Опасайся взгляда Царицы Змей

Все побежали к воде, и Алена тоже. Она зажгла свечу, приладила ее к венку и пустила по течению. Сергей смотрел на нее, задыхаясь от желания, теряя голову…

– Смотри, – Алена показала ему на плывущий венок. – Достанешь его, тогда…

Она смеялась, на губах играл свет огня. Звезды качались на темной воде. Сергей бросился в реку, не раздумывая. По течению плыл уже не один Аленин венок. Их множество, мерцали тонкими свечками, чуть покачиваясь. Где же тот, который нужен ему? Глаза разбежались. Отчаяние сковало сердце. Ритм на берегу все ускорялся, отдаляясь… Венков становилось все больше. Уже не слышно купальского ритма, только плеск воды, шум камыша на берегу…

Как он выбрался на берег, сжимая в руке измятый и мокрый венок, Горский потом не мог вспомнить. Одежда прилипла к телу. Холод пронизывал до костей. Костры и крики девушек остались далеко позади. Где же Алена? Он растерянно озирался. Куда идти? Побрел вдоль берега, дрожа от холода.

«Скажу, что это ее венок, – решил Сергей. – Как она сможет отличить его от множества других, таких же мокрых и растерзанных?»

Только сейчас он обратил внимание, что венок, который он достал из воды, – с лентами. А у Алены были ленты?

– Нет, не помню, – с досадой пробормотал он. – О, черт! К дьяволу такие забавы! Алена!.. Алена-а-а!..

Где девушка, наконец? «Поверил! – злился Горский, вздрагивая от озноба. – Как первоклассник, кинулся за дурацким венком…» Он сжал зубы и застонал.

– Это мой? – Алена вынырнула из прибрежных зарослей, протягивая руку к венку.

Она улыбалась. В глазах больше не мелькал огонь, они были темны как ночь.

– Иди сюда, – прошептала она, увлекая его за собой. Опустилась на расстеленные ветки. – Тебе надо раздеться, а то простудишься…

Сергей снимал мокрую одежду, Алена ему помогала, посмеиваясь. Рубашку и штаны она развесила на дереве.

– Скоро высохнет. Давай согрею… – выдохнула она, прижимаясь к нему всем своим молодым горячим телом. Он ощутил, как сильно бьется ее сердце, хотел сказать, что ему холодно, но не успел. Она сама поцеловала его, и он забыл обо всем…

Снова послышались купальские ритмы, визг девушек, песни и смех. Хлопцы шумно прыгали в воду, плыли за венками, громко перекликаясь. Сергею стало жарко. Тело Алены под ним двигалось как-то странно, сбивая его с толку. Он никак не мог приноровиться к ней, почувствовал, что задыхается, не в силах сдерживать свою страсть, что сейчас… Вдруг его осенило. Она двигается в такт ритму, доносящемуся с холма. Вот в чем дело!

Это был ритм Изиды[7 - Изида – древнеегипетская богиня плодородия.], из которого происходят все начинания и цели. Единство разделилось на две части и сотворило двойственность: Мужское и Женское. Это Великая Жрица, которая говорит:

– Если хочешь узнать, что скрыто за занавесом, если желаешь постичь невидимое… отдайся мне. Когда настанет подходящее время, я открою дверь… и ты постигнешь великий закон Сева и Жатвы, ибо все, что ты делаешь…

Горский сосредоточился, стараясь попасть в такт Алениных движений, одновременно ловя обрывки странных мыслей, звучащих в его сознании. Ему удалось. Мысль он потерял, зато ритм уловил и вошел в него. Он почувствовал теплоту и прелесть летней ночи. Ее душистая влажная нега растворяла в себе и подчиняла безраздельно. «О Господи, Господи!» – только и подумал он, утопая в ее роскошной и нежной глубине…

Ни разу ничего подобного он не испытывал. Никогда.

Купальские огни догорали над тихой рекой. Ночные цветы рассыпались по лесу белыми звездами…

«Как странно, – подумал он. – Это ночь любви Бога Солнца и Богини Зари. Только в эту ночь рождается прозрачная и волшебная роса, которая смывает любую хворь с тела и тяжесть с души. Купальская роса – это слезы счастья, пролитые любовниками. Как они сверкают в лунных лучах! Словно упали с заколдованных небес…»

Они разжали объятия только под утро, когда Заря расплела свои алые косы…

Солнце пекло немилосердно. Сергей проснулся. Его одежда давно высохла, хотя вид ее оставлял желать лучшего. Он с трудом сообразил, где он и что с ним произошло. Голова гудела. Громко трещали сороки, постукивал дятел, пестрые сойки перелетали с ветки на ветку. Алена исчезла. А может быть, купальская ночь, костры, венки, хороводы, горящее чучело, зазывный смех, непонятный морок – все это ему приснилось? Он тряхнул головой, начал одеваться.

