Девушка по вызову

– Ты всегда приводишь в дом девушек, которые тебе нравятся?

– Еще ни разу не приводил…

– Ты пришел… ко мне… зачем?

– Чтобы посмотреть на тебя… Чтобы узнать, почему ты плакала, чтобы услышать твой голос, чтобы понять тебя…

– Я завтра уеду, и ты больше никогда не увидишь меня. Но я хочу сказать тебе спасибо… Потому что, если бы не ты, неизвестно, где и как я бы провела эту ночь… Я действительно ехала неизвестно куда.

– Я это чувствовал… Если хочешь, мы можем сейчас пройтись по саду… Комаров уже нет, они, наверное, уже спят. Мы погуляем с тобой, и ты мне все расскажешь…

– Нет, я никуда с тобой не пойду. Лора проснется, а тебя рядом нет, она пойдет тебя искать, выйдет в сад и увидит нас вместе… Неужели ты не боишься этого?

– Она не проснется. – Сергей склонился над Эммой и нежно поцеловал ее в щеку. – Ты не могла бы снять пижаму? Она напоминает мне о Лоре, а я хочу видеть лишь тебя…

– Нет. – Она подтянула плед до подбородка и закрыла глаза. – Если бы ты хотя бы немного знал меня, то никогда бы не поцеловал…

Она говорила и не слышала своего голоса. Она вся горела.

– Я женат, – слышала она как сквозь туман, – у меня есть Лора, но когда я увидел тебя, то понял, что поеду с тобой до той же станции, что и ты. Ты слышишь меня?

– Нет, не слышу… – Она откинула плед и повернула к нему лицо. – Послушай, ты не должен был приходить сюда… Ты меня совсем не знаешь, ты видишь перед собой совсем не ту Эмму, какую бы тебе хотелось обнять…

Она встала и, завернувшись в плед, подошла к окну.

– Я оказалась в этом доме случайно… – проговорила она сдавленным голосом, – и завтра уже меня здесь не будет… Но раз так все случилось, раз я осталась жива, значит, я должна тебе рассказать о себе. Я не знаю, кто ты… Но я устала жить ТАК… Поэтому будет лучше, если я все тебе расскажу… Но только не в этом доме. Эти стены не должны ничего слышать… Принеси мне какую-нибудь одежду, и мы пойдем в сад…

Когда он принес ей свитер, она стояла посреди комнаты в своей длинной красной юбке и белой трикотажной кофте. Длинные рыжие волосы ее были подняты и сколоты шпилькой на затылке. На бледном узком лице выделялись огромные карие глаза. Сергей смотрел на Эмму и не мог оторвать взгляда. Это сочетание светлой кожи, темных глаз, рыжих блестящих волос, красной юбки и белой кофты, расстегнутой на груди, сводило его с ума. Теперь уже ОН не слышал, что она говорила ему. Он мысленно обнимал ее, ощущая под ладонями шуршащий шелк юбки и мягкость и упругость тела под кофтой, он мысленно целовал губы этой красивой до невозможности девушки, вдыхал аромат ее роскошных густых волос и не понимал, как могло случиться, что он, Сергей Орлов, сорокалетний мужчина, столько сил и времени посвятивший созданию семьи и любящий свою жену и сына, мог привезти в дом эту совершенно незнакомую девушку и даже обмануть Лору, представив ей Эмму как свою ученицу?! Что двигало им, когда он подсел к Эмме в электричке? Уж себе-то он лгать не станет: она была так хороша, что проснувшийся в нем собственник, увидев эту красоту, сказал: «Она будет моей». Лора без труда узнает, что он обманул ее, поскольку стоит ей задать Эмме несколько наводящих вопросов, как сразу станет ясно, что она не имеет никакого отношения к ювелирному делу. И что тогда скажет ей в свое оправдание Сергей? Будет извиняться?

Они вышли на крыльцо и спустились в сад. Пошли по лунной дорожке, взявшись за руки, молча вышли к калитке, ведущей в лес, Сергей открыл ее и помог Эмме перешагнуть небольшой ручей.

