Великая Испанская империя

В составе королевского «кабинета» присутствовали и другие важные чиновники и советники; прежде всего следует назвать Фернандо, третьего герцога Альбу

. В 1559-м Альбе исполнилось пятьдесят два года. Он достиг могущества в правление императора Карла, который после победы при Мюльберге стал считать герцога единственным заслуживающим доверия полководцем и попросил его стать майордомо королевского двора; эту должность он сохранил при Филиппе, и она позволяла ему эффективно управлять двором. Кроме того, Карл поручил Альбе ввести при дворе строгий бургундский церемониал, и герцог преуспел и здесь, хотя сам эту затею не одобрял. У Альбы всегда были хорошие итальянские связи, поскольку его дядя Педро, маркиз Вильяфранка, многие годы являлся вице-королем Неаполя, а дочь Педро Леонора вышла замуж за Козимо де Медичи, первого великого герцога Тосканы. Другой дядя Альбы, Хуан, занимал кардинальскую должность в Риме.

За Альбой закрепилась слава непреклонного аристократа, который никогда не избегал жестких решений, и он в полном соответствии с этой репутацией посоветовал королеве Екатерине Французской в 1565 году казнить всех вожаков-протестантов. Он и вправду отличался суровостью нрава, но у герцога было не отнять и многих человеческих качеств. Насколько известно, он разделял с простыми солдатами все тяготы армейской жизни, а потому в войске его любили. Он водил дружбу со многими шалопаями, вроде придворного и мемуариста Энрикеса де Гусмана. В молодости Альба был другом, а также покровителем Гарсиласо де ла Веги, поэта куртуазного рыцарства, который вывел герцога (не слишком лестно) в образе пастуха Альбанио в своей второй эклоге

. В пожилом возрасте Альба умело сочетал достойное величие и невозмутимую неформальность, скажем так, духа.

Детство самого Альбы было необычным, ибо его отец дон Гарсия погиб (со славой) при Гельвесе в Северной Африке в 1510 году, и мальчика воспитывал дядя Фадрике, второй герцог Альба. Наставником мальчика был поэт Хуан Боскан Альмогавер (Жуан Бош), близкий друг Гарсиласо де ла Веги. Выполненный Бошем перевод «Придворного» Кастильоне?[18 - Этот трактат Б Кастильоне считается одним из шедевров итальянского Возрождения: в сборнике диалогов выведен образ идеального придворного и показаны изысканные придворные правила. Испанский перевод трактата увидел свет в 1534 г.] оказался одной из важнейших книг в Испании эпохи Возрождения, и эта книга оказала сильное влияние на будущего герцога. Кроме того – и это удивительно для испанского аристократа, – Альба владел несколькими иностранными языками, знал итальянский и латынь и мог изъясняться на немецком и на французском. Еще он выделялся среди знати своими познаниями в искусстве

. Подобно своему господину, Альба был библиофилом, и в его переписке встречаются упоминание о подаренной Библии, а также о картине с изображением архангела Гавриила. В 1570-х через Альбу проходила большая часть королевской корреспонденции с Нидерландами. В 1580 году он заявил, что труд королевских секретарей должен хорошо оплачиваться во избежание коррупции

.

Среди прочих советников 1560-х годов необходимо упомянуть кардинала Диего де Эспиносу, прибывшего из города Лас-Посадас в окрестностях Сеговии и происходившего из знатного, но обедневшего рода. Он родился в 1512 году, много лет состоял в различных судебных советах, а затем сделался аудитором инквизиции в Гранаде и главой Королевского совета (1565). В последующие несколько лет многим казалось, что при дворе все вращается вокруг фигуры высокомерного Эспиносы. В 1568 году он стал великим инквизитором. Король возвысил Эспиносу, поскольку тот доказал свою полезность, хотя бывал неучтив и хамоват со знатными персонами. В 1572 году он умер от апоплексии, завещав Филиппу своего умелого секретаря Матео Васкеса.

Васкес оставался главным секретарем Филиппа на протяжении большей части последних лет жизни короля. Он не обладал смелым воображением и не испытывал тяги к новизне, зато полностью справлялся с возложенными на него обязанностями и потому идеально подходил своему монарху. Придворную жизнь он начал капелланом Кастильского дома, прежде чем перейти на службу к Эспиносе. После смерти Эспиносы Васкес написал в 1573 году сугубо практичное письмо королю. «Создается впечатление, будто у Вашего Величества вовсе нет секретаря, хотя налицо множество бумаг, которые подлежат прочтению или составлению. Это ремесло сулит огромные затраты времени и приложение немалых сил, а потому мы должны опасаться ущерба здоровью, коим чревато сие ремесло для большинства людей, что имеют дело с бумагами». Далее Васкес предлагал себя как человека, который в состоянии справиться со всей входящей корреспонденцией, адресованной королю. Тем самым, уверял он, удастся избежать повторного прочтения для изрядного количества документов. Васкес прибавлял, что будет докладывать королю о любых предложениях, содержащихся в письмах, а также записывать ответы Филиппа и отсылать обратные письма.

