Танковый таран. «Машина пламенем объята…»

Однако после первого успеха лично Верховный главнокомандующий и председатель Народного комиссариата обороны Иосиф Сталин приказывает своим генералам развивать успех и продолжать наступление, преследуя гитлеровские войска. Этот категоричный приказ стал роковой стратегической ошибкой командования РККА и лично Сталина, командующего Западным фронтом Георгия Жукова и командующего Калининским фронтом Ивана Конева. Трагедия, которая будет длиться тринадцать месяцев на подступах к Ржеву и Вязьме, началась из-за стратегического просчета.

* * *

Гауптман Дитрих Шталльманн наконец-то смог отдохнуть. Его потрепанное в боях подразделение отвели из первой линии обороны в Ржев. Танковый батальон под его командованием фактически прекратил свое существование, из положенных по штату трех десятков машин у него на ходу оставались лишь четыре. Еще два «Панцера-III» находились в ремонтном подразделении.

Но зато хоть экипажи смогли получить передышку. Они отъедались и отсыпались, успели выкупаться в бане и привести себя в нормальный, более подлежащий уставу вид.

Такое же положение было во всех бронетанковых подразделениях Вермахта. Танки, на которые делал ставку бывший командующий 9-й армией генерал-полковник Гейнц Гудериан, были уничтожены. Но с Запада, из Франции, уже прибывали новые эшелоны пополнения. Платформы с танками и орудиями, вагоны с пехотой и запчастями.

Правда, в последнее время гауптману Шталльманну приходилось иметь дело с киркой и лопатой, а не с механизмами родного «Панцера».

Вермахт все основательнее вгрызался в землю. На подступах к Ржеву и Вязьме были созданы укрепрайоны с эшелонированной обороной, линиями траншей полного профиля, ДОТами и ДЗОТами, артиллерийскими и пулеметными позициями, колючей проволокой в несколько рядов. На углах улиц были вкопаны танки. Все подходы минировались, местность пристреливалась всеми имеющимися огневыми средствами.

Ржев, Гжатск, Сычевка, Вязьма были превращены в настоящие крепости. Хотя, надо сказать, поначалу в самом Ржеве стояли только артиллеристы и обозные части. Но все же города на немецком плацдарме были укреплены весьма солидно и подготовлены к круговой обороне. Видный историк Второй мировой войны Лиддел Гарт назвал их «города-бастионы».[2 - Лиддел Гарт Б. Вторая мировая война. М., 1976.]

Еще 28 декабря 1941 года Главное командование Вермахта издало приказ об организации обороны, в том числе «путем оборудования всех населенных пунктов и хуторов в опорные пункты, а также максимальным эшелонированием войск в глубину… На центральном участке Восточного фронта приступить к оборудованию тыловой позиции…»[3 - Герасимова С.А. Военные действия в районе Ржевско-Вяземского выступа в январе 1942 г. – марте 1943 г.: Ржевская битва. Диссертация на соискание ученой степени к.и.н., защищена в мае 2002 г. в ТвГУ.].

В строительстве мощной системы полевой фортификации участвовали не только саперные батальоны Вермахта, но и вернувшиеся из отпусков солдаты, обозные подразделения. Немцами на строительные и земляные работы были мобилизованы и местные жители, которые не успели эвакуироваться из-за быстрого отступления Красной Армии летом и осенью 1941 года.

Передний край обороны немецких войск проходил по восточным окраинам городков и сел в районе Ржева, а также по дорогам между ними. Восточные опушки лесов и рощ немецкие саперы превращали в некоторое подобие «засек». Они срубали деревья на высоте полутора-двух метров, заостряли остовы, а срубленные стволы сваливали верхушками на восток. К тому же завалы еще и опутывались колючей проволокой, а зачастую – минировались.

Практически все каменные и деревянные дома, сараи и другие постройки были превращены в долговременные огневые точки с перекрытием в три-шесть рядов бревен, предохранявших от прямого попадания 76-миллиметровых снарядов.

Например, в Погорелом Городище каменные дома и подвалы были превращены в ДОТы с двумя-тремя амбразурами для стрельбы из пулеметов и легких пушек и оборудованы подземными ходами сообщения. В каждом опорном пункте имелось по несколько оборудованных позиций для противотанковых орудий, ротных и батальонных минометов.

А на оборонительной линии, проходящей через населенные пункты Ильино, Подсосенье, Космариха, Свиньино, Немцово, в течение мая – июня 1941 года немецкие войска соорудили 559 ДЗОТов и блиндажей, отрыли 280 окопов, 7 километров противотанковых рвов, оборудовали 23 с половиной километра лесных завалов.