Хвойные деревья в лунном свете казались голубыми, так же, как трава под ногами, как и все вокруг. Они сели на поваленное дерево. Эмма в большом черном свитере Сергея смотрелась очень трогательно. Она не стала сопротивляться, когда он обнял ее и прижал к себе. Как непохожи были эти объятия на те, которые она испытывала на себе каждый день. Сейчас она хотела, чтобы время тянулось медленно, чтобы мужчина, который обнимал ее, не отпускал ее никогда… Сергей попросил ее вынуть шпильку, Эмма вынула, и волосы легли ей на плечи. Сергей снял с нее свитер и постелил его на траву, уложил Эмму и опустился рядом с ней. Он согревал ее своим телом, покрывая поцелуями ее лицо, шею и грудь. Его руки расстегнули кофту до самого конца, и теперь он смог увидеть при лунном свете ее груди. Рассыпавшиеся по траве волосы блестели красноватой медью и пахли яблоками.

– Ты хочешь, чтобы я была неодушевленным предметом и ты мог бы показывать меня своим друзьям? – прошептала она, извиваясь в его объятьях и отвечая на его ласки так же страстно и бездумно. – Что мы с тобой здесь вообще делаем? Мы не должны… Я не должна…

Он раздвинул ей ноги и поднял юбку, он знал, что, появись сейчас здесь, в лесу, Лора, он все равно не сможет остановиться. Больше того, он почувствовал себя сейчас другим мужчиной, не таким, каким был до встречи с этой удивительной девушкой. Ведь и в дни первой близости с Лорой он не испытывал ничего подобного… Неужели его отношения с женой строились лишь на одном желании любви, но не на самой любви? И вообще, что такое любовь? Неужели эта красная юбка и то, что он сейчас под ней отыскал, и есть то самое, ради чего мужчины резко меняют свою жизнь, предавая прошлое и устремляясь в жгучее, острое, неизведанное?.. Он неистовствовал, чувствуя, что наконец-то обретает истинного себя. С каждым движением он открывал новые и новые ощущения, он становился самым настоящим зверем, хищником, способным подчинить себе весь мир, и это чувство подарила ему девушка с немецким тягучим и сладким, как мед, именем Эмма…

Он повернул голову и увидел свернувшуюся клубочком рыжеволосую красавицу. Она спала, положив голову на свою вытянутую руку. Сергей промокнул ей влажный лоб краешком юбки и прикрыл ею белеющие в синем предутреннем воздухе бедра. Затем поднял Эмму на руки и понес в дом. Когда он шел по коридору, прижимая к себе драгоценную ношу, он даже и не вспомнил о том, что за стеной спит его жена. Он знал теперь только одно: в его жизни появилась ОНА.

Глава 2

С. Общежитие при ПТУ-2. 1994 г.

Она не реагировала на стук в дверь и продолжала сидеть неподвижно на стуле, тупо уставившись на труп подружки, не понимая, как же такое могло произойти и что теперь делать… Судя по кровавым следам в комнате, в особенности по тем жутким и теперь зловеще мерцающим инструментам, разложенным как попало на столе среди окровавленного тряпья и ваты, Лена все же согласилась встретиться с той самой женщиной, пообещавшей ей по телефону за небольшие деньги сделать аборт. Ее услугами уже успели воспользоваться три девушки из училища, и у них все обошлось, слава богу: операции прошли без осложнений. А вот Лене Кравченко не повезло – она либо истекла кровью, либо во время аборта произошло нечто такое, в чем Наташа не разбиралась, но что явилось причиной смерти подруги.

Под столом Наташа обнаружила нечто бело-красное, бесформенное, оказалось – это скомканные использованные хирургические перчатки…

«Если женщина, назвавшаяся человеком из собеса, и есть та самая докторша, сделавшая операцию, в результате которой погибла Лена, – рассуждала Наташа, – то навряд ли она оставила бы в комнате свои инструменты и перчатки. Окажись на ее месте я, уж инструменты бы ни за что не оставила, а постаралась бы забрать с собой все, что могло бы свидетельствовать о происходившей здесь операции: во-первых, на инструментах могли остаться отпечатки пальцев, ведь не всегда же она бралась за них в перчатках, кроме того – они же стоят денег, и немалых; да и Лену не положила бы на пол, а оставила на кровати, чтобы не привлекать внимания любого, заглянувшего в их комнату…»

Картина, так неожиданно возникшая перед глазами Наташи, выглядела настолько неестественно и дико, что сложно было, наблюдая за тем, как прямо на глазах заостряются черты знакомого и такого милого личика, представить себе ход разыгравшейся здесь трагедии…

Вахтерша сказала, что женщина не выходила, точнее, она ее не видела. Да и не все ли равно? Значит, эта женщина вышла из общежития как-то иначе. Но как?

