Оценить:
 Рейтинг: 4.5

Рабин, он и в Африке Гут

Серия
Год написания книги
2008
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 12 >>
На страницу:
5 из 12
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– У Жомова спрашивай, – не отворачивая головы от того места, где совсем недавно красовался предательский мираж с едой, ответил криминалист. – Он последним пил.

– Ну да, – в ответ на испепеляющий взгляд Рабиновича пожал плечами Иван. – Только фляжки у меня нет. Она у Попова к поясу ремешком была пристегнута.

– Чего? – толстяк даже подскочил на месте от такого бреда. – Ты, бык педальный, не помнишь, что я ее из внутреннего кармана кителя доставал? Как она могла быть к поясу пристегнута?

– А каким же манером она у меня тогда из рук вылетела, будто кто-то за веревочку дернул? – изумился омоновец. – Я что, не помню? Пьяный был, по-твоему?

– Приехали, – констатировал Рабинович, падая на склон бархана. – Прибытие следующего поезда «Буря в пустыне» ожидается через тысячелетие. Желающих воспользоваться альтернативным видом транспорта просим обращаться к Саддаму Хусейну. Его крылатые ракеты отправляются с четвертой платформы…

Сеня закрыл глаза и постарался успокоиться, пытаясь не слушать, как омоновец с криминалистом орут друг на друга. Так он и лежал, как мумия фараона на Красной площади, до тех пор, пока Жомов с Поповым, наконец, не поняли, что Рабинович не ругается, не стонет, не жалуется на судьбу и не пытается распоряжаться. Замолчав, оба удивленно посмотрели друг на друга, а затем Иван подошел к кинологу.

– Сеня, ты не умер? Ты чего затих-то? – потрогав Рабиновича за плечо, поинтересовался он.

– Умрешь тут с вами, когда вы орете так, что весь саксаул разбежался, – буркнул кинолог и сел. – Хватит лясы точить и препираться. Сами хотели в неприятности вляпаться, вот и вляпались. Если так на одном месте стоять будем, то тут и останемся. Боженька с неба не спустится и за руку нас не поведет…

– ВОТ ИМЕННО. И НЕ СОБИРАЮСЬ! ДЕЛ У МЕНЯ ДРУГИХ, ЧТО ЛИ, НЕТ? – громкий голос раздался так неожиданно, что Рабинович вздрогнул.

– Поп, это ты сказал? – Сеня подозрительно покосился на криминалиста.

– Охренел, что ли? – обиделся Андрюша. – Я тебе не чревовещатель какой-нибудь.

– А кто тогда? – Рабинович грозно посмотрел на Попова.

– КТО-КТО. БОГ В КОЖАНОМ ПАЛЬТО! – рявкнул тот же необычный голос, раздаваясь, казалось, со всех сторон. – ВЫ ПОЙДЕТЕ КУДА-НИБУДЬ, НАКОНЕЦ? ИЛИ ДО ВТОРОГО ПРИШЕСТВИЯ СТОЯТЬ БУДЕТЕ?

– А первое уже было? – почему-то поинтересовался Андрюша, испуганно оглядываясь по сторонам. Однако невидимый собеседник на вопрос не ответил. Видимо, сотовый отключил.

– Блин, если это кто-нибудь с мегафоном балуется, то я ему этот рупор в задницу по самую рукоятку ногой затолкаю! – буркнул Жомов, на всякий случай сняв пистолет с предохранителя. – Нашел с кем шуточки шутить. Я ему не утопающий на водах. Эй, недоумок голосистый, ну-ка покажи мне свою бандитскую морду!

Однако и на это предложение никто не откликнулся. Несколько секунд менты ждали, надеясь, что громогласный шутник появится или хотя бы посоветует, в какую сторону идти. Жомов даже сбегал на самый высокий бархан, чтобы получше рассмотреть окрестности, но ничего нового, кроме песка, не увидел. Рабинович махнул рукой.

– Если мираж можно считать зрительной галлюцинацией, то эти вопли спишем на слуховую, – поставил он диагноз. – В любом случае этот урод сказал правильно. Нужно идти, пока мы тут не загнулись.

