Зачарованная

Толстый слой краски когда-то покрывал затейливо вырезанные фигурки разломанной карусели. Горка в центре помещения была вся расписана аэрозольными красками, исцарапана шариковыми ручками и обклеена выцветшими стикерами. А еще здесь их ждали парни.

– Кайя Фирш, ты ведь помнишь меня? – хихикнул Пончик.

Он был низкий и тощий, несмотря на свое прозвище.

– Кажется, это ты в шестом классе швырнул мне в голову бутылкой.

Он снова засмеялся.

– Точняк. А я уж и забыл. Ты все еще такая же чокнутая?

– Нет, – ответила Кайя, но радостное настроение покинуло ее, сменившись опустошенностью и раздражением.

Дженет влезла на верх горки, где важно, словно король, в своей серебристой летной куртке сидел Кении, наблюдая за происходящим. Он был красив – темные волосы и более темные глаза. В знак приветствия он поднял почти полную бутылку текилы, которую держал в руке.

Марк резким движением протянул Кайе бутылку, из которой перед этим пил. Немного жидкости выплеснулось на рукав его фланелевой рубашки.

– Бурбон. Дорогое пойло.

Взяв бутылку, Кайя ухитрилась изобразить улыбку. Марк продолжил потрошить сигару. Он сильно горбился, но все равно было видно, какой он здоровенный. Коричневая кожа на его голове блестела, и Кайя видела на ней порезы, оставленные бритвой.

– Я принесла тебе сладкого, – обратилась Дженет к Кении и достала пакетики со сладкой кукурузой и арахисовой тянучкой.

– «Я принесла тебе сладкого», – передразнил Пончик высоким визгливым голосом и вспрыгнул на горку. – Дай сюда.

Кайя прошлась по круглому помещению. Оно было великолепным – старым, пришедшим в упадок, но прекрасным. И к нему очень подходил медленный жар бурбона у нее в горле – такие напитки пьет какой-нибудь важный тип, который всегда носит летом костюм и шляпу.

– Ты что за азиатка такая? – спросил Марк.

Он набил сигару травой и откусил один конец. Густой, сладкий запах окутал Кайю. Она сделала еще глоток из бутылки и попыталась не обращать на Марка внимания.

– Эй, Кайя, ты что, оглохла?

– Я наполовину японка.

Кайя коснулась своих волос, таких же белокурых, как у ее матери. Именно эти волосы всегда приводили людей в замешательство.

– Народ, а вы когда-нибудь видели японские мультики? Они рисуют таких маленьких-маленьких девочек с косичками или хвостиками, в коротенькой школьной форме. Ты когда-нибудь такое носила, а?

– Заткнись, придурок, – со смехом сказала Дженет. – Она ходила в среднюю школу вместе со мной и Пончиком.

Кении подцепил пальцем петлю на поясе джинсов Дженет, притянул девушку к себе и поцеловал.

– Ну ладно тогда, – хмыкнул Марк. – А может, соберешь на минутку хайры в два хвостика? Давай!

Кайя покачала головой. Она не собиралась этого делать. Марк и Пончик принялись играть в «вышибалу» пустой пивной бутылкой. Когда они пинали ее тяжелыми ботинками, она не разбивалась, но издавала гулкий звук. Кайя глотнула еще бурбона. Голова у нее уже приятно гудела, в унисон воображаемой карусельной музыке. Она прошла вглубь полутемной комнаты, где выцветшие плакаты извещали, что попкорн и орешки стоят пять центов за порцию.

В дальней стене была черная, потрескавшаяся от непогоды дверь. Когда Кайя толкнула ее, та резко отворилась. Лунный свет, вливающийся в окна основного помещения, озарил лишь старый офис с дряхлым столом и доской объявлений, к которой все еще были пришпилены пожелтевшие листочки меню. Кайя шагнула в темный офис. Выключатель не работал, и, шаря впотьмах, она нащупала еще одну дверную ручку. Эта дверь вела на темную лестницу, освещенную лишь пробивавшимся откуда-то сверху тусклым светом.

Кайя ощупью взобралась по ступенькам. Ладонь, которой она вела по перилам, покрылась пылью. Девушка громко чихнула – раз, затем другой.

Наверху находилось маленькое окно, сквозь которое сияла луна-убийца, огромная и спелая. В углах громоздились какие-то интересные ящики. Но потом на глаза Кайе попался конь, и она забыла обо всем остальном. Великолепный конь сиял белым перламутром и крошечными кусочками зеркал. Его голова была раскрашена алой, золотой и пурпурной краской, а между двумя рядами белоснежных зубов виднелся розовый язык – можно даже было сунуть ему в рот кусочек рафинада. Кайя поняла, почему такого прекрасного коня бросили здесь: все четыре ноги и часть хвоста раскололись. Щепки свисали там, где некогда располагались стройные конские ноги.

