Оценить:
 Рейтинг: 4.6

Восход Ганимеда

Год написания книги
2000
Теги
1 2 3 4 5 ... 16 >>
На страницу:
1 из 16
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Восход Ганимеда
Андрей Львович Ливадный

СоприкосновениеСоприкосновение #1
Судьба земной колонии на спутнике Юпитера Ганимеде висит на волоске. Члены экипажа крейсера военно-космических сил США, тайно прибывшего к планете для поиска артефакта внеземной цивилизации, не выдержав длительного перелета, один за другим сходят с ума. Джон Кински, командир корабля, уже готов нажать на ядерную кнопку и уничтожить Ганимед. Остановить катастрофу пытается девушка-киборг Лада, агент российской внешней разведки. Она не колеблясь идет в самое пекло, потому что жалеть и терять ей уже нечего. Все самое страшное, что может произойти с человеком, Лада уже пережила…

Андрей Ливадный

Восход Ганимеда

Пролог

Космический корабль, парящий на фоне бледной, серо-голубоватой облачности, издали казался похожим на гигантское, тусклое веретено, но только издали.

По мере приближения восприятие веретенообразной формы начинало распадаться, – слишком много деталей рукотворной конструкции бросалось в глаза, и все они казались внушительными, значимыми и немного непостижимыми.

Трудно поверить, что это сделали люди, а когда осознание данного факта все же приходит, то вместе с ним просыпается гордость.

Представьте себе матово-черный цилиндр, с чуть серебрящейся, тусклой поверхностью, диаметр которого превышает километр, а совокупная длина, вместе с полусферическими выступами на торцах, равняется пяти тысячам метров, и вы получите для себя представление о той основе, на которой монтировались множественные дополнительные секции транссистемного космического корабля «Альфа».

Этих дополнительных секций было ровно пятнадцать, и они образовывали утолщение того самого «веретена», опоясывая среднюю часть цилиндра, словно патронташ охотника, туго набитый гильзами.

Каждая такая «гильза» в миниатюре повторяла центральный стержень «Альфы».

Поверх монолитной конструкции из шестнадцати цилиндров и двух полусфер располагалось множество более мелких надстроек различных корабельных служб; в некоторых местах тонкой серебристой щетиной возвышался целый лес антенн, часть из которых была вынесена далеко в космос на специальных опорных штангах, – и все это жило своей размеренной, загадочной жизнью. Помимо вращения всего корабля вокруг оси главного цилиндра, независимо от него вращались и все пятнадцать опоясывающих центральную часть «Альфы» грузопассажирских секций, на обшивке которых то и дело мерно вспыхивали голубые и красные прожектора, обозначая габариты конструкций, лениво поворачивались вогнутые плоскости параболических антенн систем навигации, иногда из неприметных диафрагменных отверстий в космос вырывались крохотные облачка пара, которые тут же замерзали, превращаясь в кристаллики льда, – казалось, что огромный корабль дышит, медленно и ровно, как чудовищных размеров животное, что прилегло отдохнуть подле серо-голубоватого шарика планеты…

Как ни странно, но на борту столь внушительной конструкции находилось очень мало людей, которые занимались обслуживанием и пилотированием «Альфы».

Штатный экипаж бодрствующей смены состоял из двадцати человек, и столько же находились в резерве, погруженные в низкотемпературный сон.

Именно поэтому многокилометровые секции космического корабля во время долгого перелета между Землей и Юпитером казались пустыми, полностью отданными во власть компьютеров и других автоматических систем управления.

Попав в глубокий космос, или, как еще по-другому называли удаленные просторы Солнечной системы, в «Дальнее Внеземелье», люди впервые по-настоящему почувствовали, сколь ничтожны они сами, по сравнению с бесконечностью необъятного мрака, и сколь велики, если все же сумели переступить порог планетных орбит и бросить дерзкий вызов этой БЕЗДНЕ…

И еще – создав прецедент межпланетных перелетов – Человечество осознало, что вторглось в область совершенно новых условий выживания и, соответственно, технологий.

Первый экипаж, достигший лун Юпитера и совершивший посадку на Ганимед, Ио и Европу, не выдержал обратного пути.

Тридцать пять из сорока – таков оказался счет, выставленный Дальним Внеземельем за вырванные у него тайны.

Тридцать пять членов экипажа не выдержали трехлетнего полета в пустоте, – их психика навсегда осталась там, среди великого, ледяного НИЧТО…

Люди внезапно поняли: компьютер и сама технология, связанная с этим термином, то есть идея автоматических управляющих и исполнительных систем, оказалась куда более значимой для человечества, чем предполагалось при земном использовании электронных и механических машин.

Дальний космос оказался по плечу только им.

Пока…

Люди не привыкли расписываться в собственном бессилии, и в истории Земли есть множество тому подтверждений, но в ситуации, сложившейся к середине тридцатых годов двадцать первого века, ставку пришлось сделать именно на машины.

Их «мозг» не уставал от постоянного бодрствования, они, как правило, не ошибались в математических расчетах, видеосенсоры кибернетических систем не слепли и не терялись взглядом в бездонных глубинах пространства. Компьютеры не подвержены ни клаустрофобии, ни агорафобии – двум видам психических расстройств, ставших бичом первого пилотируемого транссистемного перелета, – машины сколь угодно долго могли работать рядом друг с другом, ведь для компьютеров критерием совместимости являлась лишь адекватность программного обеспечения, а никак не родство душ, которое, как выяснилось, в узких и тесных каморках космического корабля запросто может перерасти в неприятие и откровенную ненависть за смехотворно короткий срок…

Таким образом, не было ничего удивительного или же ненормального в том, что многокилометровые коридоры космического транссистемного корабля «Альфа», совершавшего очередной регулярный рейс между Землей и Ганимедом, оказались в этот час пусты и безлюдны.

