Великий князь Андрей Боголюбский

В марте 1150 года дядя и племянник наконец-то заключили мирный договор – Юрий Долгорукий оставался киевским князем, а Изяслав Мстиславич удерживал за собой Владимир-Волынский.

Но всем было ясно, что взаимная ненависть князей-соперников настолько велика, что это был не прочный мир, а лишь хрупкое перемирие. Понимая это, Юрий Долгорукий стремился опереться на самых близких и надежных из своих сторонников – на собственных сыновей. Неустрашимо храбрый Андрей после подписания мира остался возле своего отца в Киеве, а в Вышгород князь Юрий отправил своего брата Вячеслава Владимировича.

И междоусобная война не замедлила продолжиться – обвинив Юрия в невыполнении мирного договора, Изяслав Мстиславич обрушился на киевского князя. Не успевший подготовиться к столкновению, князь Юрий вместе с сыном (судя по всему, именно с Андреем) бежал из столицы.

Но Изяслав торжествовал недолго. Подоспели войска союзника Юрия – галицкого князя, – и мятежный племянник вновь отошел от столицы, позволив дяде воссесть на киевский «златой стол».

Для осуществления этой новой победы князю Андрею пришлось применить самые разные свои таланты – и организационные, и дипломатические. Сначала он помог брату Ростиславу отстоять Переяславль, а затем посетил с дипломатической миссией половцев, чтобы склонить их к союзу с его отцом.

Хотя сыну половчанки в переговорах с кочевниками сопутствовал успех, нужды в новых союзниках не оказалось – князь Юрий сумел вернуть себе Киев, изгнав Изяслава. Однако призванные сторонники из степи, надеявшиеся на богатую добычу, решили без нее к родным кочевьям не возвращаться – и половцы стали грабить окрестности Переяславля.

И вновь Андрею Юрьевичу пришлось прибегнуть к своим дипломатическим способностям – он уговорил вождей кочевников прекратить грабежи и подобру-поздорову убраться к себе домой.

Быстрое отступление Изяслава Мстиславича из Киева не означало окончания войны – волынский князь был силен, не лишился союзников и был готов вновь попытать воинского счастья у стен столицы Руси. Для предотвращения его внезапной атаки Юрий Владимирович отправил верного и надежного сына Андрея в крепость Пересопницу.

И киевский государь не ошибся – в начале марта 1151 года Изяслав Мстиславич во главе большого русско-венгерского войска осадил Пересопницу. На выручку к князю Андрею двинулись войска галицкого князя Владимирка, но Изяслав не стал вступать с ним в схватку.

Он решил оторваться от войск своих противников и быстрым маршем пройти к Киеву, нанеся неожиданный удар по войскам Юрия Владимировича. И авантюре Изяслава сопутствовал успех – не надеясь на верность киевлян, князь Юрий Долгорукий бежал из Киева в Городец-Остерский.

Узнав о поражении союзника, галицкий князь поспешил отступить домой, видимо, считая, что война окончательно проиграна. А Андрей Юрьевич поспешил в Городец, к отцу, который всеми силами пытался сколотить новую коалицию против удачливого племянника.

И уже в Городце князя Андрея настигла скорбная весть – в Переяславле скончался его брат Ростислав. И, чтобы добиться победы, уцелевшие сыновья Юрия Долгорукого должны были еще сильнее сплотиться вокруг отца.

Князь Андрей Боголюбский увозит икону Богоматери из Вышгорода. Миниатюра Лицевого летописного свода. XVI в.

Продолжившаяся гражданская война оказалась более удачной для Изяслава Мстиславича. Засев в Киеве, он успешно отбивал атаки войск князя Юрия Владимировича, которого пришли поддержать и черниговские князья, и половецкие отряды. В боях за столицу Андрей Юрьевич каждый раз демонстрировал несокрушимую храбрость и даже безрассудство – в одном из сражений он в очередной раз почти в одиночку стал преследовать врагов, и лишь случайно попавшийся на пути союзный половец сумел схватить его коня за повод и уговорил князя образумиться.

Столь же бесстрашно действовал Андрей Юрьевич и в битве на Перепетовом поле, уже после отхода рати Юрия от Киева. Он бросился впереди своих дружинников на вражеские войска и вступил в жестокую схватку. Известный российский историк С. М. Соловьев так описал этот эпизод из воинской биографии князя: «Копье его было изломано, щит оторван, шлем спал с головы, конь, раненный в ноздри, начал соваться под ним в разные стороны». И все же князь продолжал упорно биться с врагами…

Владимирская икона Божией матери

Однако ни храбрость суздальских ратников, ни отвага князя Андрея не смогли переломить ход битвы – под ударами войск Изяслава сначала побежали половцы, а затем и черниговские рати. Остаткам войск Юрия и его сыновей тоже пришлось начать отступление, превратившееся в настоящую катастрофу. Многие из ратников даже не были сражены врагами, а попросту утонули при переправе через реку Большой Рут. Разгромленный Юрий Долгорукий поспешил укрыться в Переяславле.

