Распутницы

–Какие бумаги!? Ты взгляни на себя – синяками и ссадинами весь оплыл…

–Ира, это моя работа.

–Господи! Ладно, лежи, я сама сбегаю.

–Нет. Я вернусь через десять минут.

Геннадий вышел из квартиры, за спиной щелкнул английский замок. Уже смеркалось, в подъезде было темно. Терзаемый тревогой, он поспешил на улицу.

Прямо перед подъездом стоял черный «Мерседес». Задняя дверь была распахнута; её придерживал худой коротко стриженный мужик, одетый в легкий тренировочный костюм.

–Садись, следак. Поедем на стрелку.

–Никуда я не поеду, – Геннадий встал на пороге подъезда, сжимая в кармане пистолет. Если «шестёрка» рыпнется, он выстрелит не раздумывая.

–Твой папашка подставился, понял? Трахнул ту бабу – Зию. Её ведь убили. А? – «шестёрка» ощерился в улыбке.

Вихрь мыслей пронёсся в мозгу Егорова. Отца втянули в грязное дело, тут сомнений быть не могло – отсюда и доллары. Гады!

Вздохнув, он решительно шагнул к открытой двери «Мерседеса» и сел на мягкое сиденье. «Шестёрка» нырнул следом, подтолкнул его, подвигая. Дверца закрылась. «Мерседес» выехал из двора и полетел по тёмным улицам города.

В голове Геннадия творился сумбур. Отец и Зия – что-то немыслимое! Трахнул… Да он уже не в состоянии вступать в половую связь. Ах, уроды, они просто заманили Геннадия в ловушку… Вывезут за город и грохнут. И жене ничего не сказал. Тупица, осел! Потным от страха пальцем он отщелкнул в кармане предохранитель пистолета.

«Шестёрка», щерясь не чистой улыбкой, гыкнул:

–Смотри-ка.

Он всунул Геннадию под нос фотографию.

В полутемном салоне Егоров не сразу разглядел, что там, а поняв, онемел, забыв и про похищение, и про свой пистолет. Он забрал фотографию, всмотрелся. Немыслимо! Это явный компьютерный монтаж. Отец, в рубашке, но без штанов, радостно разевая рот в улыбке, сжимал талию кричащей Зии, которая сидела к нему спиной на его толстом члене. Голова отца выглядывала из-под локтя девки.

Геннадий взглянул на «шестёрку». Тот довольно кивнул, выпячивая нижнюю губу.

–Так-то, мент, влип твой папик.

–Разберёмся, – прохрипел Егоров.

–Это цветочки. На месте тебе ягодки будут, а может и грибы.

«Мерседес» вихрем слетел с трассы на асфальтированное шоссе, петляющее в березняке, потом вылетел на поляну и притормозил перед опущенным шлагбаумом охраны элитного посёлка. Шлагбаум поднялся. Они медленно поехали по ярко освещённой улице, с обеих сторон которой из-за заборов высились вычурные особняки из красного кирпича. «Мерседес» завернул к одному из особняков, миновал открывшиеся автоматически ажурные ворота и, через берёзовую рощу, покатил к трехэтажному дому, обшитому деревом. У главного входа стояли два джипа и еще один «Мерседес».

–Приехали. Выходим, – засопел «шестёрка» и открыл дверцу.

Геннадий вышел вслед за шестёркой. У дверей дома курили два таких же худых мутных типа.

–Входите. Он ждёт, – сказали они, открывая входную дверь.

Геннадий, вслед за «шестёркой», прошел в богато обставленный холл. В кресле, у зажжённого камина, сидел такой же худой, но явно главный здесь мужик. Он поворошил кочергой полешки, взглянул на Геннадия («шестёрка» не слышно ушёл), кивнул на пустое кресло рядом.

–Садись. Говорить будем.

Геннадий послушно сел.

–Руку-то из кармана вытащи. Пистолетик сжимаешь? Боишься? А ты не бойся. Я человек мирный, позвал тебя в гости – просто пообщаться.

Геннадий вдруг сразу расслабился, скрестил руки перед собой – на входе его не обыскивали, сидящий рядом авторитет в курсе, что у него в кармане пистолет и не боится; значит, разговор будет на равных, без угроз и нажимов.

–Юра, – ощерился в улыбке авторитет, и протянул руку для пожатия.