Вишенка на торте

– Ты дурак?

– Я был лучшего мнения о тебе, Род.

Род непонимающе смотрел на друзей.

– Нет?

– Нет! Потому что мы не знаем, кому его возвращать! Поэтому отнесем его в полицию.

Все посмотрели на Рони.

– Ладно, это была шутка. Я пошутила. Мы оставим его себе. Только где будем его держать? У меня братец.

– Мои гаджеты родители проверяют.

– В мой дом нельзя ничего пронести без папиного контроля.

– Тогда у нас только один выход.

В школе была одна комната потерянных вещей, но дело не в ней, дело в потайном месте за картиной, о котором не знают даже учителя и уборщицы. Туда можно положить все что угодно и не волноваться.

– Хорошо, так мы и сделаем.

Все разошлись по домам в ожидание утра. Завтра они встанут новыми людьми.

Глава 3. Кошмары Красной Ведьмы.

Утром Лотти никак не могла нормально проснуться. Будильник прозвенел раньше времени, но это не помогло ей полноценно проснуться. Что она там видела? В отличие от остальных ребят у нее было плохое воспоминание. О нем ей приходилось вспоминать всегда, когда оно само напрашивалось. Это был самый страшный, ненавистный и часто появляющийся ночной кошмар. Дремучий темный лес. По нему разбросаны сломанные в разных местах одинаковые куклы, обязательно в голубых детских платьишках. Не зная зачем, Шарлотта подходят к одной из них, и берет в руки. Тут же боль пронзает руку или ногу, которую сломали кукле. Кукла заливается механическим недобрым смехом и на этом моменте Лотти просыпается. Но не от страха, а от жуткой боли, заставляющей срываться на крик.

Местные врачи не могут найти объяснений боли, появляющейся в сонном состоянии. Они утверждают, что Шарлотта сама верит в то, что боли нельзя прекратить и верит в это. Но все не так просто. Это случается редко, но Лотти знает и помнит каждый раз, что будет дальше. Страх победил в ней ее саму. Теперь остается бороться за выживание, скоро может не стать и его.

– Завтрак, – поставила на стол тарелку старшая сестра Джейн. – Шарлотта?

– У меня нет времени на твои поганые вафли! – крикнула Лотти ей в открытое окно и еще быстрее пошагала от дома. Все семейство переглянулось друг с другом. Джейн сжала губки.

В семь утра Лотти уже знала, что никто из ее друзей не спит, поэтому сразу пошла к Дону. Он сидел на качелях возле своего дома с унылым и слегка раздражительным лицом. Около качели стоял портфель, в котором Лотти точно знала, лежит ноутбук.

– Что за лицо? У меня иногда и то веселее бывает.

– Моя сестра рассталась с парнем… – протянул Дон, стекая на траву и ложась на ней. – Вчера отец был занят поиском ружья, и мне удалось пронести ноут в дом.

– Почему они расстались?

– Потому что дебилы. Как можно встречаться с кем-то в 16 лет и после этого учить меня жизни? Извините, но у меня мозги пока на месте.

– У моей сестры три года как никого не было. После Дэна ей не с кем не хочется встречаться.

– Фу, это так все сопливо. – Дон сделал непонимающие глаза и посмотрел ими в небо. – Как можно сначала любить, потом не любить, потом опять любить и так по кругу? Люби однажды и всю жизнь.

– Это философия четырнадцатилетнего мальчика. Мы слишком молоды, чтобы понимать наших братьев и сестер. Надеюсь, мы никогда их не поймем.

– Хочешь сказать, мы не доживем до этого времени?

Лотти засмеялась, хотя смешного было мало.

– Может быть и да.

– Почему?

– Я все еще чувствую боль во сне. Я пытаюсь ее отрицать, но она есть и я не могу с этим бороться.

– Да? И что сегодня?

– Шея. – сухо сказала Лотти. – Чем чаще это происходит, тем меньше я чувствую себя той самой Шарлоттой.

– Да, ты изменилась. Но, может это не зависит от снов? Может, это взросление.

– Говорят, люди не меняются, но ломаются. Видимо, у меня второе.

– Лучше бы.

Ребята еще долго сидели и смотрели кто куда.

– А сколько ты был там?

– Полчаса, ли минут сорок.

– И что ты видел?

– Поле. Пустое поле. Без ветра и насекомых. Просто голая земля без рельефа и дали. Но я не был в таком. Я часто представлял такое себе, когда хотел очистить мысли. Видимо, доочищался. У тебя было…

– Да. И куклы. Повсюду. Но боли, на удивление, не было. Я даже к деревьям прикасалась. Они были, а боли не было.

– Хорошо сказано. Оно тоже там было?

– Да, длинное, высокое и долговязое.

– Странно, у меня тоже. У тебя оно откуда появилось?

– Из-за дерева.

– У меня издалека. Такое…

– Прыгающее. Я знаю.

Дон встал с травы и надел рюкзак на плечи.

– Надо лечить тебя, а мы тут фигней страдаем. Пошли.