Смерш vs Абвер. Секретные операции и легендарные разведчики

Несмотря на то что в целом сведения, передававшиеся разведотделами штабов приграничных округов, были правильными, из-за их противоречивости и неорганизованности взаимодействия разведслужб вышестоящие штабы плохо представляли общую картину. Например, разведотдел штаба Прибалтийского особого военного округа 21 июня 1941 г. сообщал, что идет сосредоточение германских войск у границы СССР и в районах Восточной Пруссии. По информации разведотдела штаба ЗапОВО от того же числа вражеская группировка определялась в 45–46 дивизий. Отмечалось, что противник в полосе против ЗапОВО занял исходное положение и по всем направлениям идет увеличение сил и средств. Разведотдел штаба КОРЮ днем раньше свидетельствовал, что перемещение немецких войск к границе Советского Союза подтверждается разными источниками.

Однако неправильные оценки противника привели к известным результатам, что хорошо видно по безуспешным боевым действиям Юго-Западного и Южного фронтов, силы которых превосходили немецкие группировки на этих направлениях. То, что немцы скапливают силы у границы, разведка Юго-Западного фронта заметила, а вот определить основную группировку не смогла, поэтому боевые действия проходили неудачно. Кроме того, не получилось точно установить общую численность вражеского контингента, что не позволило правильно оценить потенциальную опасность. Для Южного фронта последствия недостоверных разведывательных данных оказались еще хуже. По состоянию на 2 июля 1941 г. количество немецких войск оценивали в 9 – 10 дивизий, тогда как на самом деле там были 5 пехотных дивизий и 5 бригад. Число ожидаемых танков противника вообще определялось запредельным (900–960) по сравнению с действительностью (60). В итоге вывод о направлении удара противника оказался неверным, а завышенная оценка вражеских сил привела к логичному решению об отводе советских войск к Днестру. В довольно низкой эффективности действий Южного фронта оказалась виновата именно разведка, больше искажавшая реальную картину, чем прояснявшая ее.

Многие авторы в подтверждение того, что советское руководство заранее знало о вторжении, приводят информацию источников Старшины и Корсиканца. Из Берлина они сообщили советской разведке исчерпывающие и достоверные сведения о военных приготовлениях Германии. В этих донесениях много интересных и ценных деталей. Однако люди, выступавшие в роли источников, не имели доступа к секретным документам: их информация была противоречивой в отношении главного вопроса – срока нападения. По этой причине и прочая информация воспринималась критически.

Тема о том, предоставила ли советская разведка все необходимые сведения высшему руководству страны, которое по каким-то причинам не вняло предупреждениям, – наиболее дискуссионна. На протяжении многих десятилетий об нее сломало копий немало историков, бывших и действительных сотрудников разведывательных структур.

В донесении от 20 марта 1941 г. Старшина указывал на факт подготовки Германии к войне с Советским Союзом, но тут же отмечал, что шансы реального вторжения составляют 50/50 или оно вообще окажется блефом. Источники предполагали, что 14 апреля 1941 г. после поражения Югославии и Греции Германия выставит ультиматум Советскому Союзу. 24 апреля сообщили, что немцы переориентировались с СССР на Ближний Восток. 30 апреля доносили, что война начнется точно с СССР. 1 мая появились данные о предстоящем ультиматуме немецкого руководства, которое хотело развязать себе руки для операций на Ближнем Востоке. 11 мая сообщалось, что перед ультиматумом Германия постарается деморализовать СССР с помощью «войны нервов». 14 мая выяснилось, что нападение на СССР отложено. 9 июня новость об ультиматуме снова всплыла, как и о решении отложить нападение на Советы до середины месяца. Но уже 11 июня пришло донесение, что решение принято, а 16 июня Германия якобы оказалась полностью готовой к нападению. На такую чехарду мнений Сталин наложил весьма раздраженную резолюцию, посоветовав наркому госбезопасности В. Н. Меркулову послать источника подальше (в нецензурных выражениях) и назвав его не источником, а дезинформатором. Сегодня уже можно уверенно сказать, что в последних сообщениях от 11 июня и 16 июня 1941 г. была самая важная информация, но тогда эти сообщения с учетом их предыдущей противоречивости не выглядели убедительно.

Более того, в сводках разведки H КГБ до самого немецкого вторжения отсутствовали выводы о непосредственной угрозе войны. Подобно военной разведке разведка H КГБ правильно определила то, что Германия наращивает силы, но цели этого оставались неизвестными.