Тогда же так называемая линия Кенигсберг севернее и восточнее Ржева была укреплена по всему фронту немецкой 9-й армии.

Сам Ржев достался немцам также практически без боя, и они обосновались здесь с прусской обстоятельностью. По вечерам на центральной площади города работал офицерский клуб.

Все солдаты и офицеры Вермахта жили в довольно комфортабельных условиях: в хорошо оборудованных блиндажах, землянках и домах. Командование занимало одну или несколько главных улиц, по ним запрещалось ездить. Также запрещалось ходить по ним и тем немногим местным жителям, которые оставались в оккупации.

Дома, в которых заселились немецкие офицеры, имели телефонную связь, электрическое освещение, а в некоторых были и полевые рации. Гитлеровцы пришли в Ржев всерьез и надолго.

Совершенно невероятно, но гитлеровцы для своей обороны использовали еще и… советские долговременные огневые точки! Капитальные фортификационные сооружения еще советского Ржевско-Вяземского оборонительного рубежа, который строился летом и осенью 1941 года. При отступлении Красной Армии осенью 1941-го их не успели взорвать, а немцы их укрепили, встроили в собственную систему оборонительных рубежей и использовали по прямому назначению. Собственно, а почему бы и нет? Не пропадать же добру… Ordnung und disciplinen! – все по-немецки[4 - Порядок и дисциплина! (нем.)].

Строительство укреппозиций гитлеровцы не останавливали ни на день. Знали, что вскоре последует наступление Красной Армии, и готовились…

* * *

Дитрих Шталльманн проснулся рано. В избе на окраине Ржева было жарко натоплено. Он подошел к окну – там рычал двигателем штабной бронетранспортер с большой рамочной антенной мощной радиостанции. Механик-водитель еле разогрел и завел застывший от мороза мотор. И теперь уже не решался его глушить.

Во дворе возле небольшого костерка грелся расчет зенитной автоматической пушки FlaK-30. Легкое 20-миллиметровое орудие обладало высокой скорострельностью и в основном служило для отражения угроз с воздуха. Но и по наземным целям пушка «работала» отлично. Тем более что у русских в избытке оставалось легких танков и бронеавтомобилей.

Гауптман отвернулся от окна и подошел к столу. Там стоял доверху наполненный кофейник на серебряном подносе. Офицер налил себе большую кружку и бросил несколько кусков пайкового рафинада. Вскоре предстояло идти на мороз, и Дитрих стремился набраться тепла напоследок. В сенях стукнула входная дверь. В комнату вошел посыльный из штаба танкового батальона и вскинул руку в нацистском приветствии.

Дитрих поморщился: он не любил партийной символики. А поскольку был без головного убора, то просто кивнул вошедшему. Но кофе отхлебывать не перестал.

– Здравия желаю, герр гауптман. Вас вызывают в штаб!

– Сейчас иду. – Дитрих допил кофе и с видимым сожалением поставил кружку.

Выйдя на мороз, Дитрих Шталльманн плотнее запахнул офицерскую шинель: ледяной ветер разом выдул жалкие остатки тепла из-под казенного обмундирования «на рыбьем меху». Офицер выдохнул облако пара и пешком направился в центр, где располагался штаб. Небо на востоке постепенно светлело, мгла непроглядной ледяной ночи уступала мутной серости короткого зимнего дня. Сумерки… «Сумерки богов» – Рагнарек, именно так и воспринимались многими в Вермахте события под Москвой.

Мимо по улице проехали полугусеничные тягачи, буксируя за собой длинноствольные орудия «acht-acht» – «восемь-восемь». Знаменитые зенитные пушки Flak.18/36 устанавливались на наиболее танкоопасных направлениях.

Только эти снаряды могли пробить наклонную броню тяжелых русских танков «Клим Ворошилов» и средних Т-34.

Полугусеничные машины шли по укатанному снегу вполне себе бодро, а вот следующие за ними грузовики «Опель-Блитц» с запасом снарядов пробуксовывали.

Со стороны железнодорожной станции слышалось пыхтенье, гудки паровоза, лязг вагонных сцепок. Звуки в морозном воздухе разносились далеко. В последнее время эшелоны на Восток шли сплошным потоком, гитлеровцам удалось переставить узкие «западные» колесные пары вагонов на «широкие» – русские. Да и на территории оккупированной Украины и Белоруссии оставалось достаточно брошенных при отступлении паровозов и вагонов.

