Бланманже для мужа

– Что, заело? – понаблюдал за её вознёй Стас, потянулся, обдав Нэль горьковатым запахом хвои, дёрнул ремень, задев по груди тыльной стороной ладони, и звонко защелкнул застёжку у её левого бедра.

– Спасибо, – пробормотала Нэль и поспешно отвернулась к окну, ощущая, как по груди и бёдрам пошли волны истомы. Да что же это с ней такое твориться, в конце то концов! Почему она только от одного присутствия этого мальчишки размякает, как кусок пластилина на летнем солнце?

– Нэль, а вы где живёте? – вдруг спросил Стас.

– В Одинцове, – откашлялась Нэль, прогоняя неожиданную хрипоту.

– Вас продуло? Мне окно закрыть? – встревожился Стас.

– Нет, не надо, всё хорошо, – успокоила его Нэль. – А ты откуда в Москву приехал?

– Из Владимира.

– А я из Ярославля. В Ярославле квартиру продала, остальное в кредит взяла, в Одинцове квартиру купила.

– Здорово. Нэль, вы не возражаете, если я закурю?

– Да, пожалуйста.

Теперь Нель млела от того, как он подкуривает и как прикусывает сигарету.

– А дорогие квартиры в Одинцове? Может, и мне там поискать? – выпустил Стас дым в окно. – Я, кстати прикинул, ипотеку лет на десять тыщ на двадцать уёв я спокойно потяну.

– Мне моя однушка в двадцать четыре обошлась, но сейчас она дороже примерно на треть.

– Да? А кредит на себя оформляли или на мужа?

– На себя, я не замужем, – ответила Нэль.

И попыталась понять, померещилось ей, или Стас, делая очередную затяжку, действительно посмотрел на неё с оценивающим интересом?

– Это у тебя, мать, гормон играет, – поставила ей диагноз Файка три часа спустя. За это время Нэль успела выбрать из каталогов, вываленных перед ней щедрой стопкой в рекламном агентстве, несколько видов ручек, бейсболки и футболки нужной расцветки. Сувениры с автомобильной тематикой нашлись в огромном количестве: и точилки для карандашей в виде грузовичка, легковушки и колеса, и брелки в виде серебристых машинок и автомобильчики-открывашки для пивных бутылок. Больше всего Нэль понравились голубые брелки-фанарики и машинки-антистрессы из мягкой резины. «Нужно их в руках мять, помогают снять напряжение» – объяснил Кислицын и дал ей потискать антистресс со своего стола – тот был сделан в виде шарика-снеговика. Нэль сжала в ладони упруго-податливую фигурку. Поняла, что лично её напряжение этим не снять. И срочно вызвала Файку повидаться.

Теперь подруги сидели под зонтиком в открытом кафе на Тверском бульваре и тянули через трубочки ледяной апельсиновый сок. Дневная жара уже сходила, однако раскалённый за день город всё ещё обдавал зноем, поэтому лёгкие брызги, долетавшие от фонтанов по соседству, казались долгожданной благодатью.

– Фай, но ведь существуют примеры разновозрастных браков, когда жена старше мужа. По-моему, Лиля Брик была лет на восемь старше Маяковского, – задумчиво сказала Нэль.

– Ага, и жили они долго и счастливо, и умерли в один день, – скептически продолжила Файка. – Не на восемь, а всего на два. У этой Брик, между прочим, муж был, а Маяковский им только голову морочил. И вообще, я не поняла, ты что, уже замуж за этого Стаса собралась?

– Да нет, это я так, гипотетически… Просто он спросил про мужа, я сказала, что не замужем, и он так посмотрел… Знаешь, мне почему-то кажется, что я ему небезразлична. Он меня уже несколько раз до метро довозил, парней в комнате приучил не ругаться при мне, сегодня с рекламным агентством помог, сам помощь предложил. Понимаешь, впервые в жизни мужчина обо мне заботится! Наверное, надо ему сказать, что он мне нравится. Только я не знаю, как сказать. Научишь?

– Стоп, подруга, тормози, – прихлопнула Файка ладонью о пластиковую столешницу. – Теперь я расскажу, что с тобой происходит. Молодой, хорошо воспитанный мальчик, помогает пожилой тётеньке. Может, ты ему маму напоминаешь? Или он по жизни такой, тимуровец. А пожилая тётенька по причине застарелого недотраха принимает порывы души юного тимуровца за признаки неземной любви и готова ответить ему взаимностью на потеху всему коллективу.