Здесь нужно отдать должное эффективности немецкой контрразведки, которая по распоряжению командования всячески старалась скрыть военные приготовления на востоке, для чего осуществлялась постоянная и целенаправленная дезинформация по всем доступным каналам. Например, 6 сентября 1940 г. немецкой контрразведке и разведке предписывалось действовать так, чтобы убедить Россию в наличии на востоке сильных группировок Германии и соответственно маскировать реальное количество войск. Перед ними ставились задачи при любой возможности распространять слухи об активной замене армейских частей, формировать иллюзию направления главного удара на юг и малой концентрации войск на севере, а также завышенного количества и лучшего состояния войсковых соединений, особенно танковых. 15 февраля 1941 г. появилась директива немецкого руководства, в соответствии с которой общественное мнение до апреля следовало держать в неведении относительно реальных планов Германии. Основным способом дезинформации являлось акцентирование внимания на предполагаемом вторжении в Англию, а также на незначительных операциях.

12 мая 1941 г. начался 2-й этап дезинформирования, а 22 мая интенсивность перемещения эшелонов на восток увеличилась. Все это преподносилось как маневр для прикрытия нападения на Англию. Немцы тщательно следили за тем, чтобы в войсках раньше времени не узнали о реальных намерениях руководства. Был запущен слух о переброске войск на запад. Причем деятельность немцев на Балканах, захват Крита, победоносное шествие танкового корпуса Э. Роммеля в Ливии, активизация агентов в Ираке, Сирии и Иране служили вполне убедительным доказательством захватнических планов Германии в отношении Ближнего Востока. На Западе в этом никто не сомневался. Тем более англичане, которые напряженно гадали, когда и откуда британские войска в этом регионе подвергнутся нападению. Руководители западных стран считали, что Германия по крайней мере в 1-й половине 1941 г. не нападет на СССР. Политическое руководство Советского Союза также попалось на удочку немецкой дезинформации. Основная ответственность за это лежит на советской разведке, не сумевшей до конца и со всей определенностью распознать реальные намерения Германии (вину с политического руководства никто не снимает, однако строго в контексте темы этой главы следует заметить, что политики по роду своей деятельности обычно не обладают профессиональными навыками анализа информации, а тем более – оценки ее достоверности). Впрочем, ни одна разведка мира не смогла этого сделать.

Германия любыми способами старалась распространить версию, что вооруженный конфликте Советами для нее – крайнее средство. Первоочередными провозглашались ультимативные переговоры. По этой причине сведения об ультиматуме с апреля 1941 г. имелись в большинстве разведывательных донесений, шедших из разных стран и источников. В политических и разведывательных кругах Советского Союза ходили многочисленные слухи об ожидаемых или уже происходящих переговорах 2 стран. СССР даже пытался их инициировать во 2-й половине июня.

Советское руководство прекрасно знало о неизбежности войны с Германией, однако считало, что ее начало будет связано с результатами советско-германских переговоров и с окончанием англо-германской войны. Из донесений разведки следовало, что Германия отправится в поход на восток только после решения английского вопроса либо разгромом, либо заключением мира и что она не станет воевать на 2 фронта. В последнее совершенно определенно не верил и Сталин.

В такой ситуации советская разведка особенно активно интересовалась возможными контактами Германии с Англией и США. Серьезной опасностью была возможность англо-германского сговора. К тому же на то были все основания. Например, весьма подозрительно выглядел полет заместителя фюрера по партии Р. Гесса на самолете в Англию в мае 1941 г. По мнению разведчиков, это как раз могло быть попыткой сговора, хотя Англия старалась держать все в секрете. Скорее всего, таким образом она пыталась давить на СССР, чтобы вовлечь его в войну с Германией.

В двадцатых числах мая 1941 г. разведка сообщала, что переговоры с Гессом продолжаются. С другой стороны, по информации английской резидентуры, новая попытка англо-германского сговора провалилась. Принимая во внимание подобные противоречивые данные и будучи уверенным в том, что Германия не нападет на СССР, пока не устранит потенциальную угрозу с северо-запада, Сталин, вероятно, уже не обращал внимания на «предупреждения». До сих пор не до конца понятно, насколько подробно советское руководство было осведомлено о миссии Гесса. Как бы там ни было министр иностранных дел В. М. Молотов считал, что из-за его полета и угрозы англо-германского альянса советские военные наступательные приготовления затормозились. Исследование немецких военных архивов позволяет прояснить любопытные моменты, связанные с деятельностью советской разведки по дезинформации Германии. В первую очередь это целенаправленная демонстрация советского миролюбия и готовности ко взаимовыгодным экономическим связям. Для объяснения военных приготовлений до немецкого руководства была доведена версия о расколе, существующем между политическим и военным руководством СССР по поводу отношений с Германией. Якобы под давлением военных Сталин вынужден предпринимать определенные военные действия. Для того чтобы часть немецких войск отошла из Южной Польши, пускался слух о концентрации главных группировок советской армии против Восточной Пруссии. Советский Союз тоже пытался дезинформировать врага неверными и устаревшими военными планами. Кроме того, Германии внушали мысль, что сосредоточение ею своих войск в Восточной Европе вызывает в советском обществе и руководстве антигерманские настроения, тогда как Сталин позиционировался как прогерманский лидер.

