ПереКРЕСТок одиночества

Может, это даже не грипп. Просто я так решил. Или грипп слабенький. Мужика он доконал, потому что тот не ел, был мокрым, был усталым или подкошенным другой болезнью. Вариантов много. Я же был здоров. Поэтому меня все шансы победить болезнь! И только такой настрой мне и нужен…

Ох…

Как же больно садиться. Одеяло не греет. Меня трясет. Прижимаю к пересохшим губам горлышко бутылки. Жадно пью воду. Выпиваю не меньше литра. Теперь надо отдохнуть. Когда проснусь в следующий раз, заставлю себя поесть сухофруктов и сухарей. Затем, еще через несколько интервалов, мне выдадут обед. Горячий обед. Я обязан буду съесть его до крошки. До крошки! Телу нужна энергия, чтобы бороться с болезнью. В яблоках есть витамин С. Он точно не окажется лишним. У меня есть таблетки, содержащие аспирин. Приму одну. Через один интервал. Я разберусь с чертовой болезнью! Ей меня не сломать! И я не позволю своей слабости нарушить установившийся ритм! Рычаги будут дергаться вовремя!

Крепись!

Крепись!

Что-то темное ворочается внутри моей пылающей головы. Кто-то из сумрака шепчет мне непонятные слова. Он пытается достучаться до меня, но я не понимаю. Он? Она? Не могу определить пол шепчущего. Да и глупо определять пол того, кого попросту нет – он существует только у меня в голове. Его породил мой заболевший разум, мой мозг, что сейчас плавится в горниле поднявшейся температуры.

Крепись!

Спи!

Спи!

Сон лечит!

Ах…

Рывком пробуждаюсь, хватаю руками воздух. Ничего не вижу в темноте. Только не это… Ударяю запястье о металл рычага. Сильно ударяю. Хватаюсь, дергаю. В зажегшемся свете бреду ко второму рычагу, молясь, чтобы он поддался. Если нет – то я все проспал. Придется начинать сначала. Рывок… рычаг с кажущейся неохотой идет вниз. Щелчок. Келья чуть вздрагивает. Я, всхлипывая от облегчения, плетусь обратно к нише, размазывая по лицу слезы радости. Не проспал. Я не проспал. Как же хорошо…

Мне вроде бы легче. Или это обманчивая легкость? Тело будто воздушное. Что я там обещал сам себе? Ах да…

Неверными руками достаю таблетку алька-зельтцера. Бросаю в бутылку. Прижавшись горящим ухом к холодному стеклу, застываю в блаженстве, слушая, как шипит растворяющаяся таблетка. Когда шипение стихает, выпиваю половину воды. Достаю из банки сухарь. Вроде только что пил, но во рту опять сухо. Приходится размачивать куски сухаря водой, подолгу держать их на языке. Вверху под потолком есть ломтики яблока. Но я не рискну забраться на стол – меня немилосердно шатает. Мне так плохо, что не передать. Плечи под одеялом ходят ходуном. Позвоночник ломит так сильно, что я уже сомневаюсь, что подхватил грипп.

Может, другая болезнь с частично схожими симптомами?

Доев сухарь, почти падаю в нишу и затихаю под одеялом. Руки и ноги ватные. Нет. Мне не легче. Просто было затишье перед бурей. Касаюсь затылком стены и мгновенно отключаюсь. Вижу над головой стремительно уходящий вверх рычаг. Тянусь к нему изо всех сил, но дотянуться не могу.

Крепись…

Крепись…

Встань!

Светло. Внутренний хронометр сбоит. Не могу даже примерно сказать, сколько времени пробыл в забытье. Одеяло мокрое – я сильно потел. Рубашку хоть выжимай. С трудом раздевшись, дрожа от холода, бросил рубашку на стол, одеяло перевернул другой стороной и накинул на плечи. Прислоняюсь плечом к стене. Стою. Жду. Когда гаснет наконец свет, мне надо лишь чуть-чуть нажать вниз – руки уже на рычаге. Теперь срочно шагать к рычагу номер два…

Крепись.

Крепись.

Волна леденящего холода поднимается от пяток к шее. Грудь сдавливает, становится тяжело дышать. Я с сипом загоняю воздух в легкие.

Крепись.

Крепись…

Если мне станет совсем плохо, то рискну проглотить ту загадочную горошину, обещающую прилив сил и бодрости. Возможно, она поможет продержаться, когда почувствую, что начинаю вырубаться. Мне нельзя ломать ритм. Нельзя проспать. Пропустить момент. Если припрет – использую опасное средство.

* * *

Болезнь я победил. Примерно за сутки. Причем последние десять с чем-то часов я вообще не помнил! Но свет горел. Оба рычага слушались. Как раз, когда очнулся, кормильня выдала мне – стандартный набор, вместо рыбы поверх хлебного бруска лежал небрежно отрезанный кусок колбасы. Кровяной колбасы, кажется. Пахло очень вкусно.

Прием пищи я отложил. Потому как воняло от меня жутко. Я не обделался. Но в штаны напрудил. Не знаю, сколько раз обильно потел, обсыхал и снова потел. Джинсы и одеяло все в белых разводах соли. В общем, сначала я решил привести себя в порядок. Потратил на это целый час, но отдраил себя, выстирал одежду и одеяло с простыней. Все развесив, подошел к столу. Прислушался к себе. Живот обрадованно урчал. Натруженные сутки назад мышцы еще ныли. Температуры нет. Ощущаю легкую слабость, но на ногах стою крепко.

Погас свет.

Чертыхнувшись, уверенно прошел в темноте, дернул за рычаг. Поспешил ко второму рычагу. Потянул за него. Успокоено зашагал к столу, где дожидалась трапеза. Шагал голым, но не переживал по этому поводу – на меня тут смотреть некому.

Щелк.

Я замер как подстреленный. Схватился рукой за стену, склонил голову набок.

Послышалось?

Нет. Знакомый металлический щелчок разблокированного рычага доносился от кормильни. Я перешел на бег. Миновал лежак. Схватился за всегда неподвижный рычаг. Дернул. И рычаг поддался. Пошел вниз до упора, тяжело и веско звякнул, неспешно поднялся и замер.

Дело сделано.

Три рычага из трех – на доступной мне территории. К ледяной стене еще не ходил. Страшновато. Ведь, по моей версии, именно там я подхватил болезнь, что едва меня не прикончила.

И что произошло?

Первый рычаг дарит мне свет и тепло.

Второй рычаг вроде бы приводит тюремную келью в движение.

Что делает третий рычаг?

Звяк. Зеленая вспышка.

С лязгом открывается кормильня. Я в паре шагов от нее. Подхватываю угощение. Пораженно пялюсь.

Что это?