Студенты. Книга 2

– Мне нужно пройти в двести семьдесят третью комнату. – Савва Николаевич показал удостоверение, выданное ему администрацией N-ска, чтобы он мог беспрепятственно проходить через строгие милицейские кордоны в кабинеты высоких чиновников.

Дежурная долго изучала удостоверение, прикидывая в уме, зачем из чужой области к ним пожаловал этот представительный господин. Не следователь ли? Или, может, адвокат? Похоже, из этой породы. Вон как одет, и одеколон настоящий, французский, запах неслышный, но такой приятный. Господи, с этими студентами отвыкнешь от настоящих мужчин».

– А Вы по какому делу? – возвратив, наконец, удостоверение, спросила она.

– По личному, – просто и убедительно ответил Савва Николаевич.

– Понятно. Там у нас двое проживают. Шестикурсник Сергей Орехов, и второкурсник Денис Мартынов. Вы к кому?

– К обоим!

– Ну что же, проходите, кажется, они оба на месте, ключей нет. Дениска-то мог с утра остаться, проспит – и не пойдет на занятия… – начала было объяснять дежурная, а потом вдруг замерла на полуслове. – Так погодите, а ваша же фамилия тоже Мартынов? Значит… Вы..?

– Я дед Дениса.

– Вот оно что. Дениска неплохой парень, но какой-то несобранный. Проспать может, с друзьями до полуночи проговорит и проспит. Мы их тут всех как облупленных знаем.

– Спасибо за информацию, – вежливо ответил Савва Николаевич. – Попробую сам разобраться. Куда идти?

– Направо по коридору, там лифт, десятый этаж.

Савва Николаевич кивнул и зашагал к лифту.

Старый, скрипящий, весь исписанный фломастерами лифт, кажется, через силу потащился на десятый этаж. Надо же, надписи, как во все века, одни и те же: «Н» любит «М», а «К» – дурак… Много надписей на иностранном, видны названия музыкальных групп, скабрезные выражения… Савва Николаевич невольно вспомнил свою недавнюю поездку в Тарту. Там он читал курс лекций для студентов-медиков. В знак признательности они показали ему свой университетский музей. И как же был удивлен Савва Николаевич, когда, поднимаясь сейчас в лифте, увидел примерно те же художества средневековых студентов. Но что особенно удивило Савву Николаевича, так это строгость в содержании и воспитании будущих властителей умов многих поколений от Канта до Чюрлёниса, когда ему показали жилье студентов. Это были толстостенные каменные комнаты-темницы с узкими оконцами, больше похожие на камеры питерских Крестов, чем на студенческое общежитие. И что уж совсем поразило Савву Николаевича, так это система наказаний – за нарушение студентов сажали в карцер на воду и хлеб. Однако ничего, выходили из тех стен нормальные, не обиженные ни на кого люди, прославившие науку, искусство, сделавшие политическую карьеру по всей Европе. «Строгость никогда не бывает лишней», – невольно отметил про себя Савва Николаевич.

Вот и десятый этаж. Выйдя, он осмотрелся: справа шел длинный коридор с комнатами для студентов, на одной из дверей Савва Николаевич рассмотрел номер двести семьдесят три. Он остановился, сделал паузу, решив собраться с мыслями. Потом прислушался, пытаясь уловить, что происходит за дверью. Но в коридоре и за дверью было тихо, словно в сталактитовой пещере. Савва Николаевич сделал глубокий выдох и постучался. Никакого ответа. Он постучал еще раз – опять ничего. После третьей попытки в комнате вроде бы послышались какие-то голоса, потом стук упавшего стула. Наконец шаркающие шаги, кого-то из жильцов, подошедшего к двери.

– Кто там? – узнал Савва Николаевич голос внука.

– Дениска, это я, твой дедушка.

За дверью возникла длинная пауза, потом голос внука:

– Деда, я не один, не могу открыть…

– А я не собираюсь тебя застукивать, с кем бы ты ни был. Открой, нужно поговорить…

– Но у меня… У меня… – замялся внук. – В общем, у меня подружка, ей будет неудобно…

– Хорошо, одевайтесь, я подожду. Тут в холле, кажется, есть диванчик, я там посижу, а вы как справитесь – пригласите.

– Ладно, деда, мы быстро, – ответил внук.

Савва Николаевич направился к холлу и присел на старый грязный диванчик. Вот оно как! Подружка! Тогда понятно, откуда ноги растут у Денискиных неприятностей. Тут ухо нужно востро держать, а если зазевался – то под каблуком окажешься. И Савва Николаевич снова вспомнил своего рано умершего друга Женьку Вельяминова. Его жена Катерина была властной и очень эгоистичной особой. По молодости за ее улыбками, веселым характером это было незаметно. Но, завладев рукой и сердцем Женьки, она проявилась во всей своей силе женщины-вамп. Ни одного телодвижения Женька не мог сделать без ее ведома, чего бы это ни касалось: пойти с друзьями на рыбалку, в баню попариться, в конце концов, выпить за компанию пивка. Нет, все его контакты с друзьями отметались Катериной. А чтобы муж не чувствовал себя обделенным, покупала сама вино – эквивалент мужской дружбы.

