Кэрри

– Ты как себя чувствуешь, э-э-э?..

– Кэрри, – подсказала мисс Дежардин. – Кэрри Уайт.

Мистер Мортон отыскал наконец бланк, но на нем оказалось большое кофейное пятно.

– Он вам не понадобится, мистер Мортон.

– Надо полагать, это на батуте… Что? Не понадобится?

– Нет. Но я думаю, Кэрри нужно отпустить сегодня домой. С ней произошел в некотором смысле травмирующий случай. – Она многозначительно взглянула ему в глаза, но он все равно не понял, в чем дело.

– Э-э-э… ладно. Как скажете. Хорошо. – Мортон запихнул бланк обратно в ящик, резко задвинул его на место и, прищемив палец, коротко охнул. Затем величественно повернулся к двери, открыл ее рывком и, бросив еще один свирепый взгляд на Билли и Генри, произнес: – Мисс Фиш, подготовьте пожалуйста, освобождение от занятий для Кэрри Райт.

– Уайт, – поправила мисс Дежардин.

– Уайт, – согласился Мортон.

Билли Делуи захихикал.

– Неделя недопуска! – рявкнул Мортон. Под ногтем уже налился кровью синяк, и болел палец нещадно.

Кэрри плакала не переставая. Спустя минуту секретарша принесла желтый талончик освобождения от занятий, а мистер Мортон достал из кармана серебристый карандаш и, поморщившись от боли, прострелившей большой палец, нацарапал свои инициалы.

– Может быть, тебя подбросить, Кэсси? – спросил он. – Если нужно, мы вызовем такси.

Кэрри покачала головой. Мортон заметил, что у одной ее ноздри вздулся большой пузырь зеленых соплей, неприязненно отвел взгляд и посмотрел на мисс Дежардин.

– Я думаю, все будет в порядке, – сказала она. – Кэрри идти только до Карлин-стрит. На свежем воздухе ей станет лучше.

Мортон вручил Кэрри желтый талончик и великодушно добавил:

– Можешь идти, Кэсси.

– Кэрри! Меня зовут Кэрри! – вдруг взвизгнула она.

Мортон отшатнулся, а мисс Дежардин подскочила на месте, словно ее ударили сзади. Тяжелая керамическая пепельница на столе Мортона (роденовский «Мыслитель» с полой головой, куда и полагалось кидать окурки) грохнулась на ковер, будто спасаясь от громкого крика. Окурки и выбитые из трубки Мортона остатки табака рассыпались по бледно-зеленому синтетическому ковру.

– Послушай-ка… – Мортон придал своему голосу твердость. – Я понимаю, ты расстроена, но это не означает, что я намерен терпеть…

– Ну пожалуйста… – тихо сказала мисс Дежардин.

Мортон умолк, удивленно моргнул, затем коротко кивнул. Выполняя функции блюстителя дисциплины, что, собственно, и было его основной работой на посту заместителя директора, он старательно изображал из себя этакого обаятельного Джона Уэйна, но ему это не всегда удавалось. Начальство (которое на церковных ужинах, собраниях Ассоциации родителей и преподавателей или церемониях награждения Американского легиона обычно представлял директор Генри Грэйл) окрестило его «нашим обаятельным Мортом». Учащиеся, правда, чаще называли его «этот чокнутый жоподрал», но, поскольку ученики вроде Билли Делуи или Генри Треннанта чрезвычайно редко выступают на родительских собраниях и городских мероприятиях, широкой общественности больше было известно мнение начальства.

Поглаживая за спиной придавленный палец, «обаятельный Морт» улыбнулся Кэрри и сказал:

– Хорошо, мисс Райт, вы можете идти, если хотите. Или, может быть, вам лучше посидеть немного, прийти в себя?

– Я пойду, – пробормотала она и откинула упавшие на лицо волосы, затем встала и посмотрела на мисс Дежардин широко открытыми потемневшими глазами, словно заполнившимися новым пониманием. – Они смеялись надо мной. И бросали в меня вещи. Они всегда смеются.

Мисс Дежардин ответила ей лишь беспомощным взглядом, и Кэрри вышла.

Мортон и молодая учительница молча посмотрели ей вслед, затем мистер Мортон громко прочистил горло, осторожно наклонился и принялся собирать рассыпавшийся из пепельницы мусор.