Сориентировав длинный нос строго на запад (благо за время путешествий он уже научился определять стороны света!), Рабинович поплелся вперед. Жомов, из предосторожности еще не спрятавший пистолет в кобуру, пошел следом, то и дело оглядываясь по сторонам, а Андрюша, забыв о том, как весело мчался к призрачному каравану, заковылял следом, едва передвигая ноги. Мурзик, против обычного, замыкал процессию. Видимо, умница пес боялся, что его лысеющий товарищ потеряется за одним из барханов, и готов был сразу же забить тревогу.

Сколько времени менты брели по пустыне, сказать ни один из них не может. Сеня несколько раз смотрел на часы, но они вели себя крайне непорядочно по отношению к хозяину. Сначала сообщили, что уже половина девятого. Затем, не моргнув стрелками, соврали, что наступил третий час, и напоследок, нервно дергая секундной стрелкой, заявили, что натикало без пятнадцати семь.

– Сдам в утиль! – пообещал им Рабинович, и часы, видимо, получив от этого заявления инфаркт анкера, совсем остановились. Лишь секундная стрелка вздрагивала, давая понять, что жизнь в часах еще теплится, но функционировать в ближайшее время они не будут.

Солнце уже начало клониться к закату, когда Рабинович понял, что больше не сможет идти. Сил совершенно не осталось. Голова, несмотря на форменную фуражку, умудрилась оказаться на грани теплового удара, во рту было примерно то же, что и под ногами, и абсолютно такой же степени влажности. Язык распух и не хотел ворочаться, а в ушах стоял непрерывный гул, отдаленно похожий на шум приближающегося поезда. Выжав из себя силы на последние десять шагов, Сеня рухнул на песок.

– Все, мужики, привал, – провозгласил он, и огромная туша Жомова тут же обрушилась на песок рядом с ним.

Попов приполз минуты через три и, упершись головой в бок Рабиновичу, попытался вытолкать его из маленького кусочка тени, которую давал гребень бархана, нависший над головой. Может быть, Сеня и уступил бы место страдающему другу, но сдвинуться с места он просто не мог. Андрюша попытался боднуться еще раз, но Рабинович остался непоколебим.

– Гляди-ка что. У этого борова еще силы толкаться остались, – обращаясь к Жомову, проговорил он. – Слушай, Вань, раз Попов у нас такой крепкий, может быть, мы дальше на нем поедем?

– Не-а, – отказался Иван. – Я еще понимаю, когда на лошадях там, верблюдах или ослах катаются, но если мы на свинье поедем, люди засмеют.

– С ума сойти, – зло прохрипел в ответ криминалист. – У дуболома чувство юмора проснулось. Почаще тебя в духовке держать надо. Может быть, годам к восьмидесяти поумнеешь.

– Не-а, – вновь не согласился омоновец. – С тобой я и до завтрашнего утра не доживу.

– Перейди на другую сторону бархана и доживай без меня, – парировал Попов, но нового выпада со стороны друга так и не дождался. Жомову надоело препираться, и он, чтобы отвлечься от всяких там дурных мыслей, принялся чистить пистолет.

Может быть, в другое время Андрюша и понял бы прозрачность этого жеста, но сейчас ему было просто не до того, чтобы обращать внимание на занятия неугомонного омоновца. Попов лежал на спине, задумчиво глядя в бездонное небо, подернутое легкой дымкой, и усиленно размышлял, от чего он умрет в первую очередь: от голода, жажды или вида противной жомовской рожи. Последнее было бы предпочтительней. Поскольку означало бы, что перед смертью Андрюша хоть наестся всласть. Решив объявить о своем решении омоновцу, Попов обернулся и, увидев, что уже тот спит, как сурок на полатях, горестно вздохнул. Решив, что выспаться – это единственно умное решение, Андрюша тоже собрался закрыть глаза, но в это время Мурзик, спокойно сидевший рядом с Рабиновичем, вдруг дернулся, зарычал и побежал куда-то вперед, за гребень соседнего бархана.

– Чего это с ним? – удивленно спросил Андрюша.

– Охотиться побежал. На черепах, – сделал вывод Сеня. – Только не проси его с тобой поделиться. В таком состоянии он даже улитки не догонит, а уж черепаха ему и вовсе гоночным болидом покажется.

– А что, тут черепахи есть? – обиженно удивился Андрюша. – Так почему же мы до сих пор не обедаем?

Спросил и тут же заткнулся, раскрыв от удивления рот, – над гребнем того бархана, за который убежал Мурзик, появилась страшная, волосатая и слюнявая морда. Вытаращив глаза, мерзкая морда пошевелила огромными губищами и, оглушительно фыркнув, смачно плюнула в сторону Попова. Андрюша потер кулаками глаза, а затем ткнул Рабиновича в бок.

– Сеня, это что такое? – удивленно спросил он.

– Мираж, – констатировал Сеня, слегка приподняв веки.

В этот раз мираж оказался удивительно близко. Более того, он поднялся над барханом и принялся двигаться в направлении отдыхающих ментов. Причем в таком порядке – губастая морда, какой-то кусок тряпки, человеческая голова, ну а следом все остальное. Получился всадник на верблюде. Неспешно перевалив через бархан, наездник направился в сторону ментов, а за ним последовали и следующие члены призрачного каравана.

– Зидира-асти, – с ужасным восточным акцентом поприветствовал друзей мираж. – От-дихаим?

– Угу, – буркнул Рабинович, не открывая глаз. – Проваливай, солнце загораживаешь, загорать мешаешь.

Мираж вежливо кивнул головой и поехал дальше. Попов ошалело проводил его глазами, удивляясь, до чего реальными могут казаться фантомы в пустыне. В этот момент Андрюша забыл даже о том, что голоден, настолько поразило его феноменальное природное явление. Он судорожно сглотнул каплю влаги, в последний раз выделенную его слюнными железами, и еще раз протер глаза кулаком. А в это время к ним подобрался следующий мираж.

– Зидира-асти, – точно так же, как и первый, поздоровался второй. – Пириятного от-диха им?

– И тебе счастливого пути, – не открывая глаз, ответил Рабинович. – Слушай, если не желаешь в воздухе растворяться, так хотя бы молча проезжай. Без тебя тошно.

Новый мираж кивнул так же вежливо, как и предыдущий, продолжив свой путь. Далее миражи следовали с завидным постоянством. Андрюша не сводил с них глаз, жадно пытаясь просчитать, сколько в их тюках могло быть еды и как хорошо бы ему стало, если бы он смог до нее добраться. Мысль эта становилась все более и более навязчивой. Криминалисту словно наяву стали видеться жирные окорока, огромные головки сыра и толстые копченые колбасы. Причем все это соседствовало с бездонными емкостями вина. Не в силах больше сдерживаться и совершенно не соображая, что он делает, Попов поднялся на ноги, вытянул вперед руки, словно приблудный вурдалак, и, стиснув зубы, пошел прямо на мираж. Мозгом Андрей, конечно, понимал, что сейчас просто пройдет сквозь видение, но поделать с собой ничего не мог. Прямо перед миражом он закрыл глаза и шагнул вперед, рассчитывая поймать пустоту, но вдруг почувствовал, что его руки схватились за край тюка, свисавшего со спины последнего верблюда. Не веря своему счастью, Андрюша рванул тюк на себя.

– Ай-ай-ай-ай-ай! – тут же завопил наездник на спине верблюда. – Кираул. Гирабят. Сапасите, кито-нибуть.

– Мужики, они настоящие! – тут же истошно заорал Попов, и верблюд, вильнув задом, от его вопля повалился на песок.

– Настоящие, мать вашу!

Упал следующий верблюд…

– ЖИ-ИВЫ-ЫЕ-Е-Е!

Песком с головой засыпало пятерых охранников каравана, бросившихся выручать своих товарищей…

От истошного крика Попова могли бы проснуться и мертвые, если бы, конечно, Андрей изобразил звук трубы страшного суда. А так ему удалось только разбудить Жомова. Спросонья не разобрав, где находится и что вокруг происходит, но всегда помня о служебном долге, Ваня одним движением отстегнул от пояса дубинку, вторым – оказался на ногах, третьим уложил на песок какого-то аборигена, оказавшегося в опасной близости, ну и лишь потом только спросил, ткнув в поверженного «демократизатором»:

– А это кто такие?

<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 12 >>
На страницу:
5 из 12