Последним из значимых секретарей Филиппа заслуживает упоминания Антуан Перрено, граф Гранвель, сын Николя Перрено, первого графа Гранвеля, выходца из довольно скромной бургундской семьи. Николя, возможно, был сыном кузнеца из местечка Орнан в красивой долине Луэ в Ду?[19 - Ду – департамент на востоке Франции, бывшая провинция Франш-Конте, до того территория графства Бургундия и владения Австрийского дома (Габсбургов).]. Начинал он как латинист и доктор права в парламенте Доля, а затем поступил на службу эрцгерцогини Маргариты, правительницы Нидерландов и любимой тетки императора Карла. Первый Гранвель был посланником империи при французском дворе и провел некоторое время в Испании в качестве представителя эрцгерцогини. Позже он сделался главным информантом Мартина де Салинаса, посла короля Фердинанда, терпеливого брата императора Карла и правителя Австрии. Когда Гранвель умер в 1550 году, император обронил, что у него такое чувство, словно он «потерял свою душу».

Первому Гранвелю во всех отношениях наследовал его сын Антуан, который, будучи титулярным епископом?[20 - То есть епископом без соответствующей епархии; такие епископы нередко выступают как апостольские викарии, управляя территориями, на которых по каким-либо причинам пока невозможно учреждение епархии.] Арраса, сочинил, судя по всему, похоже, благородную речь Филиппа для церемонии отречения от трона его отца. С тех пор Филипп неизменно привлекал его в качестве советника, причем не только в политике, но и в сфере искусства: например, он познакомил короля с фламандским художником Антонио Моро. Антуан, второй граф Гранвель, затем сделался главным советником Маргариты де Фарнезе из Пармы, регента Нидерландов. Местная знать возмущалась Гранвелем, жалобу на которого графы Эгмонт и Хорн (Филип де Монморанси) направили испанскому королю в 1562 году. Более того, брат Хорна, барон де Монтиньи (Флорис де Монморанси), лично отправился в Испанию, чтобы представлять интересы голландской знати

. Гранвель перебрался в Безансон, на восток Франции, якобы чтобы навестить больную мать, но фактически на несколько лет удалился в добровольную отставку. Вернулся он в 1572 году, уже как вице-король Неаполя. Оттуда он признавался относительно инструкций из Мадрида: «Если бы кому-то грозила смерть, хотелось бы, чтобы она грозила из Испании, поскольку это значит, что она не придет никогда». Гранвель оставался доверенным советником Филиппа по международным делам, и, к слову, его отличала способность бегло диктовать на пяти языках.

В начале правления Филиппа в Испанском королевстве насчитывалось одиннадцать советов, из которых старейшим и важнейшим был Consejo Real e Supremo de Castilla (Королевский и верховный совет Кастилии). У этого совета имелись глава и шестнадцать членов, а в его ведении находились все вопросы внутренней политики. Диего Сааведра Фахардо, плодовитый автор и полемист начала семнадцатого столетия, которому выпало представлять Испанию при подписании Вестфальского договора 1648 года, называл Кастильский совет ojos de poder (очами власти)

.

Впервые мы находим упоминание об этом совете в 1385 году, после поражения кастильцев от Португалии при Альжубарроте. Во времена Филиппа совет заседал по несколько дней в неделю, но король посещал заседания только по пятницам. Созданный при этом совете Секретариат Кастилии рассматривал просьбы и помилования (gracia y merced).

Почти столь же важным для управления страной был Государственный совет (Consejo de Estado), созданный в 1526 году и отвечавший за международные дела

. На протяжении многих лет секретарем этого совета, его ушами и глазами был печально известный и прославившийся многими умениями Франсиско де лос Кобос. Его преемниками стали поочередно Гонсало Перес и сын последнего Антонио. Спустя некоторое время Антонио Перес передал ответственность за отношения с Западной и Центральной Европой Габриэлю де Зайасу, а сам сосредоточился на Средиземноморье, в том числе на важнейших итальянских начинаниях. Позже за обоими направлениями приглядывал Хуан де Идьякес, первый из многочисленной когорты баскских чиновников, которые трудились на кастильскую монархию. Король посещал все заседания этого совета и был, безусловно, самым опытным и наиболее информированным человеком в его составе. Главной сферой ответственности совета оставались международные дела, однако порой он занимался и другими вопросами: в частности, завещание императора Карла V вскрыли именно на заседании этого совета

.