Наташа покинула комнату и медленно двинулась вдоль длинного узкого коридора, не чувствуя ничего, кроме животного страха, сковавшего ее тело. Ей почему-то показалось, что это она, а не Лена осталась лежать там, в пустой и тихой комнате, наполненной призраками мужчин, по вине которых им и пришлось звонить этой женщине… Женщине-убийце.

Окно в конце голубого холодного коридора было распахнуто – в него рвался сырой, пахнущий землей и травой, дождем и какой-то гарью ветер… Очевидно, эта женщина-мясник, испугавшись содеянного, выбралась из общежития именно через окно и, утопая ногами в рыхлой и влажной газонной земле, перешла на асфальтовую дорожку, села в заполненный живыми и дышащими людьми автобус, где, придя в себя от шока, постаралась забыть, стереть из своей памяти ту, сердце которой уже никогда не оживет… Как же она могла вот так?..

Уже возвращаясь и медленно открывая дверь, Наташа надеялась увидеть Лену живой, а кровавый натюрморт – видением, кошмаром, порождением тяжелого и долгого дня, усталостью, наконец, и той дозой унижения, которую ей пришлось пережить в постели с незнакомыми ей мужчинами… Но, войдя в комнату, она вновь увидела эти широко раскрытые глаза, обращенные к потолку, а может, и к богу?..

Что делать? Конечно, она уберет следы операции, переложит Лену на кровать. Но что будет потом? Можно было бы оставить все, как есть, вызвать милицию, и пусть себе разбираются, ищут женщину, чей диплом медика еще надо проверить, а саму акушерку – посадить в клетку, как дикого и опасного зверя… Но если найдут эту женщину, то она расскажет на следствии, что Лена Кравченко была проституткой. Она сразу поняла это, как только осмотрела свою будущую пациентку во время первой встречи, которая произошла здесь же, в комнате общежития. Тогда же акушерка предложила свои услуги в качестве постоянного врача-гинеколога, производящего осмотр раз в неделю. А поскольку при этом разговоре присутствовала и Наташа Балясникова, это могло означать, что и она в курсе, если подружки вообще не работают на пару, обслуживая «старичков»… А раз так, то милиции будет нетрудно установить личность сутенера, тем более что Виктор довольно часто сам отвозил девушек на квартиры клиентов, и проследить за ним – дело одного вечера. И уже после того, как схватят Виктора, Наташе с ее подмоченной репутацией придется все начинать сначала, пристраиваться либо в другое училище, где есть общежитие, либо возвращаться к себе в Квасниковку и доить с матерью коров на ферме…

Виктор предупреждал их, что стоит им забеременеть – и они останутся без работы. Но предупреждать можно о чем угодно, а как быть, если мужчина не хочет и слышать о предохранении, когда он входит в раж и ему уже ни до чего нет дела, а уж тем более не до проститутки, за услуги которой он платит деньги, и немалые… Главное для него – совершить то, ради чего он и пригласил ее к себе домой. Ведь почти все клиенты Виктора – пожилые и не совсем здоровые люди, для которых почувствовать себя мужчиной на старости лет – наивысшее наслаждение. Эти тихие старички платят больше, а хлопот с ними меньше. Правда, к ним нужен особый подход – поговорить по душам, спеть им душещипательную песенку или станцевать что-нибудь без затей, но непременно с налетом романтизма или сентиментальности.

Нет, нельзя вот так, не подумав, звать милицию. Надо позвонить Виктору и все рассказать. А уж он поможет ей избавиться от тела и сделать так, что Лену Кравченко еще долго будут искать…

Примерно час Наташа убирала комнату, уничтожая следы пребывания горе-акушерки, после чего принялась за Лену. Обмыла ее, закутала в простыню, затем завернула в то же красное одеяло, в котором ее и нашла, и затолкала еще не успевшее окоченеть тело подруги под кровать, которую застелила покрывалом до самого пола. И только после этого вышла из общежития и позвонила Виктору.