Торжествующий Изяслав Мстиславич осадил город, и 17 июля 1151 года отец Андрея Боголюбского был вынужден вновь договариваться о мире со своим племянником-победителем. Тот потребовал, чтобы князь Юрий навсегда забыл о киевском троне, ушел к себе, «в Суждали», а в Переяславле, который благодушный триумфатор оставлял за побежденным, посадил одного из своих сыновей.

Заключив мир, суздальский князь, однако, не слишком торопился уходить в нелюбимую Залесскую Русь. Отправив сына Глеба в Переяславль, Юрий Долгорукий заперся в Городце-Остерском. А сына Андрея он послал на север, в суздальский край. Судя по всему, Андрей Юрьевич нисколько не возражал против этого решения. Он давно рвался домой, на свою истинную родину из нелюбимой старой «Русской земли».

Более того, он и отца призывал не медлить в Городце, а строго выполнить все условия мира, заключенного с Изяславом. Юрий же, видимо, в очередной раз надеялся на помощь со стороны либо половцев, либо своего верного галицкого союзника.

И война разразилась вновь. Изяслав осадил Городец и после непродолжительных боев вынудил дядю сдаться. Теперь Юрий должен был без промедления уйти на Северо-Восток, оставив киевскому князю даже Переяславль. Последней опорой суздальского властелина на «старой Руси» оставался только Городец-Остерский, куда перебрался его сын Глеб.

Однако в 1152 году даже этот осколок былого влияния Юрия Долгорукого был уничтожен мстительным Изяславом. Воспользовавшись тем, что Глеб Юрьевич уехал к отцу в Суздаль, киевский князь сжег Городец и разорил его окрестности.

Вокняжение Андрея Боголюбского на Ростово-Суздальском столе. Миниатюра Радзивиловской летописи

А тем временем Андрей Юрьевич наконец-то спокойно пребывал на родном Северо-Востоке. Резиденцией его стал, судя по всему, столь любимый им впоследствии Владимир-на-Клязьме, основанный его дедом Владимиром Всеволодовичем Мономахом.

Более-менее мирная жизнь князя Андрея прервалась после нападения Изяслава на Городец. Юрий Долгорукий, справедливо восприняв это событие как разрыв мирных соглашений, двинул свои войска, куда вошли и многочисленные половцы, на союзника киевского князя – князя черниговского Изяслава Давыдовича.

Осада Чернигова началась осенью 1152 года, и вновь князь Андрей явил в ходе ее чудеса личной храбрости и воинского безрассудства. И это безрассудство в итоге вышло ему боком – в одной их схваток он был сбит с коня, жестоко ранен и едва успел укрыться в отцовском лагере, видимо, прикрываемый верными дружинниками.

А тем временем киевский Изяслав не бросил в беде Изяслава черниговского. Причем хватило только вести о том, что он сосредотачивает рати под Киевом, чтобы половцы удрали из-под Чернигова, а за ними пришлось отойти и русским войскам.

Потерпев очередное заочное поражение от племянника-счастливца, Юрий Долгорукий все-таки не отказался от надежд на победу. В 1154 году он вновь решил вторгнуться в Черниговское княжество, но уже в походе войска охватила эпидемия, от которой умирали и дружинники, и их кони. Возможно, увидев в этой внезапной напасти проявление гнева Божьего и прислушавшись к советам сына Андрея, обычно призывавшего решать дело миром, а не войной, князь Юрий Долгорукий вернулся к себе домой.

Тем более что вскоре разразился пограничный конфликт суздальского князя с другим южным соседом – рязанским князем Ростиславом Ярославичем. Решив навсегда покончить с «рязанской проблемой», просто присоединив эти земли к своему княжеству, Юрий Долгорукий отправил среднего сына в поход против князя Ростислава.

Вначале Андрею Юрьевичу вроде бы сопутствовала удача – он занял Рязань, откуда ее бывший хозяин удрал к половцам. Однако тот не пал духом и быстро договорился с кочевниками о совместных действиях. Ростислав ударил по своей бывшей столице ночью, когда суздальское войско спокойно спало, даже не потрудившись выставить охранение.

Разгром был полный, суздальские ратники были частью перебиты, частью разбежались, а сам князь Андрей, как добавляет летописец – «в одном сапоге», ускакал в Муром. И уже оттуда, собрав немногих уцелевших, он вернулся к отцу в Суздаль.