Весной 1941 г. запускались предупреждающие слухи о подготовке советских военно-воздушных сил к налетам на Берлин в случае нападения Германии, о возможном использовании химического и бактериологического оружия. Чтобы склонить Германию к переговорам, всячески подчеркивалась опасность войны с Советским Союзом, тем более на 2 фронта.

Как отмечал ветеран советской разведки генерал-лейтенант M. A Мильштейн, «главная трудность нашей разведки состояла не в том, чтобы добывать информацию, а в том, чтобы в нее поверило политическое и военное руководство».

К сожалению, советская дезинформация была не слишком действенной из-за того, что до Гитлера обычно доходили только сведения, соответствующие его представлениям о Советском Союзе как о «колоссе на глиняных ногах». Поэтому немецкое руководство рассчитывало на быстрые победы и никак не предполагало, что поход на восток окажется столь трудным. Деятельность по дезинформации противника советской разведке особенно удалась по части введения его в заблуждение относительно реального количества наших вооруженных соединений. Сводные таблицы по этому вопросу представлены ниже, цифры в скобках – фактическая численность (табл. 4, 5).

Таблица 4

Оценка численности Красной армии

Таблица 5

Оценка дислокации советских войск по направлениям

Советские органы разведки и контрразведки, помимо дезинформирования предполагаемого врага активно готовились к деятельности в обстановке надвигающейся войны. 18 апреля 1941 г. появилось указание резидентурам в Европе перейти на работу по условиям военного времени. Такое же распоряжение направила по своей линии военная разведка.

Предполагалось пополнение профессионалами резидентур в Польше и Германии и оснащение их новой радиотехникой. В мае – июне 1941 г. по договоренности с эмигрантским чехословацким правительством была налажена координация разведывательной деятельности, сформированы чехословацкие соединения в Советском Союзе для проведения диверсионной деятельности на территории Чехословакии. Из Берлина были эвакуированы дети советских дипломатических сотрудников. 16 июня 1941 г., как раз когда пришло донесение о готовности Германии к войне с СССР, которому Сталин не поверил, при наркоме внутренних дел образовали специальную группу под руководством П. А. Судоплатова для осуществления разведывательно-диверсионных операций в тылу врага. Перед группой была поставлена задача: с 1 июля при необходимости приступить к ликвидации вражеских складов с горючим, расположенных вдоль советских границ.

Что касается даты начала войны, то советская разведка сработала даже слишком хорошо, обеспечив политическое руководство страны множеством разных дат, но выбрать из них правильную оказалось не такой уж простой задачей. По словам Судоплатова, до начала войны в разведках НКВД и Генштаба отсутствовали отделы обработки и анализа поступающей информации. Их сформировали позднее. На наш взгляд, это не совсем соответствует действительности. В Главном управлении государственной безопасности было информационно-аналитическое отделение 5-гоотдела, возглавляемое М. А. Алахвердовым. Да и в Разведуправлении имелся информационный отдел, поставлявший начальству записки, отправляемые далее руководству страны и армии. Только вот качество работы аналитических структур было довольно низким, и, по утверждению известного журналиста и историка Л. А. Безыменского, разведка нередко обесценивала добытую информацию, передавая ее Сталину без анализа. Возможно, здесь сыграла свою роль некоторая атмосфера деспотизма, при которой любые мало-мальски важные выводы предоставлялось делать вождю.