Несмотря на жару, над рекой и в лесу стоял густой золотистый туман. Сергей потянулся, глубоко вздохнул. Какая красота! Вокруг ни души, деревья стоят тихие в медовой мгле, словно в зачарованной дымке… На яркой сочной зелени сверкает роса. Узкая тропинка ведет в темноту чащи.

«Похоже, особого выбора у меня нет», – решил Сергей и направился по тропинке в глубь леса.

Вскоре между деревьями показалось небольшое озеро, неподвижное и блестящее. В его темном зеркале отражались стройные сосны и плакучие ивы, купающие в прозрачной воде длинные ветки. Над озером стоял тот же золотой туман, поэтому Сергей не сразу увидел девушку. Обнаженная, она сидела на большом плоском камне и смотрела в воду. Длинные русые волосы спускались по спине. Что-то сверкнуло, будто чешуйчатый хвост изогнулся и скользнул по камню. Горский протер глаза… Русалка обладала двумя самыми обычными женскими ногами. Она неслышно поплыла, разгребая руками листья лилий…

Девушка не заметила соглядатая. Она была абсолютно спокойна, поплавала в свое удовольствие и вышла на берег. Мокрые волосы облепили тело, по которому стекала озерная вода… «Русалка» выкрутила волосы и заколола их узлом на затылке, не вытираясь, натянула длинное светлое платье. Постояла немного, подставив лицо солнечным лучам, и зашагала медленно, опустив голову и что-то высматривая в высокой траве. Сергей не сразу сообразил, что она собирает цветы. Ему бы идти, но ноги словно приросли к земле.

«Что за наваждение такое? – думал он, снова вспоминая предостережения Нины. – Может, это и есть ведьма, собирающая колдовское зелье?»

Его представления о ведьмах и о том, какими они должны быть, совершенно не совпадали с тем, что он видел перед собой. Девушка была светло-русая, тоненькая и нескладная, как подросток, с маленькой грудью. Какая-то робкая. До ведьмы ей было далеко по всем канонам.

Пока Горский предавался раздумьям, «русалка» скрылась между деревьев, и как он ни старался, найти ее не смог. Она словно растворилась в тумане. Исчезла. Зато он вышел на знакомую тропинку. Который час, интересно?

По солнцу он время определять не умел, а часов на руке не оказалось. Вчера вечером он оставил их у Алены.

Алена… Кажется, у них была бурная и долгая ночь любви. Он плавал за дурацким венком, выбился из сил, ужасно замерз, потом… Ему не удалось вспомнить, был ли он у Алены первым мужчиной или нет.

– Черт, в любом случае жениться они меня не заставят! Никакими силами. Девчонка сама была не против!

Приняв это непоколебимое решение, Сергей увидел вдалеке знакомый резной забор. Дом бабы Нади стоял на самом краю села…

Алена явилась домой под утро, уставшая и довольная. Поездка в Харьков на выставку оказалась удачной – картина продана, и за хорошие деньги. Купальская ночь тоже удалась на славу. Опасения Сергея были совершенно напрасны: Алена так давно распрощалась со своей невинностью, что уже и забыла об этом. По старинному обычаю, заниматься любовью в ночь на Ивана Купалу не только не предосудительно, а, напротив, к счастью. Девушка могла запросто позволить себе это раз в году, и упустить такую возможность считалось плохой приметой. Баба Марфа в жизнь правнучки не вмешивалась, а баба Надя свято верила, что в такой праздник грех не пристанет. Вот если бы Алена себе позволила подобное в другой день, ей бы не поздоровилось. Баба Надя могла и кочергой приласкать, и в погребе запереть на сутки. С ней шутки плохи. Она сама придерживалась строгих правил и требовала того же от Лиды и Алены.