Корабль только что закончил суборбитальный маневр сближения с планетой и теперь повис как бы между двух пространств – с одной стороны простиралась еще достаточно разреженная, новорожденная атмосфера планетоида, которая только недавно начала набирать голубизну, а с другой – тускло светился отраженным светом огромный, подавляющий своими размерами бело-коричневый шар Юпитера.

За краем планетного диска Ганимеда разгоралась ослепительная серпообразная аура – это из-за планетоида медленно поднималось, двигаясь по орбите навстречу вращению луны, маленькое термоядерное солнце, обогревшее своими лучами этот дикий, ледяной мир, чтобы сделать его пригодным для жизни людей.

Некоторые отсеки «Альфы» казались в этот момент пустыми и мертвыми – тут не горело даже дежурное освещение. Во мраке терялись очертания стен и принайтовленного[1 - Принайтовленный – закрепленный на палубе (морск. термин)] к ним и к полу оборудования, предназначенного для разгрузки на Ганимеде.

В одном из таких отсеков и произошло совершенно неординарное для космического корабля событие.

В полнейшем мраке, который окутывал помещение всю дорогу от Земли до Юпитера (а длился перелет без малого девять месяцев), все же присутствовал небольшой, едва заметный проблеск света. Он проникал наружу изнутри одного контейнера, через небольшие дырочки, которые остались на месте отсутствующих крепежных элементов клепаного шва.

В этом контейнере происходило нечто необычное. Мало того, что, вопреки всем инструкциям, внутрь массивного кубического ящика тянулись от стены два толстых кабеля энергопитания, но плюс ко всему на месте их соединения со стеной был установлен небольшой прибор с тускло светящейся индикационной шкалой. Окажись тут специалист-электронщик, он бы без колебаний заявил, что кто-то ворует энергию из бортовой сети «Альфы», вводя при этом в заблуждение все системы контроля.

Внутренность контейнера озарялась неярким, приглушенным, зеленоватым светом. Его источником могло быть все что угодно, но резкое шипение и неприятный запах медицинских препаратов, который чувствовался в затхлом, давно не вентилированном воздухе трюма номер 123, говорил в пользу того, что там работает какая-то система жизнеобеспечения…

Сверившись с декларацией бортового груза «Альфы», можно было легко получить подтверждение данной догадке – в контейнерах трюма перевозилось аварийное оборудование для строящегося в колонии убежища, а именно: в кубических ящиках, что располагались в два яруса по всей площади трюма 123, транспортировались криогенные камеры для низкотемпературного сна. По спецификациям, хранящимся в долгосрочной памяти бортового компьютера «Альфы», все они были отключены и законсервированы.

Однако свет, шипение, острый запах медикаментозных препаратов и наличие силовых кабелей свидетельствовали об обратном.

…Внутри кубического контейнера раздался характерный щелчок, будто там отскочил какой-то фиксатор, и тут же свет, пробивающийся в дырочки, оставленные на месте отсутствующих заклепок, сменил свой спектр, превратившись из зеленоватого в бледно-желтый. Одновременно из щелей нарушенного уплотнения транспортного контейнера начал просачиваться неприятно пахнущий молочно-белый газ.

После этого на некоторое время все стихло.

Прошло без малого несколько часов, в течение которых газ успел полностью улетучиться, оставив после себя лишь слабый, раздражающий обоняние запах, прежде чем в отсеке произошли очередные события.

Внутри контейнера ясно прозвучал звук открывающегося уплотнителя, затем последовал тихий стон и наконец раздались невнятные шумы, будто там шевелилось что-то мягкое.

Боковая стенка ящика, на которой по всему периметру отсутствовали заклепки, вдруг вздрогнула от приложенного изнутри усилия и отделилась, плашмя упав в проход между контейнерами.

Свет мгновенно стал ярким, неприятным…

Внутри открывшегося кубического пространства действительно заключался медицинский саркофаг, предназначенный для низкотемпературного сна.

Прозрачный колпак камеры был поднят, а рядом, на полу, сидела, скорчившись в болезненной позе, молодая женщина.

Ее тело сотрясала крупная непроизвольная дрожь, кожа была бледной, если не сказать – пепельно-серой, а по обнаженному телу медленно скатывались крупные капли неприятной на вид, чуть желтоватой, маслянистой жидкости.

Несколько минут она просидела, скорчившись у стенки контейнера, видимо, не в силах поменять болезненную позу. Потом сотрясавшая ее рефлекторная дрожь вдруг улеглась, совершенно внезапно и беспричинно, – температура в отсеке едва ли отличалась от ноля градусов по Цельсию, и по стенам тут и там ползли замысловатые узоры изморози от замерзшего конденсата.

Женщина разогнулась и встала одним плавным, тягучим движением, будто в ее теле отсутствовали кости.

Красивое лицо с правильно прорисованными чертами еще хранило в себе болезненное выражение, но ее стройное, переставшее дрожать тело, казалось, живет по своим правилам. Никакая дисфункция больше не присутствовала в движениях, а землисто-серый цвет лица загадочной женщины, резко диссонировавший с порозовевшей кожей тела, лишь усиливал ощущение того, что они не являются единой системой организма.

Очевидно, и ее внутренние органы не очень-то ладили с внешней оболочкой – сделав несколько движений, она вдруг вскинула руки, зажав ими рот…

Наконец, простояв согнувшись некоторое время, женщина нашла в себе силы подавить дурноту и протянула руку к криогенной камере, на ощупь выудив оттуда одноразовое полотенце с завернутым в него каким-то пакетом.

1 2 3 4 5 ... 16 >>
На страницу:
1 из 16