Сотрудники Мосгорархива в 1995 г. составили сборник документов «Секреты Гитлера на столе у Сталина». По их мнению, поступавшие разведданные действительно говорили о том, что Германия предпринимает полномасштабную подготовку к нападению на СССР. Далее составители признают, что анализ поступавшей информации сделан не был, так же как и выводы. Поэтому отсутствие обобщающих заключений является недостатком работы разведки. Резюмируется, что «будучи доложенной руководству страны в разобщенном виде, информация о военных приготовлениях не создавала убедительной целостной картины происходящих событий, не отвечала на главный вопрос: с какой целью эти приготовления осуществляются, принято ли правителями Германии политическое решение о нападении, когда следует ожидать агрессии, каковы будут стратегические и тактические цели ведения противником военных действий».

В своих воспоминаниях маршал СССР Г. К. Жуков писал: «С первых послевоенных лет и по настоящее время кое-где в печати бытует версия о том, что накануне войны нам якобы был известен план «Барбаросса», направление главных ударов, ширина фронта развертывания немецких войск, их количество и оснащенность… Позволю со всей ответственностью заявить, что это чистый вымысел…»

Советская разведка не сумела опереться в своих изысканиях ни на один серьезный документ о планах Германии на востоке. То есть источники, «свои люди», в военно-политическом руководстве противника имелись, но доступа к документам немецкого командования не было. В связи с чем большинство сведений основывалось на слухах, в которых отражались перемены «настроения» Германии в отношении Советского Союза. Естественно, это не могло не повлиять на адекватность оценок, данных советским руководством по поводу предвоенной ситуации в целом. Справедливости ради надо сказать, что ни одна из разведок мира и никакое правительство не догадывались об истинных намерениях Германии в июне 1941 г. Наверное, больше всех знала британская разведка, поскольку обладала системой дешифровки некоторых немецких военных шифров, хотя тоже лишь частично. Такая ситуация сложилась благодаря изощренным мероприятиям контрразведки Германии по сохранению секретности и дезинформации всего и вся.

Разведчик В. А. Кирпиченко писал: «…Разведка в предвоенный период свой долг выполнила. Она использовала все имевшиеся сведения о приготовлениях Германии к войне. Была масса неопровержимых материалов из очень солидных источников. То, что им не было придано должного значения, – это уже от разведки не зависело». Далее по тексту он соглашается с тем, что разведка наряду с достоверной информацией предоставляла и дезинформацию (опять всплывает проблема оценки и анализа поступавшей информации).

В начале 2010 г. Служба внешней разведки РФ опубликовала материалы о Вилли Тельмане, советском агенте, работавшем в гестапо под псевдонимом Брайтенбах А/201. Считается, что именно этот разведчик послужил прототипом Штирлица. Через своего связного в Берлине он 19 июня 1941 г. предупредил высшее руководство СССР о начале войны, назвав точную дату и время. По-видимому, и это сообщение затерялось среди множества других.

Каналов получения необходимых сведений имелось достаточно, поэтому кажется, что информированность советского руководства должна была быть на высоком уровне. Почему-то этого не произошло. В качестве причины наиболее логичным выглядит плохая координация работы разведывательных структур и практическое отсутствие централизованного анализа поступающей информации. Разведки частенько даже соперничали между собой.

Подытоживая, можно констатировать следующее. Судя по историческим материалам, разведка выполняла свою работу достаточно профессионально и действительно предоставила всю необходимую информацию руководству страны. Однако однозначных убедительных выводов по поводу намерений Германии перед войной сделано не было. Винить спецслужбы в этом вряд ли возможно, поскольку в сходной ситуации оказались тогда разведки всех развитых стран. Можно сказать, что разведчики добыли максимально возможную информацию, оказавшуюся чрезмерно противоречивой из-за успешной дезинформирующей деятельности Германии. Слабый аналитический аппарат разведывательных ведомств не позволил вычленить из всех сведений главное. Советское руководство оказалось дезориентировано. Конечно, это не снимает с властей ответственности за то, что не смогли создать более эффективный механизм получения и обработки разведывательной информации, но это уже совершенно другая тема.

Там же, где имелся доступ к правительственным документам (Англия, США, Япония), удалось добиться впечатляющих результатов. Советская контрразведка сработала достаточно эффективно, скрывая от Германии как фактический состав вооруженных сил СССР, так и осуществление значительной части предвоенных мероприятий. К сожалению, результаты дезинформации, распространявшейся советской разведкой, оказались намного скромнее, чем у их немецких коллег.

Глава 2

Советская разведка в годы войны

22 июня 1941 г. с вероломного нападения нацистской Германии на Советский Союз началась Великая Отечественная война. В новых условиях военного времени от советской разведки потребовалась серьезная реорганизация своей деятельности. Подготовиться к этому в полной мере перед войной центральному аппарату разведки не удалось. Например, предполагалось, что против Германии и ее вольных и невольных союзников в случае войны можно будет вести борьбу с территорий Франции, Бельгии, Голландии и других соседних стран. По определенным причинам это оказалось невозможным.