– Давай выпьем вдвоем, зачем тебе друзья? До хорошего они не доведут, встречи с ними опасны, понимаешь, Женечка? – щебетала она мужу на ухо.

Женька сопротивлялся как мог. Иногда ругался и раза два даже чуть не поднял руку на жену. Но он… любил свою Катьку и готов был простить ей все, даже ограничение собственной свободы. Потом, окончательно став рабом жены, он так и не осознавал этого. Как-то при встрече с Саввой Николаевичем высказал мысль:

– С друзьями хорошо, а у жены под боком лучше! Выпьем, закусим, никаких проблем… Ни о чем голова не болит: так сказал или не так…

И лишь тогда Савва понял, что потерял Женьку не только как друга, но и своеобразную личность, веселого, незаурядного человека. В институте Жеха, как звали его друзья, хорошо пел и часто выигрывал конкурсы. Допел друган! Вот она, диалектика семейной жизни: попал один из супругов под влияние другого – погибла личность. Нету вчерашнего спорщика, надежного товарища, готового за тебя вступиться, как за самого себя…

Потом Савва Николаевич много раз пытался вырвать Женьку из липких лап женского обаяния и спаивания, но не удалось. По окончании института Савва Николаевич распределился в ту же область, что и Женька Вельяминов, но в соседний район. Они сперва встречались, но со временем Женька все реже и реже навещал Савву, а потом и Савва прекратил свои визиты к Вельяминовым. Ему не хотелось ставить в неловкое положение Женьку и себя. Приедешь, Катерина на тебя волком смотрит, Женька не знает, какие найти оправдания, чтобы отказаться от общения с другом.

– Знаешь, старик, сегодня гости должны подойти, – говорил он, не осознавая, что придумка его будет раскрыта без труда. – Вот готовлюсь, на стол закуску соображаю, картошечку сейчас почищу, сварю…

Он показывал на стоящую кастрюлю с картошкой:

– Картошечка со свежепросоленными огурчиками, да под горилку… Эхх! Не хочешь? А то давай проходи, раздевайся, по рюмочке до прихода гостей хлопнем, а там вместе и пузырек раздавим… У меня водка отличная припасена, в Питере доставал, «Столичная». Чувствуешь, какой будет пир?

Катерина зорко следит за их разговором, пока считая его безобидным, но стоило Савве Николаевичу отказаться и предложить другой вариант:

– А давай, Жеха, лучше на лыжи, смотри, погода-то какая, красота! Километров десять пробежимся, потом в баньку, ее только недавно отремонтировали, чудо, а не банька! Вот тогда можно и по рюмочке. А так с утра на водку что-то не тянет, ей-богу…

Тут уж вступала в дело Катерина:

– Савва, ну у тебя и причуды – лыжи, баня, потом по бабам. Знаю я тебя. Нет, Женя не пойдет. Гости у нас. Хочешь – оставайся, а Женю с собой не тяни, не будет он на лыжах бегать, не мальчишка, доктор…

– Хорошо, хорошо. Я же только предложил. Не хочет – не надо. Дело, как говорится, хозяйское. Однако, Катя, а чего ты за него все решаешь? У него что, своего мнения нет?

Катерина вспыхивает, на ее лице появляется нездоровый румянец, предвещающий скандал.

– У нас семья, и мы решаем все вопросы вместе. Тебе этого не понять, Савва.

– Где уж нам до таких тонкостей дойти, – съязвил Савва. – Ладно, Жеха, пока. Извини, что потревожил.

Женька, заикаясь больше, чем обычно:

– П-п-погоди! П-п-посиди!

– Нет, Жеха, пойду, пойду, лыжи надо достать, то да се. Ну пока… – И он подал руку для прощания.

После того случая Савва Николаевич практически перестал приезжать к другу. Так, встретятся где-нибудь на областной конференции и только поприветствуют друг друга, скажут обязательные слова:

– Как дела?

– Хорошо!

– Как дети?

– Отлично.

– И у меня все о’кей.

На этом и разойдутся. А потом Женьку перевели в другую область, и они перестали встречаться совсем… Да, да, да…

Как бы внук не повторил ошибку студенческого друга, вот что сейчас беспокоило Савву Николаевича. Девушка! Ну что же, надо разбираться, что к чему, как далеко зашли их отношения. И вообще, что это за девушка вдруг у него оказалась?