Неопалимая купина. Путевые заметки

Вслед за ваяньем Чингисхана-исполина,
Царящем над бескрайнею долиной.
И величавый дух степной
Захватывает вас и опьяняет сказочным раздольем,
И песня рвётся птицей из души привольно.
Парк изумительный Тэрэлж
Раскинулся в долине сказочных ваяний
Среди причудливых скалистых гор,
Где время и ветра ваяют из пород скалистых великанов —
И дивных черепах, и гребни ящеров, древнейших исполинов,
И вы, как завороженный и изумлённый персонаж из сказки,
Парите в сей долине фантастических созданий.
И изумительные яки шерстяными кораблями
Плывут в высоких травах, исподлобья на тебя взирая:
Не подходите близко! Могут ведь неправильно тебя понять —
Такая стать у них лихая.
И, разнотравьем всласть альпийским упоён,
Июльским солнышком согретый,
Дацан Арьяаабал на скальной высоте
Купается в лучах приветливого лета
Средь разнотравья и цветов.
Порхал мой дух хэнтэйскою нимфеей,
А над долиной реял птицей,
Вдыхал цветенье трав, пьянея —
Он с духом гор успел сродниться.
Мемориальный комплекс на горе Зайсан
Парит над городом нетленной птицей,
И вечна память о героях,
В лихие годы мир и волю защитивших.
Величественна площадь у великого дворца хурала,
Который изваянье Чингисхана возглавляет
И изваянье Сухэ-Батора на пламенном коне потомкам завещает
Монголию любить и защищать.
Здесь чтут своих писателей:
Ваяние на вас взирает величаво
Того, чей интеллект трудом страну прославил,
И правнучка того, в чью честь тут памятник стоит,
Своим гордится прадедом по праву.

Этот удивительный Хабаровский край

Мы, словно небожители, с восьмого этажа
Гостиницы восторженно взирая,
Парим счастливо со стрижами в синеве
Над дивными разливами серебряной реки,
Не видно коим ни конца, ни края.
Закаты здесь неповторимо хороши,
И солнце, словно яркий апельсин,
Над горизонтом в лёгкой дымке тихо тает
И, яблоком в нежнейших розовых тонах
Откланявшись, последний мягкий свет эфиру посылает,
Иль сквозь пелены лёгких облаков
В просвет на землю Божьим оком зрит —
Сияющею солнечной дорожкою на водах величавых
Вам сказку дивную дарит.
Как величав ты, батюшка-Амур,
С рекой Уссури весело сливаясь
И малую Плюснинку, и Биру гостеприимно принимая!
Твоих просторов и разливов голубые рукава
Ветвятся кружевом чудесным
По изумрудным солнечным долинам,
И необъятна ширь твоя,
Привольной льющаяся песней.
С Амурского утёса чудный вид,
Достойный кисти живописца,
Твои разливы уподоблю сказочным морям:
За горизонт, волнуясь, убегают
И сопки тёмно-синею грядой
Твои красиво дали обрамляют.
Хехцир царит над водами сияющей реки —
Гора в горе и за горой гора, —
Столь величаво берег обрамляет,
Что сердце в изумленье замирает.
Тропой Арсеньева не удалось, увы, пройти,
А как мечталось нам воочию исследовать таёжные пути!
На Уссурийском острове часовенка незыблемо стоит,
И православный дух над ней витает,
И Виктор-воин там с иконы дивной
Своё благословенье миру посылает.
Дорога синусоидой бежит среди густых лесов
Широколиственных и малой доли хвойных,
И солнца луч сквозь чащу не сквозит —
Природы буйство, дух её лесной дивит
И в сказки чернолесья нас уводит.
Лимонник цепко обвивает
Ветвей раскидистую сеть,
Аралия, кистями бус играя,
За ним старается успеть,
По вертикали сложный путь одолевая.
И слышится «чак-чак, чак-чак», смешные птичьи споры —
Сороки в сосняке ведут свои лесные разговоры.
А в Сикачи-Аляне воды батюшки-Амура так изумительно нежны,
В его волнах так радостно плескаться,
На лодке, рассекая волны,
В хрустальных брызгах по реке лететь
И этносу нанайцев изумляться —
Из рыбьей кожи чудеса творят
И бесподобной ароматною ухой там угостят:
Гостеприимные хозяева-нанайцы
С суровою природою на «ты» здесь говорят.