Загляни в своё сердце

Квартиру – старенькую двухкомнатную, без ванны и горячей воды, он купил, когда работал в таксопарке – тогда квартиры были ещё относительно доступны по цене, потом женился, появилась дочь. Мебель и одежду покупал, влезая в долги. Жена большей частью не работала и поэтому крутиться приходилось только ему. А супруга, Ксения, дама была с запросами и, если вставал выбор между приобретением модной кофточки и погашением старого долга, выбиралось первое.

Так сложилось, что родителей Тёма потерял рано – в детстве, погибли по пьяному делу, когда неслись с гулянки на мотоцикле «Урал» по деревенским ухабам. Тёму и младшего брата Андрея поднимали дед с бабкой – родители матери. Тёма с самого начала выказал самостоятельное отношение к бытию и, придя из армии, отделился, пошёл по жизни своим умом. А вот Андрюха, избалованный стариками, тоже отслужив, поступил в институт на факультет искусствоведения и плотно сел деду с бабкой на шею, ни мало не заботясь о своём будущем, учась кое-как и грезя бредовыми мечтами о большом богатстве. Андрей жил у стариков, кормился и одевался на их пенсию, не смотря на возраст в 25 лет, и Тёма ему предрекал, что ничего путного в жизни он не добьётся, так и состарится в однокомнатной «хрущевке» бездельником-неудачником. Искорка к делу нужна мужику, нельзя вечно играть в детство. А впрочем, пусть разбираются там без него, у него своих семейных проблем через голову.

У Ксении в городе родственников не было. Жила в алтайском городе Бийске тётка с хрычом мужем. В этом году Артём купил новый «Рено» российской сборки по автокредиту и в этот отпуск они решили навестить алтайских родичей, приехав на своих колесах – Ксении не терпелось похвастаться «взлётом» своего благополучия.

Артём положил трубку, тоже посмотрел на себя в зеркало, потянулся.

–Кто звонил? – спросила жена.

–С работы. Завтра к семи надо подъехать.

–А я должна одна собираться, да! – всплеснула руками Ксения. Она любила поворчать, и за это Тёма на неё всегда злился.

–У меня отпуск только послезавтра начинается. Лучше покорми попугаев.

Тёма указал на клетку с облезлыми птичками, которых купили ради дочери, но ухаживать толком не умели, и они постоянно болели, и Тёма подумывал от них избавиться, их облезлый вид раздражал.

Ксения ушла на кухню.

–Завтра отпашу и всё. Свобода! – Тёма потянулся. – Работающий человек должен раз в год отдыхать и, по возможности, продолжительно…

****

Мэрия располагалась у центральной площади, размещаясь в большом четырехэтажном здании, рядом кипел брызгами фонтан, и голубели красавицы ели, замыкал композицию громадный памятник Ленину с протянутой вдаль рукой. Во многих городах России Лениных поснимали с постаментов, стыдливо переместив в скромные парки, здесь же он стоял в первозданной нетронутости. Мэр и губернатор даже любили прихвастнуть – у нас памятников не свергают, область культурная, историю чтит. Это был единственный вопрос, по которому достопочтимый мэр и губернатор имели одинаковую точку зрения, в остальном они ненавидели друг друга, считались врагами и вели непримиримую войну на «уничтожение». Властная система сдерживания и противовесов в действии! Губернатор пытался давить на мэра, но в области город был единственным населенным пунктом за полмиллиона душ населения с насыщенной финансовой и экономической инфраструктурой и, опираясь на такое солидное хозяйство, мэр областного начальника игнорировал. Выражаясь его словами: «Плевал я на губернатора и его директивы!». Долго такая катавасия продолжаться не могла, кто-то должен был победить – или мэр, свергнув губернатора и заняв его место, или губернатор, протолкнув на городских выборах в мэры своего подпевалу.

Мэром города был Сергеев Петр Сергеевич, человек властный, выслужившийся из хозяйственников среднего звена, член «партии власти», на словах либерал, а в глубине души – диктатор. Суровый характер и волчья хватка помогали ему держать город в повиновении и отбивать вялые губернаторские наскоки.