Для осуществления взаимодействия всех разведывательных органов Советского Союза имелся Координационный совет по разведке, который 29 мая 1941 г. принял инструкцию о взаимодействии в мирное время. Военное время было решено обсудить позднее.

Поскольку организовать разведывательную работу в Германии и оккупированных странах не получилось, то 18 июля 1941 г. ЦК ВКП (б) выносит постановление «Об организации борьбы в тылу германских войск». В нем провозглашались первоочередные задачи внешней разведки: установление военно-политических планов противника и его союзников, формирование особых разведывательно-диверсионных отрядов. Были поставлены цели по выяснению подлинных планов и намерений США и Великобритании по поводу текущей войны и политического устройства после ее завершения. Для недопущения их присоединения к странам нацистского блока разведка должны была осуществляться и в нейтральных странах. Наряду с этим для укрепления военного и экономического потенциала Советского Союза должна была вестись научно-техническая разведка.

Достижению поставленных целей обязано было способствовать усиление разведывательных подразделений органов госбезопасности. Главным из них являлось 1-е управление НКГБ, состоявшее в начале войны из 1 0 отделов и 2 групп.

В военное время по состоянию на август 1941 г. структура внешней разведки включала:

• руководство разведки, секретариат;

• центрально-европейский отдел: немецкое, польское, чехословацкое, венгерское, украинское отделения;

• балканский отдел: болгарское, румынское, югославское, греческое отделения;

• западно-европейский отдел: французское, бельгийское, итальянское, швейцарское, португальское отделения;

• скандинавский отдел: финляндское, шведское, норвежское, датское, голландское отделения;

• англо-американский отдел: отделение по Соединенным Штатам Америки, английское, канадское, южно-американское и отделение научно-технической разведки;

• 1-й дальневосточный отдел: японское, маньчжурское, корейское отделения;

• 2-й дальневосточный отдел: китайское, таиландское, синцзянское отделения;

• средневосточный отдел: отделение по Ирану и остальным арабским странам, а также по Афганистану и Индии;

• отдел совколоний.

На протяжении Великой Отечественной войны во главе внешней разведки органов госбезопасности стоял П. М. Фитин, которому позднее присвоили звание генерал-лейтенанта. Первое управление НКВД – КГБ СССР ведало разведкой на территории иностранных государств. Для организации партизанского движения на временно занятой врагом территории, определения военных планов немецкого командования на фронте и диверсионной активности противника в январе 1941 г. было сформировано 4-е управление НКВД. Возглавил его генерал-лейтенант П. А. Судоплатов. Разведывательно-диверсионная работа в тылу немцев поручалась Отдельной мотострелковой бригаде особого назначения под руководством В. В. Гриднева. Кроме того, разведывательной деятельностью в тылу противника занимались партизанские отряды и резидентуры в оккупированных населенных пунктах.

С началом войны на первый план стала выходить нелегальная резидентура. К началу 1944 г. в европейских государствах функционировали 97 нелегальных разведчиков, включая 10 немцев. Всего в 27 странах находилось до 190 агентов. Особенно ценными были разведчики под псевдонимами Ян, Десяток, Шустрый.

До войны источники разведданных для органов госбезопасности находились во всех ключевых европейских государствах, в том числе и в Германии. Это, например, Корсиканец, Старшина, Старик из знаменитой «Красной капеллы» (автономные группы Сопротивления и разведывательных сетей), служивший в гестапо Брайтенбах (Вилли Леман), китайский Друг (военный советник президента Китая Чан Кай-ши), Августа (супруга высокопоставленного сотрудника германского МИД) и другие члены иностранных резидентур. Но с началом войны контакты с ними прервались. Советская разведка рассчитывала связаться с агентами по рации из Бреста. Однако немцы в первые дни вторжения захватили Брест, Минск и прочие белорусские города. Сложилась ситуация, которая стала серьезным просчетом нашей внешней разведки, ведь приходилось формировать специальные разведгруппы для засылки в Германию и другие занятые ею страны, чтобы возобновить потерянные контакты с агентурой. Впрочем, надо сразу оговориться, что подобные попытки, как правило, заканчивались провалом. Руководство внешней разведки вынуждено было полагаться на работу легальных резидентур в странах, не находившихся под контролем Германии.