутниками отправился в обратный путь.

Во время своей трехлетней экспедиции, о которой он написал обстоятельный и квалифицированный отчет, Рубрук обогнул Балхаш сначала с юга, затем с севера; побывал в Крыму, на Кавказе, в Малой Азии, совершил плавание по Каспию и также обогнул и его: в первый раз с севера и запада, во второй – с востока и юга.

Об этом море с античных времен существовало два мнения: одни считали его замкнутым внутренним водоемом (Геродот, Птолемей), но чаще его представляли заливом Мирового океана. Именно такая версия стала наиболее популярной в Средневековье. Ее, в частности, утверждал авторитетный средневековый энциклопедист Исидор Севильский в VII веке.

Рубрук высказался определенно: «Это море с трех сторон окружено горами, а с северной стороны к нему прилегает равнина… Море это можно обогнуть в 4 месяца, и неправильно говорит Исидор, что это залив, выходящий из океана, ибо оно нигде не прикасается к океану, но отовсюду окружено землей».

Еще одно достижение подчеркнул историк географии 3. Рунге: «Если мы хотим оценить по достоинству заслуги Рубрука, мы должны учесть собранные им сведения и его личные наблюдения… Из всего этого Рубрук правильно заключил, что Азия к востоку или, точнее, к юго-востоку (от Северного Туркестана) переходит в громадное плоскогорье. Этот вывод для Средних веков был первым намеком на существование Центрально – Азиатского плоскогорья».

Интересны свидетельства Рубрука о том, как совершало переезд семейство богатого монгола: сотни повозок, а вокруг перемещались огромные стада. «Мне казалось, – пишет Рубрук, – что навстречу мне двигается большой город». Правда, в становище Бату Рубрук с удивлением и робостью убедился, что перед ним многолюдное поселение, состоящее из повозок, юрт и огромных шатров.

Несомненный вред природе причиняли эти передвижные города и несметные стада. На время остановок они почти полностью уничтожали растительный покров на обширных пространствах. Для кочевников невелика беда, когда за ними остается пустыня: они движутся туда, где лучше. Нередко военные отряды в карательных целях уничтожали каналы и плотины, сады и леса, приводя в запустение цветущие районы. Следы такого запустения наблюдали и Карпини, и Рубрук.

На некоторый период татаро-монгольские завоеватели овладели огромными богатствами. Они полагали, что для побед достаточно иметь хорошее вооружение, свирепых воинов, непобедимую армию. Однако через несколько десятилетий их империя затрещала по всем швам: знать была развращена богатством, отдельные князья добивались полного суверенитета, массы бедняков (в том числе татар и монголов) жили в нищете, впроголодь. Лучшие пастбища заметно оскудели, а заинтересованных в повседневном труде работников стало немного.

Военная империя монголов охватила всю единую географическую зону степей, лесостепей, полупустынь Евразии с прилегающими к ним территориями. Захватчики безжалостно уничтожали естественные, а также культурные ландшафты как в мирное, так и (тем более) в военное время; опустошали охотничьи угодья и пастбища. Одно это уже подрывало изнутри их экономику, хозяйственный уклад. Для покоренных народов, стоявших нередко на более высоком культурном уровне, был ненавистен гнет поработителей. Правда, политика монгольских императоров была продуманной: они не покушались, например, на религиозные верования и обычаи покоренных народов, понимая, что доводить людей до полного одичания невыгодно, хотя бы с точки зрения их эксплуатации, взимания дани.