Сергеев «взял» мэрию на выборах, опираясь на собственный капитал, сколоченный в эру славной ельцинской неразберихи, когда он был директором крупного комбината и, через дутые ООО, оформленные на подставных лиц, выкачал в свой карман ни одну сотню миллионов рублей. Конечно, столь наглое хапанье вышло бы будущему мэру боком, не будь у него верного старинного кореша, державшегося в «кремлёвской обойме», и продолжавшего там благополучно прибывать по сей день. Естественно, Сергеев «по дружбе» подпитывал московского друга. Под его могучим крылом он чувствовал себя настолько неуязвимым, что спокойно «взял» городские выборы, а в будущем, считал, сможет перебраться и на областной трон, главное, чтобы в Кремле посчитали его более надежным, чем нынешний «управляющий». Тогда губернатору Хвостову придёт хана – уж его Сергеев потом дожмёт, благо у Хвостова поддержка в Москве была не такая крутая.

Идея построить дополнительные подземные переходы, на особо людных перекрестках, родилась в мэрии – решили снова нагреть руки, а, заодно, прибавить городу благоустроенности. Коммерческий конкурс на строительство организовали так, что ни одно «чужое» предприятие не смогло подать заявку, а особенно из подпевал губернатора. Обойденный губернатор молча стерпел, и в стане «Сергеевской мафии» все долго самодовольно ухмылялись – губернаторскую партию снова «сделали», а это говорило о незыблемости позиций мэра.

Петр Сергеевич собирался дать последние наставления перед началом «большого городского проекта», благодаря которому все участники «дела», из городской казны клали на счета «своих» фирм-однодневок хорошие бабки.

Машина Семёна подкатила к мэрии в начале восьмого утра. Перед главным входом уже расположилось несколько джипов и дорогущий «Мерседес» Гоши.

По-утреннему было прохладно.

Семён вышел из машины, поднялся по длинным широким ступенькам крыльца. Стеклянные двери были открыты нараспашку – из вестибюля здания веяло спёртым воздухом. У входа лениво переговаривались два заспанных охранника.

Семён прошёл мимо лифта (лифтом пользовался только мэр), по ступенькам лестницы, не спеша, поднялся на третий этаж. В просторной приемной скучала секретарша.

Семён чувствовал, что день сегодня будет обычный, ничего плохого, ничего хорошего – с утра болтовня, потом осмотр объекта, потом он заедет в свой оптовый магазин, в общем, всё предельно просто и скучно. Делать деньги можно и без, описанной в разных капиталистических учебниках, борьбы, если ты попал в струю, а он был именно в струе. Эта операция с подземными переходами уже могла заинтересовать лишь его прораба – всё было обговорено в «высших сферах», и будущий доход поделен.

А доход будет обязательно, даже если переходы и не построят – как только фирмы получат материалы и ссуды, деньги разбегутся по счетам участников операции.

В приёмной Семён увидел Пирогова – хозяина комбината сборного железобетона. Он, наряду с фирмами-посредниками, был основным исполнителем проекта.

–Привет, – Семён пожал ему руку. – Уже решают?

–Сергеев вызвал Гошу и Сырова, а мне сказал подождать, – Пирогов выглядел заспанным. Он был немного лысоват, со стороны казался ничтожным и исполнительным, но по близкому знакомству Семён знал, что он хитёр и не побоится даже Сергеева, если получит шанс сорвать куш в одиночку и тайно. – Сейчас приедет Курков, он должен перегнать деньги за материалы в мою контору, так что можешь присылать грузовики за добром.

–Грузовики будут во время, – Семён огляделся. Не к месту вспомнил вчерашнюю вечеринку. Эта странная женщина с мерцающими глазами. «Я становлюсь сентиментален. С утра думаю о глупостях», – Семён сел рядом с Пироговым, а сам мысленно сравнил жену и Катю. Катя казалась привлекательнее, но ведь он её совсем не знал.

Вошёл Курков – начфин, небрежно кивнул головой, прошёл к двери в кабинет Сергеева, приоткрыл, просунул голову, о чем-то спросил, потом оглянулся.

–Пойдем. Зовут.

–Нет, здесь останемся, – съязвил Пирогов. Он не любил Куркова за высокомерие, а Курков старался на него не обращать внимания, чем ещё сильнее злил владельца комбината.