Эшелоны наконец-то привезли пополнение: два десятка средних танков Pz.Kpfw III и Pz.Kpfw IV. А вместе с ними прибыли и экипажи – выпускники танковой школы в Оберндорфе. Эту новость еще вчера Дитрих услышал в офицерском клубе. Свежие подразделения ждали еще неделю тому назад, но в Западной Белоруссии опять произошло крушение состава. Очередная диверсия партизан скорее всего.

Из-за угла вывернул строй пехотинцев под командованием обер-фельдфебеля. Солдаты Вермахта шли в ногу, печатая шаг, но в их глазах читались страх и тупая отрешенность. Они были измучены морозами и нападками унтеров. Только стальная прусская дисциплина позволяла им держаться и выполнять поставленные задачи. И ради чего? Чтобы потом получить медаль «За зимнюю кампанию на Востоке 1941/42 года»?.. Ее неофициальное название – «мороженое мясо» – сполна раскрывало смысл тех бесчисленных потерь в русских снегах, что понес Вермахт.

Вот и штаб. На крыльце двухэтажного каменного дома застыл часовой, по самые глаза закутанный шарфом и какими-то тряпками. При виде офицера он взял винтовку «Praesentiert das – Gewehr» – «на караул».

Дитрих Шталльманн вошел в избу, ординарец принял у него шинель.

Офицер поднялся по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж. Перед закрытыми дверями стоял еще один часовой с пистолетом-пулеметом MP-40 на груди. Шталльманн взялся за ручку двери.

– Guten morgen! – поприветствовал гауптман собравшихся в зале офицеров и щелкнул каблуками, став «Stillgestanden» – по стойке «смирно». – Герр полковник, по вашему приказанию прибыл!

За стенкой стучал телетайп, пищала рация. В избе было накурено, яркие карбидные лампы освещали развешанные по стенам карты, испещренные красными и синими пометками, стрелами и зубчатыми линиями. На столах также были разложены карты, схемы и штабные документы.

На окнах штабной избы белели крест-накрест наклеенные полоски бумаги, а ставни были плотно прикрыты – светомаскировка…

– Вольно! Здравствуйте, Дитрих. Проходите, – поприветствовал его командир танкового полка полковник Александр фон Нейман. – Вам, герр гауптман, со своим батальоном предстоит держать оборону вот здесь, у основания Ржевского выступа.

Полковник очертил тонко отточенным карандашом дугу на оперативной карте, разложенной на столе.

– Это один из самых сложных участков фронта группы армий «Центр», – продолжил старший офицер. – Если русские предпримут наступление, то попытаются встречными ударами с севера и с юга «срезать под корень» этот выступ. Генерал-фельдмаршал фон Клюге, так же как и фюрер, и думать не хочет о том, чтобы отвести войска. А между тем для нас угроза окружения является вполне реальной.

Недавно была обнародована секретная директива Oberkomando der Heer[5 - Верховное командование Сухопутных сил.] от 8 декабря 1941 года относительно наших задач на Востоке зимой 1941/42 года. Там планы Вермахта на московском направлении определяются следующим образом: «Группа армий «Центр» после завершения операций в районе Москвы должна так эшелонировать свои войска, чтобы быть в состоянии отразить удары русских против участка фронта, выдвинутого в направлении Москвы, и против своего левого фланга. Для защиты растянутого фланга группа должна предусмотреть приведение в боевую готовность резервов в районе южнее Осташкова»[6 - Хорст Гроссман «Ржев – краеугольный камень обороны».].

– Но позвольте, герр полковник, русские, так же как и мы, истощили свои резервы и уже не могут наступать… – возразил один из штабных офицеров.

– Отставить разговоры, Герман! – резко прервал его фон Нейман. – Неизвестно, что предпримут эти русские, и мы должны быть готовы к любым их действиям! Гауптман Шталльманн, приказываю вам создать на базе подчиненного панцер-батальона боевую группу в составе приданных частей: двух рот мотопехоты, минометного взвода, взвода саперов и зенитного артиллерийского дивизиона. В составе этих сил выдвинуться на заданный рубеж, закрепиться и занять оборону. Отступать вам запрещаю под страхом смерти! Все ясно? Выполнять!

– Яволь, герр полковник!

* * *

Получив пополнение и выйдя на рубеж, гауптман Шталльманн занялся организацией обороны.

Новобранцы из танковой школы, пехотинцы и минометчики долбили промерзшую землю лопатами, ломами и кирками. В системе долговременной обороны Вермахта появлялся новый рубеж. Руководил шанцевыми работами безжалостный обер-фельдфебель Алекс «Аржмайстер» Кнаге.