Государственный совет также контролировал сеть посольств, которые отчитывались перед королем: три в Италии – в Риме, Венеции и Генуе; одно в Вене, «штаб-квартире» Священной Римской империи; и три в монархиях Европы, во Франции, в Англии и Португалии. Большинству посланников приходилось оплачивать свои расходы из собственного кармана

.

Совет сословий и совет казначейства также являлись важнейшими звеньями системы управления. Первый контролировал большую часть экономики, тогда как совет казначейства ведал средствами, которые выделялись короне кортесами (равно Кастилии и Арагона)

, включая сюда налоги с торговли, арендную плату за имущество короны и сокровища, вывезенные из Вест-Индии. Еще имелись пошлины на шелка из Гранады, на соль и на рудники, таможенные сборы, лицензии на посещение Вест-Индии и на доставку туда рабов

.

Совет инквизиции и совет Cruzada?[21 - Крестовых походов (исп.).] занимали следующую по важности ступень бюрократической иерархии. Первый из этих двух советов служил наглядным напоминанием о том, что испанская монархия опиралась на религию, и руководил учреждением, которое сменявшие друг друга на престоле правители использовали для обеспечения религиозной стабильности. Великий инквизитор выбирался именно на этом совете, хотя на практике король обычно выдвигал свою кандидатуру, которую затем одобрял папа римский. Второй совет добивался неуклонного роста налога с торговли, размер которого оказывал сильное воздействие на функционирование монархии.

Два следующих совета, Португальский и Фламандский, возникли позднее, в 1582 и 1588 годах соответственно. Наряду с секретарями этих органов можно отметить появление еще в 1560-х годах королевских помощников, следивших за состоянием дел в обоих регионах.

Такой тип правления через советы был внедрен дальними предками Филиппа, католическими монархами Фердинандом и Изабеллой. В шестнадцатом столетии большинство членов этих советов составляли letrados, образованные представители среднего класса, выпускники университетов Саламанки или Вальядолида, а вовсе не дворяне. Да, в составе советов насчитывалось около сотни дворян со звучными титулами (первыми шли великие герцоги, далее маркизы и графы), которые владели большими пространствами земли и управляли своими владениями, словно некоронованные короли, но они (за редкими исключениями, перечисленными выше) не могли соперничать с letrados в умении пользоваться государственной властью или манипулировать ею. Они жили отдельно от двора, а не при нем

. Иногда главы родов обнаруживали, что вследствие укорененного в обществе права первородства вторым сыновьям (segundones) не остается иного выбора, кроме как податься в ряды letrados. Самой же примечательной чертой жизни в Испании шестнадцатого века являлось большое число клириков, занимавших ключевые посты в различных советах, зачастую посты глав и председателей. Такие люди, как генерал-инквизитор кардинал Вальдес из Астурии и кардинал Фигероа, были ведущими государственными деятелями страны во второй половине столетия.

Филипп II Испанский не был великим, зато был добрым человеком и настоящим королем. Да, ему пришлось терпеть страдания в англосаксонском мире из-за провала английской политики и морской экспедиции (Армада) в 1588 году. Сегодня обычно забывают о том, что он и его советники нередко ратовали за веротерпимость в Англии, а вот суровая супруга короля Мария Тюдор не щадила ни чужих, ни своих. Еще Филиппа помнят как отца-мучителя из оперы Верди «Дон Карлос» и из одноименной пьесы Шиллера. Что ж, эти опера и пьеса – великолепные произведения искусства, но к истории они никак не относятся.

3. Король Филипп и его империя

Люди не вправе судить о помыслах и побуждениях сюзеренов. Им неведомо, сколько глубоко обеспокоен тот или иной король мятежом или актом неповиновения. Они не могут знать причин, государственных или сердечных, каковые способны подтолкнуть монарха к наисвирепейшей мести подданным даже после того, как былой мятеж успокоился и опасность вроде бы сгинула, а потому куда более разумным политически виделось бы смягчение правления. Нет, люди не в силах понять, как королю в его несомненном величии может показаться, что ничто не должно встать между ним и его местью.

