Змеи Эскулапа

Андрей удобно устроился в глубоком кресле, защелкнул на груди ремни и потянул из-под низкого потолка прицельную маску. Пружиня на витых спагеттинах проводов, маска упруго облекла его физиономию. На несколько секунд он ослеп.

– Огня не открывать, – мрачно буркнул за его спиной голос вахтенного канонира. – Пока я не дам полное совмещение нулей, даже не дергайтесь.

– О, черт, – услышал Андрей недоуменный голос кэпа Харпера. – Что бы это значило?

Огоновский наконец установил ориентировку визира на внутренний режим. Это было смешно: Харпер выглядел зеленовато, будто после недельного запоя.

– Я не понимаю, – продолжал он, задумчиво дергая свою маску, висевшую возле его правого плеча, – если они нас опять догнали, то почему тогда не стрелять?

– Ну давайте в конце концов посмотрим, что у нас там, – предложил Андрей. – Врубайте местный обзорник. Если сволочь заходит по левому борту, то, может быть, и увидим…

– Вряд ли, вряд ли… – с сомнением зашевелился Харпер. – Наверное, их «Надир» увидел – но я все равно ни черта не понимаю.

В это же время в ходовой рубке «Саксона» кипела горячая дискуссия. Довольно просторное помещение было до отказа забито старшими офицерами крохотной эскадры, которые бурно обсуждали увиденное.

По приказу Волльмера все системы дальнего предупреждения, коими был плотно нафарширован фрегат «Надир», постоянно смотрели назад, туда, откуда осторожный генерал по-прежнему ожидал нападения. Главной задачей было увидеть преследователей с максимально возможной дистанции, позволявшей совершить форсированный маневр уклонения. Вперед не смотрели, ибо уж там-то противника быть не могло. Оглядывающаяся эскадра медленно подползала к небольшой желтой звездочке, вокруг которой крутилась пригодная для жизни планета, навигаторы уже начали расчет тормозного маневра – и тут началось. Первый штурман «Сакса», решив поточнее сориентироваться в условиях незнакомой ему системы, врубил радары передней полусферы. Буквально на второй секунде обзора по линкору полетел тягучий рев сирены.

Начался переполох, вполне обычный для военного корабля. Ситуация не предусматривалась уставами и боевыми уложениями и мало кто на борту представлял себе, что делать.

Из системы, медленно и вяло разгоняясь, выходил крохотный – метров семьсот в длину, не больше – сигарообразный кораблик. Мозг «Сакса» не смог его идентифицировать: выходило, что эскадра встретилась с чужаком. Примчавшийся в ходовую рубку Волльмер немедленно объявил большой военный совет. На всех трех кораблях экипажи занимали посты согласно боевому расписанию.

Главный инженер «Сакса» полковник Варнезе нетерпеливо гонял по малому навигационному экрану изображение загадочного кораблика, прокручивая его в разных ракурсах.

– Это субсветовик, – уверенно заявил он. – Идет на реактивной тяге, и, клянусь бычьими яйцами, идет прямо на нас.

– Это слепому видно, – возмущенно фыркнул первый штурман. – С такой динамикой разгона ему потребуется около сорока суток… Интересно, они нас что, не видят?

– А вы бы увидели? – возразил Варнезе. – Может, у них обычная антикварная радиооптика. Как вы нас разглядите? На нашей-то скорости, и с нашей защитой мы для них просто не существуем. Смотрите, у них реактивные движки, скорее всего, там какая-то антиматерия в качестве рабочего тела, и никаких волновых усилителей, ничего такого: просто давят на среду и все. Как это… эйнштейнова физика.

– Так может, – предложил Волльмер только для того, чтобы не молчать, – врубим ходовые огни?

Штурман задумчиво пожал плечами. Для реконструкции курса субсветового звездолетика ему потребовалось несколько минут – чужак явно шел от второй планеты. Следовало понять, кто это: корабль хозяев или какие-то залетные исследователи?

– Черт побери, неужели на «Надире» не осталось ни одного спеца, умеющего перепрограммировать обзорные мозги? – раздраженно спросил он.

Полковник Варнезе покачал головой.

– Я с трудом добился от них данных по биофизике этой планеты. Ничего умнее они мне не расскажут. По крайней мере, до тех пор, пока мы не войдем в систему.

– Командир, – бабахнуло под потолком, – мы его доставили.

– А, – радостно зашевелился Волльмер. – Давайте там поживее.

Пять минут спустя в рубку втолкнули антигравитационное кресло. В кресле восседал щуплый мужчина лет сорока в больничной пижаме, имевший вид одновременно горестный и потрепанный. Это был доктор ксенологии майор Мелеш, случайно обнаружившийся в одной из послеоперационных палат «Парацельса». Когда-то Мелеш служил в штабе крупного аврорского соединения в качестве ведущего офицера-ксенолога, но в конце концов его феерическое, неправдоподобное пьянство довело командование до истерики, и майора закинули на борт какого-то линкора энергетиком. Линкор погиб, а Мелеш был в бессознательном состоянии госпитализирован на «Парацельсе». Теперь о нем вспомнил расторопный старший офицер «Сакса», который спешно просматривал материалы по личному составу в поисках редкого специалиста.

– День добрый, – кисло отрекомендовался Мелеш, обводя рубку взглядом своих небольших острых глаз.