«Хрящу это понравилось бы», – так Кайя думала много раз с тех пор, как шесть лет назад оставила побережье. «Моим выдуманным друзьям это понравилось бы», – так она решила, когда впервые увидела большой город, залитый светом будто бесконечная рождественская елка. Но пока Кайя была в Филадельфии, они не появились ни разу. А теперь ей исполнилось шестнадцать лет, и она чувствовала себя так, словно у нее вообще не осталось никакой фантазии.

Она попыталась поставить коня прямо, чтобы он опирался на расколотые копыта. Фигура пошаталась из стороны в сторону, но не упала. Кайя стянула плащ и бросила его на пыльный пол, поставив рядом бутылку с бурбоном. Затем перебросила ногу через спину коня и уселась в седло, сжимая фигуру коленями и не давая ей упасть. Провела руками по резным золоченым кольцам гривы. Коснулась нарисованных черных глаз и выщербленных ушей.

В ее воображении белый конь неуверенно поднялся на ноги. Длинные завитки золотой гривы под руками были прохладными, а массивное тело животного – настоящим и теплым. Кайя покрепче ухватилась за гриву, смутно осознавая слабое покалывание в руках и ногах. Конь под ней тихонько фыркнул, готовый ринуться в холодную черную воду. Девушка вскинула голову…

– Кайя? – Негромкий голос вырвал ее из грез.

На лестничной площадке стоял Кении, озадаченно глядя на нее. На несколько мгновений Кайя пришла в ярость. Затем ощутила, как краска заливает щеки.

Сейчас, в полусвете, она рассмотрела его лучше, чем в темноте внизу. Два серебряных колечка поблескивали у него в ушах. Короткие каштановые волосы были явно сбрызнуты муссом для укладки и зачесаны изящной волной, под пару едва заметной бородке-эспаньолке. Под пилотской курткой он носил обтягивающую белую футболку, обрисовывающую легкий рельеф мышц. Такие мышцы нельзя накачать – с ними нужно родиться. Он двинулся к Кайе, протянув руку и странно глядя на нее, словно вспоминал, что хотел сделать. Затем он медленно, как будто во сне, погладил конскую гриву.

– Я тебя видел, – произнес Кении. – Я видел, что ты сделала.

– Где Дженет?

Кайя не была точно уверена, что он имеет в виду. Она подумала бы, что он дразнит ее, если бы не его серьезное лицо и замедленная речь. Кении ласкал гриву игрушечного коня. Движение его руки заворожило Кайю помимо ее воли. Он словно перебирал пряди несуществующей гривы.

– Она беспокоилась о тебе. Как ты заставила его это сделать?

– Сделать что?

Теперь Кайя была испугана и польщена одновременно. Лицо Кении не выражало насмешку. Он смотрел на Кайю так пристально, что лицо его казалось застывшим.

– Я видел, как этот конь поднялся.

Голос Кении звучал так тихо, что Кайя могла притвориться, будто вообще не слышала его. Рука парня упала на ее бедро и поползла вверх, к пройме ее хлопчатобумажных трусиков.

Хотя Кайя видела медленное продвижение ладони Кении, это прикосновение испугало ее. На миг она застыла, парализованная, а затем отскочила, отпустив лошадь, немедленно рухнувшую на пол. При падении конь сбил бутылку с бурбоном, и темная жидкость выплеснулась на плащ Кайи и лизнула донышки пыльных ящиков, словно подступающий ночной прилив.

Кении поймал девушку прежде, чем она успела понять, что происходит, ухватив ее за вырез рубашки. Кайя шагнула назад, оступилась и упала. Кении не успел отпустить ее, и рубашка разорвалась до самой талии, открывая лифчик.

На лестнице загрохотали шаги.

– Что за хрень? – Марк стоял на верхней ступеньке, а Пончик дышал ему в спину, стараясь рассмотреть хоть что-нибудь.

Кении покачал головой и тупо огляделся вокруг. Кайя схватила свой пропитанный бурбоном плащ.

Парни отпрянули с ее пути, и оказалось, что Дженет тоже здесь и во все глаза смотрит на них.

– Что случилось? – Дженет в замешательстве переводила взгляд с Кении на Кайю.

Кайя протолкалась мимо нее, на ходу судорожно просовывая руку в рукав плаща, наспех наброшенного на плечи.

– Кайя! – окликнула ее Дженет.