Луговое. Июль 1996 г.

– Лора, у этой девушки большие проблемы, – сказал Сергей утром жене, которую нашел в самом конце сада собирающей землянику к завтраку.

– Да, а что случилось? – Она поднялась и отряхнула с пальцев влажные комья земли. Внизу, между росистыми земляничными листьями, стояла белая миска с ягодами. На Лоре было то же черное трико, только теперь поверх красной майки была надета синяя джинсовая куртка.

– Она мне так ничего и не рассказала, но, судя по всему, она собиралась… умереть… Я ехал вместе с ней в электричке… Она рыдала всю дорогу… Ты извини, что мне пришлось тебя обмануть… Конечно, никакая она мне не ученица. Просто мне стало жаль ее, вот я и привез ее к нам. Я понимаю, что все это звучит странно…

– Сергей, конечно, ты можешь дать ей денег и помочь устроиться на работу, но не собираешься же ты оставлять ее здесь, на даче?! – Лора была явно раздражена. Сергей видел, что ей не нравится уже и сам факт пребывания на даче красивой молодой девушки. Но тот, другой, Сергей, который проснулся в нем этой ночью и который теперь не мог представить себе жизни без всего, что он испытал несколько часов тому назад, сказал за него:

– Именно это я и хотел тебе предложить… Пусть она останется здесь и будет помогать тебе по хозяйству… Понимаешь, ей надо прийти в себя…

– А что с ней случилось? У нее кто-то умер? Ее бросил любовник?..

– Лариса, любовники бывают только у замужних женщин. Эмма не замужем, а потому у нее могут быть только возлюбленные. – Сказал, а сам про себя подумал: а что, если она замужем?

– Сергей, ты случаем не влюбился в нее?

Он, твердо решив не обманывать Лору, просто промолчал, лихорадочно соображая, как же он будет жить дальше, как строить свои отношения с Лорой, с сыном…

Он стоял на этой залитой солнцем земляничной поляне, и при мысли, что через несколько минут он увидит Эмму, ему хотелось закричать. И только жгучий стыд перед Лорой, которая снова присела, чтобы собирать землянику, действовал отрезвляюще и призывал к рассудку.

– Лора, у нас здесь довольно часто бывают твои друзья и подруги, и наш дом всегда открыт для них, так почему бы не помочь теперь МОЕЙ знакомой? Ведь я же не спрашиваю тебя, почему твоя Зоя жила вместе с нами в течение двух недель – жила себе и жила… И, заметь, я не интересовался тем, бросил ли ее очередной любовник или нет… Больше того, я, как мог, помогал ей, возил из города лекарства, заезжал к ней на городскую квартиру и привозил оттуда ее книги и кремы… И вам всем это доставляло безумное удовольствие, вы даже как будто подсмеивались надо мной… А ведь ты знаешь, что в это самое время я работал над одним из своих самых крупных заказов…

– Сережа, да успокойся ты, ради бога… – Лора снова встала и теперь уже с полной миской земляники направилась в летнюю кухню. – Зоя – моя лучшая подруга, и ты помогал ей лишь по этой причине… Но могу сказать одно: если бы Зоя была так же красива, как эта девушка, она навряд ли жила бы здесь две недели… Уж я бы нашла способ, как ей отказать…

Жена говорила правду, и Сергей поймал себя на мысли, что одним из достоинств, которые привлекли его в свое время к Лоре, была та обезоруживающая прямота, которая так помогает людям лучше договориться друг с другом. Вот сейчас, например, он узнал, что связывает интеллектуальную, эрудированную и ровную Лору с полуграмотной эгоцентристкой Зоей, ставящей свои личные проблемы на первое место и требующей к себе постоянного внимания окружающих: она некрасива – и этим все сказано! Зою можно оставить с любым мужчиной, причем независимо от его темперамента, на несколько дней в одной комнате и быть уверенной в том, что он к ней не притронется.

Уже перед тем, как скрыться в кухне, Лора вдруг остановилась, медленно повернула голову и посмотрела на мужа:

– Сережа, конечно, ты можешь поступать так, как тебе нравится, но знай: по мне, так лучше Зои в подобной ситуации нет и быть не может.