    Диего Уртадо де Мендоса. «Война в Гранаде» (1570)

К 1559 году империя короля Филиппа в Новом Свете – в Индиях, как до сих пор именовали новооткрытые земли, – управлялась любопытной бюрократической системой с тремя высшими органами. Во-первых, власть самой Испании олицетворял совет по делам Индий, состоявший из десяти человек, которые заседали на постоянной (с перерывами) основе в Вальядолиде или там, где пребывал в данный момент испанский двор. Во-вторых, политическое управление Новым Светом осуществлялось через вице-королей, губернаторов и прочих государственных чиновников, которых отбирали монарх и совет по делам Индий. В-третьих, речь о судебных главах областей, которые правили через верховные суды (audiencias); к восшествию Филиппа на престол в 1556 году их насчитывалось семь: в Санто-Доминго (учрежден в 1511 году), Мешико (1527), Панаме (1538), Лиме (Перу, 1543), Лос-Конфинес (Гватемала, 1543), Гвадалахаре (Новая Испания, ныне Мексика, 1548) и в Санта-Фе-де-Боготе (Колумбия, 1548). Вскоре появились три новых верховных суда – в Ла-Плата-де-Чаркас (Перу, 1562), Кито (Эквадор, 1563) и Консепсьоне (Чили, 1563). Во всех этих судах заседали по пять-шесть судей (oidores).

Верховным органом в этом невероятном триумвирате полномочий оставался, как повелось еще с 1520-х годов, совет по делам Индий. Он возник из добровольных собраний тех членов совета Кастилии, кто интересовался Индиями, но вскоре (точно к 1524 году) был сформирован на законных основаниях.

К примеру, назначение наместников и капитан-генералов, а также судей audiencias, епископов и архиепископов обеих Америк – все эти вопросы рассматривал именно совет по делам Индий. Кроме того, он являлся высшей инстанцией для апелляций по всем индийским делам, равно гражданским или уголовным, а также административным. Главой совета в 1559 году был Луис Уртадо де Мендоса, семидесятилетний аристократ, который занимал множество важных постов, скажем, вице-короля капитан-генерала Наварры и даже главы Кастильского совета (на последнюю должность вернулся в конце 1559 года, а прожил до 1568 года)

. Что показательно для человека такого положения, Уртадо де Мендоса начинал свою службу в качестве королевского пажа в 1502 году. Вскоре он воевал за корону в Наварре, затем направился помогать своему отцу, крепко осевшему в Гранаде Иньиго Лопесу де Мендоса, и далее наследовал тому, став наместником после его смерти в 1515 году. С тех пор Луис Уртадо де Мендоса всегда пользовался покровительством короны. Он был среди тех молодых людей, что торжественно несли гроб Фердинанда-католика из Эстремадуры до усыпальницы в соборе Гранады. Позже он надзирал за строительством дворца для Карла V в Альгамбре; император провел там медовый месяц со своей супругой Изабеллой Португальской

. В 1534 году дон Луис оказался главным планировщиком знаменитого похода императора в Тунис, в котором он участвовал лично. Потом он занялся поисками мирного урегулирования с морисками Гранады и в 1543 году был назначен вице-королем этой провинции. А в апреле 1546 года поддержка Франсиско де лос Кобоса обеспечила ему председательство в Совете по делам Индий. Сам он не бывал в Новом Свете и потому полагался на рассказы путешественников. Не подлежит сомнению, что дон Луис получал письма от своего младшего брата Антонио, вице-короля Новой Испании; увы, до наших дней эти письма не сохранились.

Первой задачей Уртадо де Мендосы было гарантировать военно-морской эскорт для флотов, что курсировали между метрополией и Новым Светом; командовал военными кораблями лучший флотоводец Испании Альваро де Басан

. Тем временем его брат показал себя весьма эффективным наместником Новой Испании; возможно, он не хуже справился бы и в Перу, когда бы не внезапная кончина в 1552 году. Именно дон Луис настоял на том, чтобы брат вызвался отправиться в Перу, хотя он уже находился в преклонном по меркам той эпохи возрасте

.

Возможно, дона Луиса смутило то обстоятельство, что в 1562 году новым главой Кастильского совета, сменив Антонио де Фонсеку, стал Хуан де Вега, протеже португальца принца Эболи. Вега был вице-королем Сицилии и Наварры, а также посланником в Риме. Он отличался благочестием и мягкостью нрава, а его жена, Леонора Осорио Сармьенто, дочь маркиза Асторги, оказалась в числе первых женщин, поддержавших основателя ордена иезуитов, святого Игнатия

. Так или иначе, дон Луис удалился в свои поместья и пробыл там до возвращения короля Филиппа в 1559 году; к этой практике, кстати, нередко прибегали могущественные дворяне (а герцог Альба и вовсе отточил ее до степени, граничившей с искусством).

