Книга огня

– Никогда!

Страх исчез так же внезапно, как появился, сменившись жгучей яростью.

«Я не сгорела в Лорете, я не поддалась красному дракону на перевале – а теперь меня сожрет какая-то коряга?!»

Аличе развернулась и впилась зубами в стиснувший ее руку стебель. Колючки впились в ее губы, но боли она не чувствовала. Может, это просто кошмар? Может, ей все это еще снится? Но кошмар или не кошмар – сдаваться нельзя. «Он хочет убить меня, и у него это получается. Я сейчас умру, но я не сдамся, я умру, сражаясь!»

Что-то мелькнуло, на миг ослепив вспышкой. Щеку обожгло горячим воздухом, и хватка вокруг запястья разжалась. Аличе быстро откатилась и села. Грег стоял между ней и корягой-людоедом с чинкуэдой в руке.

– Почему ты не звала? Я пришел бы раньше.

– Я… Я думала, что ты далеко («нарочно ждала, чтобы ты ушел подальше»).

– В другой раз зови, я услышу.

«Он не ушел, – поняла Аличе. – Он был где-то рядом».

– Ты не ходил охотиться? – спросила она, облизнув окровавленные губы. – Ты знал про это… это…

– Я никак не мог подумать, что, едва я отойду, ты тут же полезешь прямо к нему. Зачем?

Коряга торчала среди луга в десяти шагах от нее и выглядела совершенно безобидно. Просто старый пень, полускрытый под цветами. А кости… ну мало ли, как могли они там оказаться?

– Я только хотела сорвать цветок… Грег, что это было? – спросила она, с трудом поднимаясь на ноги. – Что это за существо?

– Линдвурм. Лесной червь.

– Так он живой? – Аличе вгляделась в корягу. – Он так притворяется…

Теперь ей уже казалось, что она видит змеевидное туловище, покрытое бесчисленными отростками, обернувшееся вокруг старого пня. Девушка быстро шагнула поближе к Грегу.

– Лесной червь не опасен, если не подходить близко. Он боится огня и никогда бы не тронул тебя у костра. – Грег пнул носком сапога длинный мягкий отросток, который теперь кончался не цветком, а опаленным срезом. – Но он может подманивать к себе, внушая мысли… Он тебя звал?

– Нет… – Аличе задумалась. – Не знаю.

– Это он подсказал тебе идею спускаться напрямик через луга, – с уверенностью заявил Грег. – Я еще вчера удивился, как это тебе могла прийти на ум такая мысль, а он показал тебе то, что ты хотела увидеть…

Снежные вершины из розовых стали золотыми, ярко голубело небо. Туман, клубясь, сползал по лугам к реке. Теперь Аличе ясно видела, что до реки отсюда очень далеко, а склон гораздо круче, чем ей казалось, – настоящий обрыв! Да она бы себе шею свернула, если бы побежала туда в тумане!

– Пошли, – повторил Грег. – Надо собираться и выступать, раз уж все равно не спишь.

– А этот… лесной червь? Мы что, так и оставим его за спиной, чтобы он нас задушил, когда отвернемся? Надо разрубить его на части и сжечь!

– Хватит того, что я сделал, – ворчливо ответил Грег. – Я детей не убиваю.

– Детей?!

– Ну да. Линдвурм – зародыш дракона.

Аличе уставилась на пень во все глаза.

– Ты хочешь сказать, что вот эта злобная коряга…

– …когда-нибудь станет зеленым драконом. Так считают у нас в горах. Дракон рождается от своей стихии, но прежде чем это случится, он должен пройти долгий путь превращений. В источниках силы рождаются стихийные духи – линдвурмы, кобольды, саламандры… В дракона переродится один из тысяч, и никто не знает – почему именно он.

– Но разве дракон рождается не из яйца? – недоверчиво спросила Аличе. – Почему тогда все алхимики…

Грег помотал головой.

– Бред. Или это яйцо в переносном смысле… В алхимическом.

– А кто-то видел, как линдвурм стал драконом?

– Нет. Но у него с драконом много общего. Например, то, что он точно так же живет на источнике силы. Однако дракон может от него удаляться, а стихийный дух с ним неразрывно связан. Так зародыш водяного дракона – часть ручья, в котором он родился. Уничтожишь источник – убьешь и зародыша.

– Так вот как можно убивать драконов! – выпалила Аличе. – Находишь источник силы, уничтожаешь его…

– Ну-ну. Как ты уничтожишь, к примеру, вулкан? Или подземный ключ, уходящий глубоко под горы? Или рудную жилу, или ветер? – Грег поглядел на линдвурма. – Жаль, что пришлось поранить тебя, малыш…

– Малы-ыш?! – прошипела Аличе, глядя на прикрытые цветами кости. – Был бы у меня меч! Может, одолжишь мне свой ненадолго?

Грег рассмеялся.

– Пошли!

Аличе гордо отвернулась от протянутой руки и полезла наверх, стиснув зубы от боли. Все тело ныло после того, как этот «Малыш» протащил ее по буграм. Запястье горело, исколотые колючками губы болели и распухли. Ну и ночка!

Ложиться досыпать не имело никакого смысла. Лес гремел от птичьего пения. Солнце светило сквозь ветки. Аличе бросало то в жар, то в холод. Грег посматривал на нее с беспокойством.

– Ты здорова? Дойдешь до деревни?

– Дойду, – буркнула она. – Не беспокойся.

Аличе вовсе не смирилась. Хорошо, дойдем вместе до деревни. А там посмотрим, как он попытается ее принудить, если она решит остаться!

Глава 5

Великое Превращение

Небо за витражным стеклом в мелком свинцовом переплете было алым и холодным, сизые тени башен располосовали Каррено. Даниэль распахнул окно на верхнем этаже своей башни, впуская свежий ветер в замысловатую помесь кухни и библиотеки, что звалась алхимической лабораторией. Заходящее солнце пробежалось по длинной столешнице, уставленной котелками, ступками, фаянсовыми сосудами, колбами, тиглями и ретортами. От порыва ветра с каменного пола поднялась пыль – желтая, со вспыхивающими в ней блестящими металлическими крошками. Зашелестели и задвигались, как живые, страницы фолиантов, разложенных по всем свободным стульям и табуретам, с десятками закладок на нужных местах, со схемами, пентаграммами и символическими рисунками. Взметнулась зола из «гнезда», черной тучкой окутала атанор – живое сердце лаборатории.

Даниэль посмотрел на атанор, и в уголках его рта возникли горькие складки. Алхимическая печь почти остыла. В нижней части не гудел огонь, над крышкой рефлектора не курились струйки пара, говорящие о непрерывном процессе превращения вещества. То, что много месяцев зрело внутри, укутанное золой, в герметичной стеклянной колбе, остыло и умерло. «Было убито, – поправил себя Даниэль, любивший точные формулировки. – Мной».

Высокий и худой, с грустными глазами и аскетичным лицом, которое казалось особенно бледным на фоне темных волос и просторной неряшливой черной мантии, он выглядел классическим ученым. Недавно Даниэль, к своему удивлению, был назначен придворным алхимиком и вошел в малый совет герцога, но почести его не слишком изменили – он и без того был высокого мнения о себе, своем уме и своих талантах.

А интересовала его только наука. По крайней мере, сам он до недавнего времени был в этом убежден. Но сейчас он стоял, опустив руки и ссутулив плечи, и горестно смотрел на остывающий атанор.

«В печи-то я могу погасить огонь, – думал он, – но кто погасит его у меня в голове?»