– Что же все-таки произошло?

Мисс Дежардин глубоко вздохнула и брезгливо посмотрела на красно-коричневый отпечаток ладони на своей спортивной форме.

– У нее начались месячные. Первые месячные. Прямо в душевой.

Мортон снова прочистил горло и слегка покраснел. Лист бумаги, которым он сгребал окурки в кучу, задвигался еще быстрее.

– Не слишком ли это э-э-э?..

– Поздно для первых месячных? Да. Но именно поэтому она так тяжело и отреагировала. Хотя я не могу понять, почему ее мать… – Незаконченная мысль на мгновение скрылась за другими волнующими проблемами. – Видимо, я не очень хорошо справилась с ситуацией, но я не понимала, что происходит. Она думала, что умирает от кровотечения.

Мортон поднял встревоженный взгляд.

– Похоже, еще полчаса назад она даже не знала, что такое месячные.

– Дайте мне маленькую щетку, мисс Дежардин… Да, вот эту.

Она передала ему щетку, успев заметить надпись на рукоятке: «Чемберленская компания «Все для дома» НИКОГДА не отметает клиента». Мортон принялся заметать кучу пепла и окурков на лист бумаги.

– Пожалуй, тут еще и пылесосом нужно будет пройтись. Так все равно не вычистим… Однако мне казалось, пепельница стояла дальше от края. Странно, как иногда вещи падают совершенно неожиданно. – Он ударился головой о крышку стола, отшатнулся в сторону и выпрямился. – С трудом верится, что девушка в год окончания школы – здесь или где-нибудь еще – не имеет понятия о менструальном цикле, мисс Дежардин.

– Мне в это поверить еще труднее, – ответила учительница, – но я не могу придумать другого объяснения. И кроме того, она всегда была в классе вроде козла отпущения.

– Хм… – Мортон высыпал мусор в корзину и отряхнул руки. – Кажется, я ее вспомнил. Уайт. Дочь Маргарет Уайт. Да, именно. Теперь уже верится немного легче. – Он сел за стол и виновато улыбнулся. – Их так много… Проходит лет пять, и они все сливаются в памяти. Начинаешь называть учеников именами их братьев и в таком вот духе. Всех не упомнишь.

– Да, конечно.

– Подождите, вот покрутитесь, как я, лет двадцать, – проговорил он, разглядывая с мрачным видом распухший палец. – Иногда я вижу детей, которые кажутся мне смутно знакомыми, а потом узнаю, что когда-то на первом году работы учил их отцов. Маргарет Уайт, правда, была еще до меня, за что я искренне благодарен судьбе. Она в свое время заявила миссис Бисенте, упокой Господь ее душу, что Всевышний, мол, приготовил для нее в аду особое место – за то, что она рассказала ученикам общие положения эволюционной теории Дарвина. И дважды ее отстраняли здесь от занятий – один раз за то, что она избила одноклассницу сумкой. По слухам, Маргарет заметила, что та курит. Весьма странные религиозные убеждения. Очень странные. – Внезапно он снова стал похож на Джона Уэйна. – А те остальные девушки? Они действительно над ней смеялись?

– Хуже. Когда я вошла, они орали хором и швыряли в нее гигиеническими пакетами. Буквально забрасывали.

– О Боже! – Джон Уэйн исчез, и мистер Мортон залился краской. – Вы запомнили фамилии?

– Да. Не все, правда. Но те, кого запомнила, я думаю, выдадут остальных. Кристина Харгенсен, похоже, была заводилой этого безобразия… Как и всегда.

– Крис и ее «шальная команда»… – пробормотал Мортон.

– Да. Тина Блейк, Рэйчел Спайс, Элен Шайрс, Донна Тибодо и ее сестра Ферн, Лайла Грейс, Джессика Апшоу. И Сью Снелл. – Мисс Дежардин нахмурилась. – Никогда не ожидала такого от Сью. Мне казалось, подобные выходки не в ее характере.

– Вы уже разговаривали с девушками?

Мисс Дежардин разочарованно причмокнула языком.

– Я их просто выгнала оттуда. Слишком сильно разозлилась. И кроме того, у Кэрри была настоящая истерика.