Сергей Горский понравился Алене. Он был молод, красив, при деньгах. Эти качества она считала в мужчине главными. Ночью он тоже не обманул ее ожиданий. Несмотря на то, что гость промок и замерз, все равно он оказался лучше, чем любой из сельских хлопцев, с которыми Алена изредка грешила в свое удовольствие. О замужестве она пока не задумывалась. Ее влекла артистическая карьера, театр, поклонники, цветы и рукоплескания. Домашнее хозяйство? Брр-р! Это не для нее. Во всяком случае, не сейчас. К тому же в процессе семейной жизни обычно появляются дети, что приводило Алену в ужас. Беременность может испортить фигуру… и прощай, сцена!

Пока Сергей прокручивал в уме способы избежать женитьбы и вместе с тем «сохранить лицо», Алена беззаботно парилась в бане, ни о чем таком не помышляя. Единственное, чего ей хотелось, – это продолжить понравившееся знакомство. С приезжим не стыдно показаться ни в селе, ни в городе. Вон какие взгляды бросали на него другие девчонки! Они все завидовали Алене, и это было очень приятно.

Когда Сергей вошел во двор, его встретила баба Надя со словами:

– Иди мыться, милок. Баня натоплена, веники там найдешь, а после пообедаете. Проголодались, а?

После бани баба Надя накрыла стол во дворе, под старой яблоней. Горский боялся встречи с Аленой, но, как оказалось, напрасно.

Он был поражен, что никаких упреков и намеков Алена ему не делала, вела себя так, будто ничего не произошло, смеялась, шутила, источала любезность. Ни тени недовольства и напряжения. Постепенно гость успокоился, убедившись в том, что никто не собирается ему предъявлять никаких претензий.

На обед подали куриный бульон с домашней лапшой, отбивные, пирожки с картошкой, капустой, ягодами, вареники с творогом и сметаной. Обедали вчетвером – Сергей, баба Надя, Алена и ее отец, молчаливый мужчина, почти совсем седой и старый.

Иван был не в духе, поэтому историй своих не рассказывал, смотрел себе в тарелку и хмурился. Алена с трудом сдерживала игривое настроение, строя приезжему глазки, что неожиданно начало его раздражать. Ему пора собираться в город. За обедом он сожалел о том, что с ведьмой на сей раз встретиться не удалось. Зато знакомство состоялось, и приглашение в гости он обязательно получит, судя по игривому виду Алены.

Когда за ним приехал джип, Сергей, уже садясь в машину, удивился, что так и не видел Лиду, вторую внучку бабы Нади.

«Странно», – отметил он, но тут же переключился на другое.

Заунывное насвистывание водителя располагало к неторопливым размышлениям. Вспомнилась Нина, выставка, разговор с Артуром, необычные и завораживающие картины, особенно одна, довольно-таки мрачная, которая неприятно поразила его. Как же она называлась? Кажется, «Натюрморт с зеркалом». Да! Именно так. Горский сначала просто рассматривал полотно, как вдруг одна, незначительная на первый взгляд деталь приковала к себе его внимание. Оцепенение быстро перешло в бешенство. Так, значит, его обманули?! Проклятая Лили! Она все же отомстила ему. Какой он болван! Выложил кучу деньжищ за подделку, за дешевую вещичку, которую может приобрести любой!

«Успокойся, – убеждал он сам себя. – Нужно разузнать у Артура. Не стоит делать поспешных выводов».

Горский вспомнил лицо Лили, ее огромные на худом лице черные глаза, когда она согласилась ему помочь в приобретении раритетной вещи на память о Франции. Любовь ко всему экстравагантному, экзотическому, а в последнее время и эзотерическому, толкала его на безрассудные поступки. Ему хотелось увезти из Парижа нечто редкое, чего нет ни у кого, а у него, Сергея, будет. Но подобную вещь не приобретешь в магазинах. И тогда… ему, как обычно, повезло. Он везунчик. Он всегда получает то, что хочет.

Лили сказала ему, что знает одну девушку, которая продает предметы старины только хорошо знакомым людям, с величайшими предосторожностями. Она наотрез отказалась назвать имя приятельницы и предупредила, что если Горский будет излишне любопытен, то сделка не состоится. Деньги неизвестная дама потребовала вперед, причем довольно значительную сумму. Когда Сергей робко поинтересовался, что же ему предлагают и нельзя ли на это посмотреть перед тем, как расплачиваться, Лили заявила:

«Никто тебя не уговаривает, дорогой Серж. Тебе оказывают услугу, одолжение. Понимаешь?»

Он понял. И не стал настаивать. Вся эта таинственность забавляла его, щекотала нервы. Черт с ними, с деньгами! Покупать «кота в мешке» ему еще не приходилось. Он любил риск и пускался в авантюры с немалым наслаждением.