Последней важной задачей дона Луиса стало сопровождение Елизаветы Валуа, «Королевы мира», из Парижа в Испанию. Елизавета, напомню, была третьей женой короля Филиппа. Важность этого назначения в сравнении с обязанностями в совете по делам Индий кажется неочевидной. Даже при испанском королевском дворе Францию никто не считал частью Нового Света.

Дону Луису на посту главы совета по делам Индий наследовал Хуан де Сармьенто, прежде судья (oidor) и глава канцелярии в Гранаде. Этот уроженец Бургоса, сын графини Улуа, был обязан своим возвышением благосклонности императрицы Изабеллы, которая, собственно, и назначила его судьей в Гранаде. Он присоединился к совету по делам Индий в 1552 году. К тому времени Сармьенто стал «эболистой», то есть сторонником принца Эболи. При этом он оставался человеком с широким кругозором, и в 1550-х годах ему поручили снова расследовать состояние финансов в Каса-де-ла-Контратасьон (см. Глоссарий), а еще он был другом архиепископа Каррансы, вскоре угодившего в опалу, и действовал в его интересах

. Принц Эболи, со своей стороны, не проводил последовательной политики, однако все же имел сторонников и приверженцев.

Сармьенто умер в 1565 году, и во главе совета по делам Индий его сменил Франсиско Тельо де Сандоваль, севильянец, сын Хуана Гутьерреса, известный гражданин южной столицы страны. Тельо можно было поставить в вину и многочисленные бюрократические упущения, и холодность в отношении к людям, зато у него имелось заметное преимущество – редкий для испанского чиновника, связанного по работе с Индиями, опыт фактического взаимодействия с Новым Светом

. Его отец и дед были городскими советниками Севильи (veinticuatros, одними из двадцати четырех, как их называли). Он представлял, что означает долгое плавание через Атлантику и обратно, знал, каково находиться на похожем на тюрьму корабле на протяжении нескольких недель, сам проходил через угрозы кораблекрушений и сражался с морской болезнью. Он побывал на Канарских островах по пути в Америку и на Азорах на обратном пути, воочию наблюдал прибытие судна в Новую Испанию (в месте, где ныне расположен процветающий порт Веракрус на побережье Карибского моря), испытал тяготы долгого перехода по суше от прибрежных тропиков до умеренного климата столицы Мешико, бывшего Теночтитлана, мимо Пероте и Пуэблы, а затем вверх и вдоль по знаменитой дороге между вулканами. Кроме того, раньше он служил инквизитором в Толедо и председательствовал в верховном суде (канцелярии) Вальядолида. Первоначально будучи ставленником не любившего суеты кардинала Таверы, он начал свою успешную государственную карьеру в Севилье в качестве каноника – это вообще характерная особенность тех времен. В 1543 году Тельо назначили великим инквизитором Новой Испании. На следующий год он отправился туда как visitor (колониальный инспектор), чтобы растолковать и ввести в действие гуманные, но противоречивые «новые законы»

. О нем говорили, что он был образцовым letrado с «незапятнанной честью», но, подобно всем инспекторам, он верил, что это назначение обязывает его к небывалым свершениям. Посему он превысил свои полномочия и тем самым облегчил вице-королю Антонио де Мендосе задачу успешно отбиться от всех яростных нападок ретивого инспектора. Сам факт того, что вообще возникли какие-то нападки, вызвал много недовольства в обществе, поскольку Мендоса проявил себя поистине замечательным наместником.

Тельо вернулся в Испанию в 1547 году, а три года спустя, уже в составе совета по делам Индий, вполне логично вошел в число тех четырнадцати мудрецов, которых попросили рассудить знаменитый спор между Лас Касасом и Сепульведой

. Главой совета по делам Индий он стал в апреле 1565 года, но занимал эту должность лишь до августа 1567 года, когда сделался епископом Осмы, весьма богатой епархии.

Большинство членов совета по делам Индий ко времени восшествия Филиппа II на престол были, что вполне естественно, ставленниками бывшего главы совета Уртадо де Мендосы. В той или иной степени все королевские дворы по образу жизни напоминали Версаль, если вспомнить бессмертное обобщение французского моралиста Сен-Симона, и двор Филиппа отнюдь не был исключением из этого правила