– Дайте ему коньяку, – распорядился Волльмер, сразу понявший, с кем имеет дело. – Не видите что ли, ранен человек…

Мелеш оживился. Кто-то из пилотов протянул ему гнутую хромированную фляжку с неприкосновенным запасом; вцепившись в нее забинтованной правой рукой, ксенолог резво подъехал поближе к пульту и уставился на картинку. Несколько минут он молча глядел на экран, затем открыл флягу, блаженно глотнул – по рубке поплыл характерный аромат дешевого бренди, – и наконец причмокнул губами:

– Поздравляю вас, джентльмены. Мы открыли так называемый Седьмой Айоранский Мир. Историю все помнят?

– С чего это вы взяли? – недоверчиво спросил главный инженер.

Мелеш пожал плечами.

– Это человеческий корабль. Уровень развития примерно соответствует эпохе Ру у корварцев. Субсветовая реактивная техника, скорость около 0,8 L, радиус действия – до двадцати световых лет. Плюс-минус, я бы сказал… Вооружение не устанавливается, так как раса еще не вступала в Большой Контакт и представляет собой замкнутую социосистему. Учитывая, что мы имеем дело с не слишком типичным случаем, социум у них наверняка странноватый и не совсем соответствует теоретическим выкладкам, применимым в данной ситуации. Если кто-то захочет писать диссертацию, могу помочь. Материала у вас будет предостаточно.

– Вы во всем этом уверены, доктор? – тихо спросил Волльмер.

– Как бог свят. Я этой херней всю жизнь занимаюсь.

– Хорошо. – Волльмер выпрямился в кресле и обвел присутствующих вопросительным взглядом – но все молчали. – Тормозим до нуля, все вместе. И включить стояночные огни. Может, они все-таки увидят…

Глава 3.

1.

Сперва внутри него возник свет. Он был невыносимо ярок, и потребовалось несколько секунд на то, чтобы осознать – все-таки свет идет снаружи. Тогда он нерешительно раскрыл глаза.

И ему стало больно.

Но глаза он теперь уже не закрывал – ворочая зрачками, медленно осматривал все вокруг, туманно удивляясь этой солнечной яркости, заполнившей окружавший его мир. Через некоторое время свет почти перестал его слепить, и он смог различить контуры предметов.

– Как тебя зовут? – басовито прогудел над ним чей-то голос.

– Меня? Меня?.. – в голове вертелись, нанизываясь друг на дружку, такие знакомые слова, но он никак не мог собрать их воедино, чтобы выговорить. Наконец эти слова (или, может быть, все-таки звуки?) слились в прочную цепь. – Я Халеф бен Ледда, второй сын Светлого Ледды из Кусумма.

Сейчас он смог разглядеть лицо говорившего – это был старик с кустистыми седыми бровями, из-под которых требовательно поблескивали большущие, как у морского змея, круглые глаза. Желтые, круглые глаза.

– Меня зовут Бурк, – тонкие губы недовольно вывернулись, обнажив превосходные, как у юноши, зубы, – я судья этой деревни. Сейчас к тебе начнет возвращаться память и тогда, быть может, к вечеру ты сможешь встать на ноги.

– Деревня? – он мучительно пытался вспомнить что-то, чрезвычайо важное. – Я в деревне? Действительно, ничего не помню. Я шел, вы понимаете, я долго шел по снегу, мне было так холодно… А потом… потом я шел по лесам.

Он попытался приподняться на локтях, но крепкая рука старца решительно надавила на впалую грудь. Халеф заглянул в его глаза и понял, что сопротивляться не стоит – ему желали добра.

– Пока лежи. Ты лежал больше двух месяцев. Все это время я лечил тебя грибами и не знал, останешься ли ты человеком. Червь сильно ударил тебя головой о какой-то камень, но дело не только в камне. Ты знал, что умирая, снежный червь может лишить человека разума?

– Червь? О святое утро, кажется, я начинаю вспоминать… да, там был червь! Была метель, я страшно устал и присел на что-то. Да, точно, и на меня набросился червь.

Откуда я шел, спросил он сам себя. Как я вообще тут оказался? Я… кажется, я вылетел из Самерна на воздушном корабле, который должен был доставить нас… куда? зачем? Старик немного задвинул шторы на окне, под которым лежала кушетка Халефа. В комнате стало немного темнее, поэтому он, уже почти не щурясь, принялся разглядывать интерьер жилища своего загадочного спасителя.

Здесь было чисто и даже, пожалуй, богато: по крайней мере, далеко не каждый из его соотечественников мог похвалиться таким жильем. Стены просторной квадратной комнаты были обтянуты светло-коричневой тканью, пол из полированных фигурных дощечек сверкал свежим лаком. Кое-где на стенах Халеф видел какие-то украшения, но пока еще не мог рассмотреть как следует. Напротив его кушетки почти всю стену занимал темный шкаф с несколькими книжными полками и множеством небольших дверок.

– Мне следует вознести благодарение Отцам, – твердо сказал Халеф.

– Успеешь, – иронически скривился старый Бурк. – Ты не делал этого десять недель, так что теперь лишний час ничего не изменит. Ты должен поесть, твой желудок слишком отвык от нормальной человеческой пищи. Фактически, у тебя его почти нет – но это поправимо.