Семён незаметно усмехнулся – про себя он называл эту тихую борьбу «вознёй слуг». Вслух, конечно, такого он сказать не мог, ибо даже по сравнению со «слугами», был мелкой сошкой.

Все вошли в огромный кабинет мэра. Сергеев сидел во главе длинного стола для совещаний. Сбоку, вдоль стены, располагались: ряд стульев, два дивана, столик для чая; на полу – ковровая дорожка, над головой хозяина кабинета висел портрет Президента. За столом сидели Гоша, архитектор города Хохлов – толстощекий тихий человек в некрасивом костюме и синем галстуке, и его заместитель Сыров, чем-то похожий на своего шефа, наверное, костюмом и щеками.

–Присаживайтесь, – Сергеев указал на стулья. – Говорим коротко, времени на болтовню жалко. Думаю, уже знаете, что делать – конкретнее уточнит наш архитектор, он детально проект проработал. Так что Андрей Кузьмич, ты деньги по цепи прогони, когда дело на мази будет, разбросаем прибыль по счетам, как обычно.

Курков послушно кивал головой.

Гоша рисовал у себя в блокнотике квадратики, поглядывал то на Семёна, то на Сергеева. Глаза усталые. Его болезнь была видна уже не вооруженным глазом.

–Я думаю, нет особой нужды ждать, пока начнется строительство, а деньги, я имею в виду прибыль, можно сразу вычесть, – он говорил Сергееву, а смотрел то на Пирогова, то на Куркова, словно ища их поддержки.

–Нет, – Пирогов отрицательно мотнул головой. – У меня не совсем частная лавочка, а почти госпредприятие – блокирующий пакет акций на счету госимущества, я откровенно куролесить не могу.

–Подождем, – Сергеев также не хотел торопиться. – Я уже сказал, ты, Гоша, перегибаешь палку. И так получаешь ссуду и льготы, а хочешь ещё деньги прокрутить вперед, удвоить капитал. Шустришь.

–Помогу и вам тоже сделать.

–Пока подождем.

–Ладно, – сдался Гоша. Откровенно сказать, ему было всё равно, удалось бы уже сейчас получить деньги и пустить их в новый оборот или нет, во всем он видел бесполезность, его болезнь мешала ему работать на всю катушку, но именно работа и оставалась сейчас в его жизни главным.

Семён всё время молчал. Его ни о чем и не спрашивали, ничего конкретно ему не говорили и не собирались сказать – он был тенью Гоши, одним из его работников, всё ещё оставаясь пешкой в большой игре и, после смерти Гоши, мог автоматически выпасть из клана.

Гоша не давал ему первых ролей в операциях с участием людей, решающих всё в этой жизни, но Семён надеялся, что освободившееся место всё же останется за ним, хотя бы потому, что от него уже не держали секретов, а это говорило о многом.

Итак, дело с подземными переходами было открыто, участники его становились ещё богаче. Семёну, после всей канители, очищалось несколько миллионов рублей, и он верил, что в дальнейшем станет долларовым миллионером, как Гоша, а может, ещё круче.

****

Катя проснулась раньше обычного, позавтракала, как попало покрасила ресницы и губы – ощущение утраты не покидало её. Надо было снова идти на работу, где всё будет выворачивать наизнанку. Опять терпеть ехидные взгляды сослуживец, сарказм Наташки, нелепое заигрывание следователей и бесшабашных оперов. Сплошная пошлота.

Дочь проснулась, бабушка повела её умывать, по дороге не переставая ворчать. Вчера она устроила скандал из-за того, что Катя немного выпила у Юльки. Нет, от старого не избавишься, уже нет. Живое напоминание будет всегда с ней.

Она ушла из дому, оставив мать ворчать над дочерью в одиночестве.

Подошёл наполовину заполненный людьми автобус. Пришлось ехать стоя.

Вестибюль управления Катя проскользнула незамеченной, перевела дух – с утра Наташкиных гримас сегодня не будет. Она отомкнула ключом дверь кабинета, бросила на пыльный стол сумку, опустилась на жесткий стул. Итак, заботы и сопли остались на улице, здесь – только работа. Она вздохнула, достала из несгораемого шкафа скоросшиватели с делами.