Впрочем, рязанское поражение не повлияло на отношение Юрия Долгорукого к сыну. Тем паче что суздальского князя теперь обуревали совсем иные заботы – 13 ноября 1154 года в Киеве умер ненавистный Изяслав Мстиславич.

Престол в столице вновь опустел, и Юрий Долгорукий вновь поспешил предъявить на него свои права. Успешно действуя дипломатическими средствами, он убедил большинство других претендентов признать его право на княжеское верховенство на Руси. И в результате 20 марта 1155 года князь Юрий Владимирович въехал в Киев, вернув себе, казалось бы, навсегда потерянное великое княжение.

Его сыновьям в очередной раз пришлось не только принять участие в походе, но и взять под контроль города в Киевской земле. И, как и годы назад, Андрей Юрьевич вновь был посажен отцом в Вышгороде.

Доволен ли он был этим решением? Судя по дальнейшим событиям – нет.

Князь Андрей сумел возненавидеть беспокойную Южную Русь за годы прежних походов, бессмысленных и тяжелых. Историк Н. Н. Воронин очень точно отмечал: «Андрей долго дрался в бесплодных сражениях за Киев и не раз совершал тяжелые походы к Днепру, верно исполняя отцовские приказы; он закалил в них свой боевой дух, но и вырастил мысль о тщете борьбы за Киев и гибельности развертывавшихся вокруг него княжеских распрей; он убедился, что Киев – яблоко кровавого раздора, что «мать городов русских» стала причиной их разъединения и вражды».

Андрей Юрьевич любил родной Северо-Восток, где умел найти общий язык не только с местным ростовским и суздальским боярством, не только с церковными иерархами, но и с простыми людьми. Не зря летописец подчеркивает, что князь Андрей был «любим всеми за премногую его добродетель».

А от Киева он ждал лишь дальнейшего продолжения междоусобной войны. И эти предчувствия Андрея не замедлили исполниться.

Впрочем, сам князь этого продолжения схваток за киевский «высокий стол» не увидел. Осенью 1155 года, «нощию», «с своею княгинею и с своим двором» Андрей Юрьевич выехал из Вышгорода в Суздаль, невзирая на возможный гнев отца. (А гнев не замедлил разразиться. Как емко отмечает летописец: «Отец же его негодовал на него сильно о том».)

Но князя Андрея уже было не остановить. Он собирался навсегда остаться на русском Северо-Востоке.

А зримым символом прочности его намерений стало одно деяние, совершенное им в Вышгороде, – Андрей Юрьевич забрал из местного женского монастыря самую почитаемую икону Божьей Матери.

Древнюю. Намоленную. Чудотворную.

Список с иконы, созданной самим апостолом Лукой.

Ту самую, что впоследствии назовут Владимирской, хранительницей и заступницей всей Северо-Восточной Руси.

Хозяин Северо-Востока

Домой, в Залесскую Русь, князь Андрей добирался не торопясь, долгим путем – вверх по Днепру, к Смоленску, а оттуда прямо – на восток. Уже в Суздальской земле князь столкнулся с одним из наиболее известных чудес иконы Владимирской Богоматери – на месте, где позднее будет основано Боголюбово, кони неожиданно встали и отказывались идти дальше. Эта история была изложена в «Степенной книге» так: «И оттуда дошли близ града Владимира, и когда были на реке Клязьме, и там встали кони с иконой Богоматери, и никуда не сдвинулись. И многих коней меняли, и чудесную икону на сани ставили, и ни один конь не мог саней двинуть со святой иконой. Великий же князь Андрей на том месте поставил две церкви каменные во имя Святой Богородицы и там создал город и нарек имя месту тому – Боголюбимое».

Так чудесным образом было положено основание излюбленной княжеской резиденции, с которой будет тесно связана вся его оставшаяся жизнь.

Но пока Андрей Юрьевич пребывал преимущественно во Владимире, всегда им более любимом, нежели старые Ростов или Суздаль. Самостоятельным князем он себя не изображал, строго выполнял все распоряжения отца и, видимо, даже подчеркивал, что князем суздальским остается Юрий Долгорукий.

Среди дел, порученных сыну киевского князя, наиболее любопытным оказывается одно – Юрий Владимирович «заповедал сыну своему князю Андрею град Москву людьми населять и распространять». Судя по всему, именно Андрей Юрьевич наблюдал за закладкой первой московской крепости в устье реки Неглинной в 1156 году. И именно он является истинным основателем будущей всероссийской столицы. Хотя, конечно же, совершил все это Андрей Юрьевич по распоряжению своего отца.

Одновременно, уже в первые годы княжьего сидения на Северо-Востоке, Андрей Юрьевич столкнулся с проблемами, что еще долго будут омрачать его жизнь и как правителя, и как искреннего православного христианина.