– Что, неужели всё так ужасно? – расстроилась Нэль.

– Пока нет, если ты дров не наломаешь. Нэлька, неужели ты всерьёз рассчитываешь, что можешь увлечь мужчину, который тебе в сыновья годится?

– В пятнадцать лет не рожают.

– Некоторые рожают. Ты только представь, какие могут быть последствия! Вот представь, ты говоришь ему: «Стасик, я ваша навеки!» Он сначала офанаревает, потом делится этой новостью с друзьями, потом о вашем романе сплетничает вся контора…

– Фаина Ефимовна, это вы? Здравствуйте! – прервала Файкину речь какая-то толстуха в открытом сарафане. Его широкие бретели глубоко врезались в пухлые плечи, и избыток тела выпирал из-под них рыхлым тестом.

– Не узнаёте? Я Валя, ваша соседка, у нас в Волгограде дачи были рядом. Помните меня? – радостно продолжала толстуха, не замечая, что помешала.

– Да-да, как же, Валя. Здравствуйте, – рассеянно сказала Файка, и Нэль поняла, что Валю она не вспомнила.

– Вы бы видели, как сейчас ваша дача изменилась! Деревья какие вымахали, виноградник как разросся! – щебетала Валя. – Не жалеете, что продали?

– Нет, не жалею, – не стала уточнять Файка, что это не она продала, а первый муж. – Я в Москву переехала, некогда мне виноградником заниматься.

– Ну да, ну да, – нежданная знакомая, не дождавшись приглашения, сама уселась на свободный стул.

– А я с дочкой приехала, она у меня на юриста поступает, на курсы подготовительные записалась. А ваша Алечка где учится?

– В колледже, рекламой будет заниматься, – вежливо ответила Файка, явно тяготясь неожиданной собеседницей. Нэль помалкивала, деликатно потягивая сок через трубочку.

– Нравится тебе рекламой заниматься? – вдруг обратилась к ней тётка.

– Нравится, – удивлённо ответила та, зависая от панибратского «ты».

– Вот и умница, – похвалила Валя и опять обратилась к Файке:

– Как дочка-то ваша выросла! Повзрослела, и не узнать.

Файка разинула рот. Потом захлопнула и стала покрываться пятнами. Нэль посмотрела на подругу и фыркнула, едва успев проглотить сок.

– И на маму как похожа, одно лицо, – не унималась толстуха. Файка сердито взглянула на пунцовую от борьбы с хохотом Нэль и решительно поднялась из-за стола:

– Извините, Валя, нам уже пора. Пойдём… доченька.

Подруги уже перешли на другую сторону Тверской и отыскали местечко на скамейках у памятника Пушкину, когда Файка, хранившая обиженное молчание, сказала:

– Вот кошёлка! Я что, выгляжу такой старухой? Мы же с тобой ровесницы!

– Файка, да не обращай ты на неё внимание! Просто ты женщина в теле, а я тощая, как подросток. Мы с Васькой одни и те же шорты носим по очереди. Вот она сослепу и решила, что я малолетка. Слушай, – вернулась Нэль к волнующей теме, – может, и Стас не воспринимает меня как тётку? Может, я все-таки нравлюсь ему как женщина? Я же чувствую, между нами будто токи бегут!

– Нэль, я не знаю, что там между вами бежит, но если ваши отношения закончатся крахом, тебе, скорее всего, придётся бежать с этой фирмы. Ты готова рискнуть зарплатой?

Нэль быстро прикинула в голове, сколько ей осталось выплачивать за квартиру, холодильник и стиральную машину, вспомнила, что нужно купить Ваське к новому учебному году, представила, как пятую зиму носит свою облезлую дублёнку, и вздохнула.

Да, Файка, совершенно права. Этой работой она рисковать не готова.

Глава 3

Здесь и сейчас

На вкус напиток был довольно мерзким. Нэль вообще не понимала этой радости – пить что-либо, крепче сухого вина. У сухого вина вкус есть и запах приятный. А у этих водок-виски-коньяков – только спирт один. Горло дерёт, в голову шибает, никакого удовольствия. Но спорить с мужчиной, чудесным образом открывшим ей дверь вместо бабуси Дарьи Никодимовны, Нэль и не пыталась. Он так решительно протянул ей руку, поднимая со ступенек, так уверенно завёл в квартиру, усадил в кухне на старый венский стул (надо же, есть ещё такие!) и так авторитетно сказал: