Жена моего мужа

– Даша, – прозвучало в трубке, – узнаешь?

Ну надо же. Словно продолжением дурного сна из мембраны рвался голос Максима:

– Дарья, помоги. Кроме тебя, позвонить некому. Прошу, не бросай маму, одна осталась. Ей очень тяжело. Будь человеком, не покидай старуху!

В ухо понеслись гудки отбоя. Я в обалдении уставилась на аппарат. Мне это снится? Или Макс и правда только что звонил?

– Да что случилось? – недоумевал Кешка.

– Помнишь Макса Полянского?

– Второго мужа? Смутно.

Я рассказала Аркашке про сон и про звонок.

– Господи, – засмеялся сынуля, – небось напился и несет невесть что.

Напился? Во вторник, в полдевятого утра? Насколько помню, Макс не любил спиртного. Хотя люди меняются. И почему это Нина Андреевна одна? А Вероника, седьмая жена Максима? Они жили вместе почти пять лет, и, кажется, вполне мирно! Что там случилось?

Я выхватила телефон и набрала полузабытый номер на улице Воронова. Трубку долго не снимали, наконец где-то вдали прошелестел дрожащий старческий голосок:

– Алло.

– Позовите Нину Андреевну.

– Слушаю.

Я оторопела. Бывшая свекровь всю жизнь разговаривает бодрым, просто пионерским тоном. Малознакомые люди часто говорят ей: «Деточка, позови маму».

– Нина Андреевна, это Даша, бывшая жена Макса, что у вас случилось?

Воцарилась тишина. Потом робкий голосок вновь прошелестел:

– Дашута, горе, несчастье, беда.

– Да что произошло?

– Макс в тюрьме.

– Как? А где Вероника?

Свекровь помялась и заплакала, сквозь всхлипывания я с трудом разобрала невероятную информацию:

– Нику убили, застрелили.

– Кто?

– Макс.

Я чуть не села мимо кресла. Старуха продолжала захлебываться слезами, и разобрать ее слова было невозможно.

Я заметалась по комнате. Немедленно еду к Полянским.

Глава 2

К дому на улице Воронова добралась около десяти. Давно не приходилось бывать в этом районе, а семиэтажное здание с колоннами все такое же. Правда, теперь выкрашено серой краской да на фасаде прибавилось мемориальных досок. Здание принадлежало Министерству обороны, и на каждом этаже жило по три генерала, а то и маршала.

Огромный мраморный холл с бабулькой-лифтершей сразу навеял не лучшие воспоминания, вот дверь со знакомым номером «7». Я принялась жать на звонок. Изнутри не доносилось ни звука. Наконец звякнула цепочка, створка двери приотворилась. На пороге появилась незнакомая серенькая старушка в грязноватом халатике. Всклокоченные, судя по всему, давно не мытые волосы стоят дыбом, ноги босые. Что это за чучело и куда подевалась Нина Андреевна?

– Дашенька, – прошептала неизвестная старушонка, – совсем не изменилась, красавица. А у меня какое горе!

Я глядела на бабульку во все глаза. И это моя бывшая свекровь? Бог мой, да раньше она никогда не появлялась из спальни без легкого макияжа и укладки. И когда же с ней произошла подобная метаморфоза? Год тому назад мы столкнулись в театре. Нина Андреевна изумительно выглядела: стройная, с прямой спиной, на неизменных каблуках.

Шаркая разношенными тапками, свекровь повела меня внутрь необъятной квартиры. Я снова испытала шок. Здесь не осталось ничего, что напоминало бы гигантские шестикомнатные апартаменты, где протекала наша недолгая семейная жизнь с Максом. В квартире явно сделали капитальный ремонт. Потемневший пол заменили наборным паркетом, стены выкрасили в белый цвет, вместо дверей – арки. Между кухней и бывшей комнатой Аркашки сломали перегородку, превратив место приготовления пищи в более чем тридцатиметровое помещение. Кругом ковры, зеркала, бронза и кожаная мебель. Интересно, откуда у Макса деньги?

Насколько помню, раньше супруг не хотел и не умел зарабатывать.

Нина Андреевна позвякала чайничком.

– Наверное, кофе хочешь? Но он, к сожалению, закончился, впрочем, чай и сахар тоже.

Она села на табуретку, подперла морщинистую щеку сухой ручкой и безнадежно заплакала. У меня защемило сердце. Так скулит на морозе маленькая бездомная собачка, поджимая замерзшие лапки. Раньше никогда не видела свекровь в слезах!

Я подошла к холодильнику и распахнула дверцу. На верхней полке скучал пол-литровый пакет кефира, больше ничего.

– Да объясните наконец, что произошло.

Нина Андреевна утерлась кухонным полотенцем и сообщила невероятные вести.

Оказывается, в начале девяностых Максим разительно переменился. Если раньше он день-деньской полеживал на кровати, пописывая вирши, то теперь спешно кинулся искать работу. В огне повышения цен сгорели все накопления, сделанные запасливым отцом-генералом. Все сто восемьдесят тысяч рублей – столько денег лежало у них с матерью на сберкнижке до того момента, как сбережения начали стремительно обесцениваться. Такой суммы при коммунистах хватило бы на три жизни, и Максим мог позволить себе выбрать профессию поэта.

Но в 92-м году они с матерью уже жили только на ее копеечную пенсию. Не привыкшие отказывать себе ни в чем, тратили пособие, едва успев отойти от окошка. Потом начали продавать вещи. В общем, жизнь показала зубы. Сначала ушла к другому жена Лена, затем кончились драгоценности матери. И наконец настал момент, когда Нина Андреевна пошла собирать бутылки.

Этого Макс не вынес. Мать он обожает. Мужик призадумался и решил заняться бизнесом. После нескольких бессонных ночей нащупал свою стезю.

В столицу в то время совсем не поступали яйца. Москвичи приносили друг другу в подарок по яичку. Впрочем, тогда не было ничего. Это из тех лет шутка: «Если в гостях вымыли руки с мылом, чай пьете без сахара». Так что в принципе можно было начать торговать чем угодно. Но Максу запали в душу куриные яйца.

Сначала он взял у приятеля машину, съездил в деревню Глебово, где расположена птицефабрика, и привез назад 1000 штук, купленных по оптовой цене. На следующий день встал у метро и продал их за… двадцать минут. Дальше понеслось как в сказке. Купил 2000, 3000, 4000… Бизнес завертелся. Конечно, не без шероховатостей. Пару раз наезжали бандиты и милиционеры. Но у Макса открылся настоящий талант продавца и дипломата. К 1995-му все проблемы были улажены. Покой оберегала «крыша», получавшая неплохой процент. Милиция тоже имела свой сладкий кусок. Макс начал нанимать продавцов, в основном беспаспортных украинок и белорусок. Дальше – больше: открыл офис и монополизировал рынок. На сегодняшний день ни одно куриное яйцо в Москве нельзя продать или купить, минуя Макса. Несколько раз конкуренты пробовали завезти в столицу яйца из Польши, но попытки закончились неудачно. Приехавшие братки просто переколотили «левый» товар, пригрозив хозяевам. Другие не рисковали.

Наверное, свяжись он с водкой или бензином, дела не пошли бы так успешно. Слишком уж лакомый кусок данные «продукты». А яйца! В криминальной среде этот товар считался чем-то несерьезным, даже смешным. К тому же еще и очень неудобным – быстро портится, бьется и часто неаккуратно выглядит. Среди торговцев и криминалитета Полянский получил кличку Желток.

В 95-м мужик превратился в богатого человека, имевшего все внешние признаки финансового благополучия: навороченный джип, дом в Подмосковье, сотовый телефон, золотая цепь на шее и дорогие часы. Два раза в год он ездил отдыхать в Таиланд и на Багамы в обществе своей мамы. Нина Андреевна вновь обвесилась драгоценностями. В родительской квартире осуществили гигантский ремонт, превратив темноватые, запущенные комнаты в сверкающие залы.

В ноябре 94-го Макс председательствовал в жюри конкурса красоты, на организацию которого пошло немало «яичных» денег. Любовь Полянского к бабам не имеет предела, поэтому созерцание полуголых красавиц доставляло Максу огромное удовольствие.

Победительница Вероника Медведева, получая из рук председателя приз, шепнула:

– Обожаю вас.